Илоты безумия - Чергинец Николай Иванович (бесплатная регистрация книга txt) 📗
— Скажите, а на вашей планете тоже есть различные страны? — неожиданно спросил Кустов.
— Нет, мы прошли это много сотен лет назад. У нас нет, в отличие от землян, деления жителей на расы, национальности, нет даже попыток жить в отдельных странах.
— А как же тогда индивидуальность, личность, свобода личности?
— О, у нас каждый житель планеты — это личность. Его уважают и на его права никто не посягает. Правда, мы уже давно научились уважать не только себя, но и других. Уважение в нашей цивилизации — критерий сосуществования и взаимного общения. Нам удалось изжить такие пороки мыслящих существ, как зависть, злоба, неуважение к другим.
— А если бы вы захотели, смогли бы уничтожить нашу планету, людей?
— Мы этого никогда не захотим. Вам, землянам, следует помнить, что есть еще и Высшие Законы Космоса, которым должны подчиняться все цивилизации.
— А кто создал эти законы?
— Разум.
— Но Разум — не Бог и не царь…
— Есть явления, понять которые вы еще не можете.
— Не доросли?
— Не достигли уровня…
После непродолжительного раздумья, Кустов произнес:
— Значит, нам надо форсировать события.
— Да. Мы в курсе ваших планов и желаем успехов.
— Я могу рассказать своим партнерам, коллегам о нашей встрече и ваших предложениях?
— Думаю, что не надо.
— Почему?
— Не поверят.
— Посчитают сумасшедшим?
— К сожалению, да. Прощайте.
В глазах Кустова появился туман, голова закружилась. Через несколько секунд все пришло в норму, но пришельцев уже не было. Легкое колыхание шторы у балконной двери и шум морских волн свидетельствовали, что он не спит. Волнение прошло. На душе было спокойно. Кустов подошел к дверям и повернул ключ в замке. Проверил, заперта ли, и направился к кровати. Сейчас ему хотелось одного: спать.
Глава 48
Адамс был как всегда холоден, спокоен, отчужден. Хрипловатый голос был негромким, но четким.
Когда он назвал Геллана по имени, то Эдвард, открыв сразу же глаза, увидел, что мертвец сидит на кровати. Геллан удивленно подумал: «Черт возьми, он же устроился на моих ногах, а я даже не чувствую этого. Из воздуха он, что ли?»
— Ты забыл, что перед тобой не плоть моя, поэтому и не имею веса.
— А твоя одежда тоже не имеет веса?
— Моя душа облачена в тень того, в чем меня хоронили.
— Адамс, я давно хотел спросить тебя. Помнишь, мы встречались внутри пирамиды Хеопса? Ты же тогда был с фараонами?
— Да.
— Но понимаешь… У меня в голове не укладывается: ты и они… Что вас может объединять?
— А я раньше, во времена, когда жили фараоны, тоже был одним из них.
— Интересно, а кем же я был? — от этой мысли Геллан даже улыбнулся.
— Ты был рабом.
— Твоим?
— Нет.
— Сколько раз я жил на свете?
— Четыре. С каждым новым воплощением ты приобретал новые качества, что и позволило тебе стать разведчиком.
— Можно подумать, что это большой прогресс, — улыбнулся Геллан, поудобнее усаживаясь на кровати.
— Да, для тебя это большое достижение…
— А для тебя, Адамс?
— Для меня — нет. Всевышнему было угодно, чтобы я из фараона превратился в другого, более низкого сословия.
— И что же вы обсуждали в тот день, когда мы встретились внутри пирамиды?
Адамс некоторое время молчал, обратив к Геллану глазницы, пугающие черной пустотой.
— Хорошо, скажу. Мы приняли решение, что все те, кто пытался или будет пытаться разгадать тайны пирамид, погибнут.
— Вы что, хотите убить ученых, которые исследуют пирамиды?
— Да. Космос не желает, чтобы человечество, погрязшее в распрях, враждебности и зле, познало то, к чему оно еще не готово. Поэтому многие ученые, которые пытались проникнуть в тайны пирамид, уже мертвы. Очередь за другими. Месть фараонов будет неотвратима.
— А как вы их собираетесь убивать?
— Их убиваем не мы, а все то, к чему они прикасаются: остатки одежды, мумии, предметы. Если понадобится, сам Космос сделает это.
