Блаженны алчущие (СИ) - Шизоид Агнесса (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Не такие, как твоя Дениза, прибавил он про себя.
— Наверное, есть, — Филип дернул плечом. — Хорошо, что в столицу их не завозят. Послушай, я тебе не предлагаю сразу хватать ее в охапку. Так, конечно, не надо. Возьми ее за руку, для начала, словно случайно. Садись поближе, склоняйся к ней, когда вы разглядываете ваши драгоценные книжки. Говори о ней, о себе, а не только о дохлых поэтах… — Он покачал головой, словно все еще не мог поверить в такую глупость. — Читай ей любовные сонеты по памяти, и при этом пялься на Гвен так, будто у нее на лбу написана подсказка. Я говорю вещи очевидные, но от тебя-то, друг мой, всего можно ожидать. Ну а дальше — поцелуй. Долгий взгляд в глаза… Медленно наклоняешься ближе. Может, по щеке проведешь пальцами, вот эдак. Если все хорошо, то она, скорее всего, прикроет глаза. И — вперед, целовать. Даже если Гвен поведет себя, как зануда, и сделает вид, что оскорбилась, — поверь, коли ты ей нравишься, она тебя простит. Ну вот, с таким даже ты должен справиться, правда?
Кевину казалось — пройти голым по площади Принцев было б менее унизительно, чем испробовать все это. Филипу легко говорить, — когда он смотрит на девушек, они должны таять, как воск на солнце. У Филипа-то глаза были красивые — большие, черные, с ресницами, под которыми можно прятаться от дождя. Наверняка он умел заворожить девиц взглядом, подобно тем магам далекого востока, что силой взора усмиряли диких зверей, а людей превращали в безвольные марионетки.
Глаза Кевина смотрели на него из зеркала в лавке цирюльника каждый раз, когда ему сбривали щетину, — серые, угрюмые, злые. Такой взгляд, пожалуй, мог заставить кого-то слабонервного обмочиться, а вот для дел любовных не годился никак.
Он вздохнул, и этот невольный вздох снова развеселил друга. Что ж, пусть его. Кевин и правда был смешон, разыгрывая из себя дамского угодника — роль, на которую не годится. Так и сказал.
— Вот еще! — возмутился Филип. — Тебе просто нужно обратить свои недостатки в достоинства. Итак — ты одинок… Одинок среди толпы. О да! Одинок и никем не понят. — Лицо Картмора озарилось светом вдохновения. — Единственный, кому ты открыл душу — это твой верный, твой единственный друг — ваш покорный слуга, — Тут он, не вставая, отвесил театральный поклон. — Ты никогда не знал любви — ведь правда? Истинная, даже врать не надо. Тебе не нужна любовь легкомысленных, тщеславных сплетниц…
— Ну, это глупо. С таким же успехом я могу сказать, что мне не нужен трон Андарги.
— А вот это уточнять не обязательно. Она же тебе не нужна? Факт! Нет, ты ищешь истинное чувство, одну-единственную женщину, которой будешь верен всю жизнь. Ту, что сможет тебя понять. С тонкой душой. Тут, — он щелкнул пальцами, — Гвен захочется доказать, что она-то тебя понимает, а душа у нее, как тончайший батист.
Пришла пора Кевина качать головой. Неужели такие монологи из плохой пьесы могут на ком-то сработать?
— Красота тебя не волнует. Это — пустое. Нет, тебе нужна прекрасная душа, ум, способность глубоко чувствовать. Ты думал, в наше время таких женщин не осталось, и жил спокойно. Но вот… — Филип выдержал паузу. — Тут ты отворачиваешься. Гвен — особенная. Это ты понял с первого взгляда. Разумеется, ты ни о чем ее не просишь. Ты ее недостоин. Это любому очевидно. Она — необыкновенная. Многие будут падать к ее ногам, богатые, знатные красавцы. Ты благородного рода — не забудь это вставить, на купчих действует без промаха! Ты благороден и, смеешь надеяться, отважен, но беден, груб, дурен собой. Ты не знаешь красивых слов, не умеешь приносить клятвы, чтобы забыть о них назавтра. Все, что ты можешь, это умереть с ее именем на устах.
— Ой, нет, Филип, — не выдержал Кевин. — Не могу я такое нести. Это просто глупо!
