Душитель (ЛП) - Дионисио Антонио (читать полные книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
Фонарик упал на землю и покатился слишком далеко, беспокойно вращаясь. Конус света дёргался из стороны в сторону. Джорджа охватила настоящая паника: вот сейчас их единственный источник света погаснет и оставит их в кромешной темноте вместе с трупами. Он почувствовал, как в пересохшем горле поднимается жёлчь, и в отчаянии бросился за фонариком. Тот остановился не слишком далеко от того места, где упал. Джордж схватил его и сжал дрожащими пальцами. Затем развернулся и указал на место, где должен был находиться Скотт. Труп не двигался, но Скотт оказался в метре от него.
— Это Эйбон? — уточнил Джордж.
— Да, — голос Скотта прозвучал как погребальный звон.
— Что, чёрт возьми, здесь происходит?
Не успел он договорить, как со стороны двери, через которую они вошли, раздался скрип, и дыхание застряло у него в горле. Звук был похож на стук костей по полу, сопровождаемый треском и пульсацией, как у личинок в одеяле. Дверь быстро открылась и закрылась, хотя в отблесках света из коридора снаружи виднелся неясный силуэт. Джордж неохотно поднял фонарик, опасаясь, что то, что ползёт к ним, слишком ужасно, чтобы его могли увидеть человеческие глаза. Одних лишь очертаний, едва различимых в темноте, было достаточно, чтобы тело и разум Джорджа сковал холод. Внезапно он заметил, что в кармане куртки камень, который дал ему Скотт, начал слабо пульсировать, как умирающее сердце.
— Хэмптон, посветите на него! — крикнул Скотт, подбрасывая в воздух горсть пыли и бешено жестикулируя. Слова звенели в ушах лейтенант. — Джордж! Да поднимите же фонарик, ради всего святого! — снова закричал он.
Рука Джорджа, казалось, весила целую тонну и дрожала, не слушаясь. Он подумывал уронить фонарик, но не знал, была ли эта мысль его собственной, принадлежащей испуганной, животной части его самого, или чужой, навязанной. Вскрикнув, он направил свет на ползучую тьму в дальнем конце комнаты. Но там ничего не было. Он пробормотал несколько слов, чувствуя, как учащается сердцебиение. Что это с ним было? Неужели он запаниковал? Это было самое безопасное, что можно было сделать. Рациональные мысли пронеслись в его голове, пытаясь отогнать длинную тень ужаса и безумия. Рука опустила фонарик. Порыв ветра приоткрыл дверь. Старые постройки заскрипели.
— Здравствуй, Джордж, — произнёс кто-то рядом с ним.
Джордж обернулся и в свете фонарика попытался снова достать пистолет из кобуры. Чужая рука остановила его твёрдо, но не грубо. Свет упал на мужчину, одетого в тёмную одежду: мешковатые брюки, чёрный пиджак, рубашка с галстуком. На вид ему было не больше тридцати. Смуглое лицо, широкий орлиный нос, аккуратная козлиная бородка без усов и большие безмятежные глаза цвета гуталина.
— Кто ты? — Джордж ощутил странное спокойствие от его прикосновения. Мужчина улыбнулся ему, наполнив его теплом и надеждой.
— Это он! — крикнул Скотт со стороны пюпитра. — Джордж! Вы слышите меня? Это Ньярлатотеп!
Мужчина отпустил руку Джорджа и перевёл взгляд на Скотта. Джордж не мог понять, был ли в этих огромных глазах упрёк или печаль. На злого бога он точно не походил. Какой же он злой бог?
— Что вы наделали, мистер Скотт? — спросил он, оглядывая круг, который Скотт нарисовал вокруг него цветным порошком.
— Ньярлатотеп, тёмный посланник, ты не сможешь пересечь этот Символ!
В голосе Скотта звучал страх. Джордж никогда его таким не слышал.
— В этом нет необходимости. Мне нужно, чтобы ты закончил то, что начали другие.
— Призвать?..
— Шшшш. — Ньярлатотеп приложил указательный палец к губам. — Не стоит поминать его имя всуе.
— А если я не стану? Убьёшь меня, как убил Эйбона?
— Я не убивал Эйбона! — Его голос прозвучал обиженно. — Он убил себя сам. Ты ведь не станешь так делать, правда? Подумай об этом, Дэниел. Это для всеобщего блага. Осталось произнести всего одно предложение, и заклинание будет завершено.
Джордж был бледен как мел. Скотт был заточён в своём круге, рядом с пюпитром и старой книгой, открытой на одной из страниц посередине. Рядом с ним стоял тот самый таинственный незнакомец и убеждал завершить заклинание.