— Адамс, что ты хочешь от меня? Неужели ты мне мстишь за то, что я с твоей женой…?
— Нет, не за это. Моя жена была твоей женой девятьсот семьдесят лет назад. Мне понятно ваше тяготение друг к другу. Природа сильнее разума. Это она, природа, вас соединила. Здесь дело гораздо важнее, чем тривиальная любовная связь мужчины и женщины тайно от их супругов.
— Так в чем же дело?
— Космосу известно, что Керим — исчадие ада. Он серьезно вмешался в Логику Вселенной и может разрушить созданную Систему, затем последуют неотвратимые процессы, которые приведут к апокалипсису, и Солнечной системы, как минимум, не станет.
— Но при чем же здесь я?
— В тебе заложены силы Добра. Они обязаны победить Зло. Так что тебе на роду написано сыграть особую роль в спасении цивилизации.
— Что же я должен делать?
— Пусть все идет своим чередом.
— Так я что, должен убить Керима?
— Да, это будет так.
— Мы хотим предпринять кое-какие шаги.
— Ты имеешь в виду взрывы на складах?
— Да.
— Это вы правильно сделаете, но не забудьте и о том, что вы должны не допустить взрыва в тоннеле под Ла-Маншем. Я знаю, что вас ждет успех…
Адамс вдруг запнулся, и Геллан, не выдержав, спросил:
— Тебя что-то беспокоит?
— Я уже мертв, и нету меня желания видеть своих знакомых в таком же состоянии.
— А что, смерть — это состояние?
— Не богатство, конечно, но закономерно наступающее в жизни каждого человека состояние.
— Но, судя по тебе, жизнь продолжается?
— Для души — да, для плоти — нет.
Адамс посмотрел в окно и поднялся:
— Мне пора. Прощай!
И он мгновенно исчез, а Геллану подумалось: «Постой, а что Адамс имел в виду, когда говорил, что у него нет желания видеть своих знакомых мертвыми? О ком это он? Черт возьми, Адамс знает даже о наших планах. Не вздумает ли он нам помешать? Вроде не должен, он же на нашей стороне».
Мозг быстро потерял способность четко мыслить, и Геллан скоро уснул.
Сон был глубоким и спокойным, но когда Геллан проснулся, голова была тяжелой, словно после поздней вечеринки, настроение — на нуле.
«Сегодня такой ответственный день. Надо собраться», — думал Геллан.
Он сделал несколько разминочных упражнений, умылся холодной водой и после завтрака сразу же уединился с Понтиным.
— Олег, разыщи наших парней и выясни, в котором часу мы можем увидеться, мне надо срочно с ними поговорить.
— Они уже спрашивали о вас. Я сейчас приведу Мельникова. Он недалеко.
— А где Владимир?
— Он с ребятами.
Понтин зашагал в сторону дома, где жили военнопленные.
Геллан зашел за угол строения и, отыскав в тайнике пистолет — подарок Глории, — сунул его в карман.
— «Береженого Бог бережет», — сказала монашка, надевая на свечу презерватив, — пробормотал он, вспомнив кем-то произнесенную поговорку.
Через десять минут в сопровождении Понтина явился Мельников.
Они обменялись рукопожатием и Мельников сразу же стал докладывать. Понтин, по приказу Геллана, устроился невдалеке, контролируя подходы к месту встречи.
— Я решил задействовать в операции почти всех наших ребят.
— А как Гамаль?
— В порядке. Сегодня ночью, перед самой операцией, он исчезнет. Уйдет в Надор, а там его будут дожидаться друзья, которые и спрячут парня. С помощью ультразвукового оружия мы нейтрализуем охрану восьмого склада и сразу же установим мины. Отойдем на безопасное расстояние, а затем наш передатчик даст сигнал на одновременный взрыв шестого, седьмого и восьмого складов. Взрыв будет впечатляющим!
— Глория идет! — неожиданно воскликнул Понтин. — И, по-моему, очень торопится.
— Вы наблюдайте за подходами, а я побеседую с ней, — Геллан пошел навстречу девушке.
Она действительно чуть не бежала. Оглянувшись по сторонам, Глория передала Геллану радиостанцию, инструкцию по пользованию и начала рассказывать о беседе с Кустовым. Кивнув головой на радиостанцию, пояснила:
