Властители ночи - Дембский Еугениуш (Евгений) (читать книги бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
— Знаешь, она, кажется, извиняется за поведение сына…
— Кажется? — фыркнула Пима.
Я сел на диван. Феба положила голову мне на колено. Я гладил ее и думал, думал. Потом набрал телефон рекламного агентства и продиктовал объявление в несколько газет. Больше мне делать было нечего. Я потягивал пиво и слушал близнецов Ди Ди. У одной из них голос был мягкий, у другой — кристально твердый и чистый. Или наоборот. Они успокаивали меня и умиротворяли. И при этом чертовски интриговали.
— А в самом деле, почему ты их слушаешь?
— Гм?.. Во-первых, их две. Никто не знает, кто из них каким голосом и когда поет. Они — одна личность в двух телах, и это интригует. Во-вторых — их пение меня успокаивает.
— Понимаю. — Пима кивнула. — И их две, то есть больше, чем тебе нравится. А я люблю слушать тот русский военный хор…
Мы сидели, прижавшись друг к другу, радуясь приятной музыке и просто жизни. Потом Пима пошла в ванную, а когда она вышла оттуда с лицом, раскрашенным как на Хэллоуин, я понял, что она не будет ждать меня в спальне. Так что я позволил сестрам Винни и Винни Ди Ди очаровывать меня еще почти три часа.
Где-то около двух я перестал бороться со сном и задремал на диване вместе с Фебой.
В пятом часу я дотащился до кровати с онемевшей шеей и пальцами правой руки. Я вспомнил прочитанную несколько недель назад повесть о человеке с двумя правыми руками; одна была правая, другая — правая, которая левая… Я не мог только вспомнить, откуда у него взялись две правых. Может, это вообще не объяснялось в повести о планете Ангела-Хранителя? Я заснул без труда, лишь в последнее мгновение решив запомнить, что мне приснится.
«Мне снилось, будто я ем зеленые помидоры…»
Мое объявление о том, что я собираю интересные, интригующие и странные сны, не вызвало особой реакции в обществе — через двое суток пришло лишь два ответа, один голосом, другой письмом. Я включил воспроизведение.
«Слушай, у меня был очень странный сон. Надеюсь, он стоит той двадцатки. Мне снилось, будто я ем зеленые помидоры. Странно, поскольку я ни за что не возьму в рот подобной дряни, ни в каком виде, даже красные… А в этом сне, понимаешь, жру эти помидоры и жру. Они всё время откуда-то сыплются, такие маленькие, твердые, круглые и скользкие, словно маслом намазанные…. А я с полным ртом оборачиваюсь и вижу, что рядом стоит койка, а на ней лежит такая красавица, что хоть стой, хоть падай! Тогда я хватаю горсть этих помидоров и засовываю ей между…»
Хлопнула дверь, и мой палец с быстротой молнии ударил по клавише паузы. Я облегченно вздохнул, слыша, как Пима, что-то напевая себе под нос, спускается вниз, и нажал клавишу стирания. Меня интересовали отнюдь не рассказы об эротических снах, а… Собственно — а что? Я уставился в окно, но вдохновение обходило мой дом стороной. Ничего не поделаешь. Когда-нибудь благоприятный воздушный поток забросит Музу в мое окно.
Я вывел на экран компа второй ответ.
«Мой самый странный сон был таким. Как-то раз мне приснилось, будто я — древний кассетный магнитофон. Почти прямо из музея. И выглядело это так: я стою внутри этого, как оно там называлось, — музыкального центра? В меня вставлена кассета с симпатичной музыкой, а моим знакомым никак не удается меня включить. Все словно ослепли и не видят клавиши воспроизведения. Ходят вокруг меня, волнуются, поскольку время идет, а они не могут потанцевать — кажется, это была какая-то вечеринка в стиле ретро — и кружат вокруг меня, и кружат. А я ничего не могу сказать, я всё-таки магнитофон, а магнитофоны не разговаривают, и лишь слушаю их беспомощные комментарии и давлюсь от злости, поскольку, будучи магнитофоном, хочу играть музыку, а они не позволяют мне показать, на что я способна. Только и делают, что проверяют кабели и разъемы, и никто не догадывается нажать эту несчастную клавишу. Не знаю, сколько длился этот сон, но я проснулась от боли в горле — словно я пыталась прокричать им инструкцию, но не могла. Врач определил перенапряжение голосовых связок, хотя я не издала ни единого звука. Я знаю это наверняка, иначе я разбудила бы сестру, которая спала в той же комнате, а сон у нее такой, что ее будит даже комар.