— А ты говори эдак хрипло, мрачно, уставившись на свои сапоги. Это-то ты умеешь! Твоя страдальческая физиономия придаст всему убедительности. Но рано или поздно придется и взглянуть на нее! — Филип соскочил с надгробия и подошел поближе. — Говори, что не просишь ее о любви. Ты знаешь — ни одна женщина не сможет полюбить такого, как ты. Тут она начнет тебя разубеждать. Если скажет, что какая-нибудь женщина когда-нибудь тебя непременно полюбит — все плохо. Но ты все равно отвечай, что даже если бы такая безумная нашлась, в твоей груди с этой ночи — мертвая пустота, — он огляделся, — могильный камень. Дохлый моллюск! В общем, ты понял. Все, о чем ты просишь — это о ленте с ее платья. Ты повяжешь ее на доспехи, когда пойдешь в атаку. Будешь молить, чтобы тебя поставили в авангард, и тогда… И мрачно усмехнись. Пусть сама представит картину.
К огромному облегчению Кевина, они зашагали по дорожке дальше. Солнце поднималось все выше — скоро жара станет невыносимой.
Впрочем, затыкаться Филип и не думал. — Надо ей исподволь внушить, что ты — человек необыкновенный, никем не понятый. Но намекнуть, что умные люди тебя высоко ценят — например, я. И она — тоже необыкновенная, раз смогла понять и оценить. Вы созданы друг для друга! И не забывай невзначай хвалить то, что в ней действительно недурно. Ее голос, ее глаза. Ее улыбка. И не бойся, не думаю, что Гвен — ледышка. Мне всегда казалось, что она в меня чуточку влюблена — а я такие вещи хорошо чувствую.
Подумаешь, откровение! — Ну, кто в тебя не влюблен-то.
Это позабавило Филипа. — Если бы! Нет такого мужчины, который нравился бы всем женщинам, даже если этот мужчина — я. Что до Гвен, то пусть это тебя не смущает, невинные фантазии есть у каждого. Полли влюблен в мою мачеху так, что краснеет каждый раз, как слышит ее имя, и это нисколько не помешает ему жениться на какой-нибудь хорошей девушке. Еще и верным ей небось будет, бедняга.
Впереди показалась увитая плющом решетка кладбища.
Филип начал застегивать дублет, подергал себя за ворот и скривился. — Я воняю, как уличный сброд. Ты, кстати, не лучше. Надо будет ополоснуться в реке и зайти к моему портному. К нему записываются за полгода, но для нас с Бэзилом его мастерская всегда открыта. Тебе тоже не помешает новая рубашка. И воротник.
Кевин пожал плечами. — Все воняют. Лето.
— Да, но у меня на сегодня запланирован светский визит.
А он-то надеялся, что большую часть дня они проведут вместе. Что ж, значит, проводит Филипа к очередной бабенке, покараулит у двери. Коли повезет, объявится строгий отец, ревнивый муж или любовник, и представится возможность испытать новый клинок в деле.
— Благородная леди? — уточнил он, распахивая перед Филипом калитку.
Какой-нибудь служаночке Филип сошел бы и потный. Благородной леди, наверно, тоже, но она бы в этом не призналась.
— Благороднее некуда, — Друг обернулся к нему, во взгляде — лукавая искра. — Твоя многопочтенная мать, Кевин. Сегодня я, наконец, заставлю тебя пригласить меня в гости. Отговорок больше не осталось!
Стычка с бандитами заставила Кевина поволноваться, что греха таить. При мысли о чудовище пробирал настоящий холод. Но все прошлые ужасы бледнели в сравнении с тем, что его ожидало. Пожалуйста, только не это.
Бездна снова разверзлась — и он падал, падал в нее…
II.
17/10/665
Они бежали наперегонки со смертью. Это была территория Черепов, и Кевин только что выбил из одного из них, поймав на улице, местонахождение Франта. Это не заняло много времени, а бедняга так и остался лежать в проулке, куда Кевин его затащил, оглушенный могучим ударом, — Фрэнк едва успел помешать Грассу вспороть ему глотку. Но кто-нибудь уже наверняка успел заметить двоих Ищеек и сейчас спешил предупредить бандитов об их приближении. Если преступники успеют собраться и загонят их в ловушку… Даже Кевин не справится с целым десятком.
Это была территория Черепов, и им нравилось убивать Красных Псов…
Они летели по узким улочкам, не зная, из-за какого угла вынырнут головорезы, от которых едва ускользнули в прошлый раз. Возможно, они напрасно лезут в пасть опасности — тот "череп" мог и солгать, а Франт — уйти из кабачка, где, по словам бандита, якобы любил пьянствовать…
