Стражи времени (СИ) - Ванин Сергей Викторович (читать книги .TXT) 📗
— Конечно, не трудно, Иван Иванович, сейчас всё сделаю, — ефрейтор исчезла и спустя десять минут принесла сводки.
— Чего-то она с вами очень ух любезничает, — заметил Борзяк, — знакомая ваша, поди?
— Это я её сюда на службу устроил. — хлопнул себя в грудь полковник. — Она — дочь моего хорошего знакомца, погибшего при выполнении особо важного задания. А ты, Борзяк, чего на девок глазеешь? У тебя, вроде, дочь профессора на примете имеется?
— А я и не глазею, — Борзяк смущённо уткнулся в газетный разворот «Правды», который внимательно изучал Воронцов.
— Удивительно, — Сергей развёл руками, — ни в одной газете ничего не написано про немецкую делегацию. Исчезла статья, будто и не было её вовсе. Я и «Правду» и «Извёстку» от корки до корки просмотрел.
— А вот! — Борзяк, торжествуя, ткнул пальцем в лист милицейской сводки, — «В ночь с третьего на четвёртое мая 1939 года в районе Парка Культуры и Отдыха, у набережной Мосвы-реки всплыл обнажённый труп молодого мужчины. Голова и лицо трупа обезображено от удара Предположительно, мужчина злоупотребил спиртными напитками и полез купаться в Моска-реку. Заплыв далеко от берега, он попал под винт речного трамвайчика, который катал отдыхающих, демонстрируя им панораму вечерний Москвы. В этот же день пропал один из членов немецкой делегации. Немецкие товарищи совершали экскурсию по парку. В процессе прогулки они разбрелись по всей территории парка, посещая многочисленные рюмочные и пивные. По словам сотрудников рюмочных, пивных и закусочных, находящихся на территории парка, немецкие товарищи активно выпивали и закусывали и не уследили за одним из членов делегации, который разделся до нога и пошёл купаться. Остаётся добавить, что одежду иностранного производства, в которую был одет немецкий товарищ, растащили несознательные отдыхающие. А корреспонденту, который должен был написать в газету статью о посещении парка немецкой делегацией, во избежание международного конфуза, рекомендовано этого не делать. Рапорт составил начальник отделения милиции по Парку Культуры и Отдыха капитан Мухин».
— Это что за галиматья? — Язёв недоумённо уставился в пожелтевший от времени листок. — Причём здесь какой-то посторонний утопленник?
— Это, товарищ полковник, капитан Мухин таким образом объяснил исчезновение иностранного туриста Отто фон Шлёсса, — мигом сообразил Борзяк. — Потому и статья не вышла. Писать о том, что иностранный гость в пьяном виде в реке утонул, никому не выгодно. Ни немцам, ни нашим. Немчикам за своего соотечественника стыдно, а нашим обидно, что не уберегли гуляку. Ко всеобщему удовольствию дело замяли, голову даю на отсечение, так и было!
— А про твоё задержание во время первого перемещения нигде ни строчки, — сообщил Воронцову Язёв, продолжая просматривать бумаги, — всё чисто, Сергей, можешь не беспокоиться.
— Чудеса, — Сергей почесал затылок, — с этими перемещениями во времени учёным ещё разбираться и разбираться.
— Ну, ладно! Я не учёный, меня служба ждёт, — полковник поднялся из-за стола, — а вы, ребята, идите отдыхать. Вечером работа предстоит серьёзная.
Войдя в свой кабинет, полковник сразу уселся за стол. Перед ним по разные стороны сидели задержанные довоенный и послевоенный Отто фон Шлёссы.
— Ну, господин Отто фон Шлёсс, я буду называть вас так, — обратился Язёв к послевоенному Отто, пытавшемуся отряхнуть от пыли и грязи свой вязаный жилет. — Начнём с главного. Ваша затея провалилась. Никакого реванша в Великой Отечественной Войне у вас не получится. Войти в одну реку дважды, у вас не вышло. Надеюсь, вы не будите рассказывать мне сказки про прогрессивного немецкого журналиста Густава Ленца?
— Не буду, — немец шмыгнул разбитым в драке носом, — снимите наручники, я никуда не денусь. Мы в Москве 1946 года, и этим всё сказано.
— И то верно, — полковник подал знак Благонравову, сидящему на стуле у двери, и тот снял наручники с обоих заключённых.