— Заклинание… Заклинание призовёт Азатота? — спросил Джордж шёпотом. В комнате воцарилась каменная тишина, а воздух, казалось, стал гуще и тяжелее. Некоторые трупы зашевелились, и над ними поднялась фосфоресцирующая дымка. В одной из дальних комнат заиграла флейта.
Человек в чёрном пиджаке повернулся к Джорджу.
— Именно. Всё должно быть сделано в точности, как написано в книге.
— Что здесь произошло? — спросил Джордж, направив фонарик на мужчину, которого Скотт назвал Ньярлатотепом. — Что, чёрт возьми, здесь произошло?
— Они думали, что призывают его, но вместо него пришёл я. Тебе лучше знать, Джордж. Мир разваливается на части. Монстры хаоса и анархии таятся и пожирают пределы того, что человечество создавало веками. Если мы ничего не предпримем, вернётся век атома, а затем век железа и стрел. Я видел будущее, и там лишь пустыня с горами трупов.
— Так, значит, ты бог, которому небезразлична судьба человечества? — вызывающе бросил Скотт.
— Я единственный бог, способный на подобные эмоции. Я бог всего, что населяет этот мир. Я создал его. Я воздвиг столбы древнего Ура, я научил людей писать на глиняных табличках, я воздвиг башни Вавилона и пирамиды Египта. Я нашёптывал секреты медицины и науки в нужные уши. Я тот, кто я есть, — величественно возвёл руки этот мужчина. Он излучал силу, от которой Джордж едва стоял на ногах. — Где ты был, когда я закладывал основы Земли?
— Что тебе нужно?
— Не слушайте его, Джордж! — крик Скотта был полон отчаяния.
— Будущее человечества требует жертв. Несколько человек в обмен на многих. Сегодня люди на суше и существа под волнами живут бок о бок, но этот мир продлится недолго. Диссиденты, мятежники, отчаявшиеся, радикалы, фанатики — все они ждут момента, чтобы разрушить это хрупкое сосуществование. Когда умрёт ваш президент Уорд, ими овладеет безумие, и тогда будет уже слишком поздно. Они камня на камне не оставят.
— Что мы можем сделать?
— Нужно уничтожить Бостон. Он сметёт всё, что существует над водой и под ней. Все, и люди, и глубоководные будут лишены жизни безумным безжалостным богом. Но затем начнётся новый рассвет, и среди обломков Бостона пробьётся росток. Возникнет новый мир, объединившийся против зла, живущего за пределами звёзд. Сосед не будет нападать на соседа, брат не будет завидовать брату. Нужно лишь принести жертвоприношение разгневанному богу, как в древнем Вавилоне. Заключить завет.
— А разве не это они собирались сделать?
— Нет, Джордж. Они хотели уничтожить Затонувшие районы. Это привело бы к новой войне с глубоководными. Жрецы Дагона использовали бы этот акт агрессии как предлог, чтобы вновь открыть незажившие раны и разорвать мир на части. Ты знаешь это.
— Джордж, не слушайте его! Он говорит вам то, что вы хотите услышать!
— Заткнитесь! — перебил Джордж Скотта. — А сам ты не можешь это сделать? Зачем тебе Скотт? — спросил он, вновь повернувшись к загадочному мужчине.
— Таково условие завета. Я не могу привести его сюда, но я могу умиротворить его и вернуть обратно.
— И поэтому ты убил их? Потому что они собирались убить нас всех?
— Да.
— А что случилось с Эйбоном? — Скотт взмахнул рукой.
— Эйбон умер, потому что был слишком труслив, чтобы сделать то, о чём я прошу вас. Он предпочёл навлечь на себя смерть, а не посмотреть правде в глаза.
— Я не стану этого делать, — заявил Скотт с такой убеждённостью, на какую только был способен.
Джордж выхватил пистолет и направил его на Скотта.
— Давай же, стреляй, — сказал Скотт, глядя прямо на него своими большими, чёрными, пустыми глазами. — Я не стану тем, кто закончит призыв.
Джордж посмотрел на Скотта. Глубоководный внутри нарисованного им круга выглядел заметно испуганным. Затем перевёл уверенный взгляд на Ньярлатотепа. В его словах был смысл. В голове Джорджа всё сложилось как нельзя лучше. Он не боялся жертвовать собой. Не потому, что он был героем или мучеником, а потому что жаждал справедливости. Этот мир не для него. Его мир исчез, а он почему-то задержался здесь. Он не узнавал людей, места, чувства, которые испытывал до войны с глубоководными. Если бы он сейчас просто исчез с лица земли, сметённый яростью неведомого божества, он бы не испытывал ни жалости, ни сострадания к нему. Он просто хотел отдохнуть. Камень всё ещё бился в его кармане, как второе сердце. Он вздохнул.