Таким был мой самый странный сон. Мне не хотелось бы еще раз так же мучиться во сне».
Затем следовали подпись и номер счета. Я отправил туда обещанные в объявлении двадцать долларов, откинулся на спинку кресла и погрузился в размышления.
Мое объявление разошлось по нескольким миллионам компов в стране. Конечно, значительная часть владельцев поставила на них фильтры и не просматривает объявления, но при этом немалая часть фильтров пропускает рекламу с обещанием гонорара. Неужели люди считали, что странных снов не бывает? По-настоящему странных. А может, они полагают, что таково свойство снов — все они странные, или же что во сне всё возможно и нельзя рассчитывать на «нормальный» сон, на сон — художественный фильм, без каких-либо загадок и странностей? Может быть, стоит еще подождать? Может, стоит радоваться, что на меня не обрушилась лавина описаний, которая поглотит все двадцатки миссис Гроддехаар? Я подумал, что неплохо было бы спросить клиентку, на какие расходы она готова пойти, но подавил эту смелую мысль — звонить? Самому накликать себе беду? Зачем?
Я чувствовал себя ребенком, размышляющим, не забраться ли в холодильник, пока мать дремлет в кресле, и решил не рисковать — мороженое осталось в холодильнике, трубка — на телефоне. А затем я всё же ее снял.
— Оуэн, — представился я, услышав пропущенный через фильтр голос секретарши Дуга. — Шеф у себя?
— Минуточку.
Я воспользовался паузой, чтобы зевнуть.
— Оуэн?
— Угу. Слушай, если я тебя спрошу насчет сновидений? Какие-нибудь исследования, тесты, попытки использования?
Он немного помолчал.
— Знаешь… ничего. Никакого эха, никаких ассоциаций. А что?
— Вот именно — ничего. Я получил задание, только не смейся… — Я достаточно подробно рассказал о деле миссис Гроддехаар, зная, что если изложу его суть вкратце, то буду смешон, если же стану вдаваться в детали — буду смешон вдвойне. Несмотря на это, я рассказывал и рассказывал, потея и радуясь, что правила не позволяют Дугу пользоваться видеоканалом. — Ну и, черт побери, мне конец. Я не в состоянии с ней нормально разговаривать, это древняя старуха, которая в любой момент может сыграть в ящик, а с другой стороны — чертова баба. Этакий божий одуванчик, но из стали. Мне с ней не справиться!
Под конец моей исповеди пот уже струился по мне градом. Я разозлился на самого себя.
— Только попробуй посмеяться!
— Нет, не вижу причин. Пока что могу тебе лишь посочувствовать: бедный, утонченный, железный Оуэн в тисках собственного податливого характера. Гроза преступ…
— Дуг?!
— Пардон… Не могу удержаться. — Он немного помолчал. — Так что я могу сделать?
— Дурака из себя строишь? — Я начал закипать. — Проверь, нет ли по вашему ведомству чего-нибудь такого, что имеет отношение к снам! Что еще может быть мне нужно?
— Хорошо. Успокойся. Сейчас что-нибудь придумаю. Как я понимаю, без лишнего шума?
— Да знаешь что? Поцелуй меня в…
— Тихо! Всё! Молчу.
Несколько мгновений тишину нарушало лишь мое яростное сопение.
— Черт… — сорвалось с моих губ.
— Заглянешь ко мне? — после некоторой паузы спросил Дуг.
— Завтра. Или — встретимся вечером в тире?
— Ладно. Я позвоню, и договоримся о точном времени.
— Хорошо. Сгинь, пропади пропадом…
Не является ли желание совать нос не в свое дело признаком впадения в детство? Почему меня интересуют грязные делишки и грехи чужих мне людей, судьба которых никак не пересекается с моей и вообще не влияет на мою жизнь? А может быть, даже такое вмешательство негативно влияет на какой-то элемент существования всего человечества? Мне вспомнилась сцена примерно пятнадцатилетней давности, не слишком трезвые рассуждения Бастера, когда мы вчетвером сидели у костра и жарили пойманную вечером рыбу, впрочем, пойманных из них было, честно говоря, всего лишь две.