— Что с нами будет? — Устало спросил молодой Отто фон Шлёсс. — Насколько мне понятно, мы как-то зависим друг от друга.
— Совершенно верно, заверил Язёв, — Например, вчера мои коллеги, проникнув в 3 мая 1939 года, нечаянно убили послевоенного Отто, удар ножа пришёлся в сердце. Так, довоенный фон Шлёсс тут же умер от инфаркта.
— Естественно! Ведь мы с ним едины. Умрёт один, тут же умрёт и другой. — Послевоенный Отто поднял глаза на полковника. — До сих пор не могу поверить, что мой план провалился. Где же я допустил ошибку, в чём состоит мой просчёт?
Вы не учли того, что один и тот же человек в разные периоды жизни думает и поступает по-разному, — полковник усмехнулся, — вас подвело плохое знание человеческой психологии. Вы не смогли просчитать самого себя, это и стало вашей главной ошибкой. Не будь нас, вы, всё равно, не договорились бы с довоенным фон Шлёссом.
Оба фон Шлёсса молчали, кидая друг на друга испепеляющие взгляды.
— И вот, — продолжил полковник, — сегодня я вернул вас обоих к жизни. И вы будите жить, не мешая друг другу. Ведь вы не очень хорошо ладите? Я не ошибся?
— Не ошиблись, — довоенный фон Шлёсс бросил неприязненный взгляд в сторону двойника, — подумать только, проживи я эти семь лет, и на моих глазах рухнули бы не только мои мечты, но и мой дом! Погиб бы отец, развалился, как гнилой арбуз великий германский порядок. А я, потомственный аристократ, лазил бы по вонючей канализации, мечтая лишь о том, чтобы сдаться американцам в родном Берлине.
— Я хотел повторить всё заново, чтобы избежать этого позора, психопат! — Встрял послевоенный Отто. — Я пытался, но у меня ничего не вышло.
— А кто тебе сказал, что у тебя получилось бы со второго раза? — Молодой Отто пожал плечами. — В союзе с этими американскими свиньями ты втравил бы нашу страну в ещё более страшную войну, хотя, страшнее, кажется, уже некуда!
— Хватит, диспут закончен. — Язёв стукнул по столу. — У меня предложение. Вы, Отто фон Шлёсс, что постарше, так и останетесь американским агентом. Мы сделаем всё необходимое, чтобы вы вернулись к своим хозяевам, подыграем вам. От вас мне нужно только одно, помощь в получении материалов по созданию атомной бомбы. Впредь будете работать на нас. Вы много навредили нашей стране, теперь придётся отрабатывать.
— Моя вторая составляющая, молодой Отто фон Шлёсс, останется в СССР в качестве заложника. Я правильно вас понял? — Немец усмехнулся. — Если я начну, как говорят русские, финтить, вы его тут расстреляете. И в это же самое время, конец придёт и мне, где бы я ни находился.
— Желаете проверить эту гипотезу? — Недобро усмехнулся Язёв.
— Нет, Боже упаси! — В один голос воскликнули оба Отто.
— Как насчёт моего предложения, работать на нас? — Полковник задал вопрос и напряжённо ждал ответа.
— Я буду работать на СССР, — тот час откликнулся послевоенный Отто, — какова будет моя легенда?
— Не будем ничего менять, — Язёв довольно потёр руки, — для всех вы так и останетесь прогрессивным немецким журналистом Густавом Ленцем. Хотя, настоящий был убит вами, господин Отто фон Шлёсс.
Немец покраснел, открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал и промолчал.
— А я, что будет со мной? — Вклинился в разговор довоенный Отто. — Я то ни в чём не виноват, лично я ещё ничего не совершал. Все беды вашей стране принёс он! Почему я должен отвечать за то, что сделали другие?
— А что вы умеете делать? — Спросил немца Язёв. — Вы однозначно останетесь в Москве, будите здесь жить и работать, под нашим контролем, разумеется.
— Я умею рисовать, делаю это почти профессионально. Я очень хорошо изучил живопись и скульптуру, — горделиво сообщил молодой Отто, — кроме того, я могу учить рисовать других, у меня это прекрасно получается.
— Это точно, — подтвердил послевоенный Отто, — до войны я был отменным художником. Даже собирался посвятить этому свою жизнь. Особенно мне удавались пейзажи. Ещё неплохо лепил из глины. Однажды слепил голову старика, скопировав знаменитую скульптуру, выставленную в Дрезденской галерее.
