Блаженны алчущие (СИ) - Шизоид Агнесса (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Некоторые начал поддакивать, другие заспорили.
— Так и есть, дурят честной народ, и все тут.
— Ежели эти твари бродят по нашим собственным улицам, отчего им не жить в речной пучине?
— Во-во, у моего племяша в подвале дома точно что-то живет! Пиво ворует из бочек только так…
— На днях вот целая лодка с пассажирами исчезла внизу по течению, только одну голову потом выловили, да и та…
— То сотворили не чудовища, дубовая твоя башка, а Угри.
— Заткни свою сраную пасть, болван, какой угорь такое сделает?
— Угорь на двух ногах, пентюх! Разбойники, что промышляют на реке, пустая твоя голова!
Рыбак начинал походить цветом лица на вареного краба. В мощной лапе появился длинный изогнутый нож, и Фрэнк напрягся, приготовившись к стычке. — Тюлень, говоришь? Ах ты пес брехливый!
Острие ножа глубоко вошло в выпирающий живот русалки, гниющие ткани легко разошлись под лезвием. Моряк засунул внутрь руку, копаясь в зловонных внутренностях. А когда вытащил, то сжимал в пятерне маленькое темное тельце, с которого капала слизь. Недоразвитое тельце младенца со сросшимися ножками.
— А это видал? — он триумфально сунул трупик под нос Грассу, который оглядел его, не впечатленный.
— Хм, вы могли взять труп недоношенного младенца или детеныша обезьяны и зашить в животе вашего чучела. Работа отличная, это я признаю.
Он ведь нарочно их бесит, подумал Фрэнк. Ему ли не знать, какие твари могут скрываться во мраке?
— Ах ты шавка паскудная! — заревел моряк, окончательно взбешенный. Он швырнул недоноска на груду рыбы и дернулся к Кевину, от которого его отделял прилавок.
— Хей, полегче, — На пути его встал Красавчик. Жилистые руки ударили Ищейку в грудь, и тот едва не упал.
Фрэнк устремился к моряку, но между ними вырос Кевин, и разгорячившийся верзила отправился мордой прямо в собственный товар. Что ж, это его слегка охладит.
— Поганые Ищейки! — когда моряк сумел распрямиться, отправив на пол серебристые потоки рыбы, то в драку больше не полез. Забился в дальний угол, и продолжил ругаться оттуда. — И тут вы! Убирайтесь отсюда! Всюду нос свой суете! Вон!
Его поддержала торговка, замахиваясь полотенцем. — Покою не дают честным людям, мерзавцы, я вам дам, бить честного человека в моей лавке!
По толпе прокатился раздраженный гул. Слово "Ищейки" передавалось из уст в уста, сопровождаемое нелестными эпитетами, эхом унеслось за стены лавки.
— Идем, — процедил Грасс краем рта. Он двигался к выходу, положив руку на рукоять меча, и агрессивно настроенные горожане нехотя давали ему дорогу, выплевывая вслед оскорбления. Фрэнк и Красавчик шли рядом, и втроем им удалось выбиться в проход между рядами.
— Поганые Ищейки! — Что-то холодное и склизкое шмякнуло Фрэнка по щеке. Он не сразу понял, что случилось — прежде в него не швырялись тухлой рыбой.
— Ах вы негодяи! — взревел Красавчик, хватаясь за меч и обводя толпу взглядом. — А ну признавайтесь, какая сука это сделала?
Меткая. Фрэнк тоже огляделся, но бросить рыбину мог любой. На них смотрели угрюмо, со злобой. И если когда-то он не понимал, за что Ищеек так ненавидят, то после знакомства с Крошкой у него появилась пара идей.
— Оставь их, — велел он Красавчику.
Когда они вышли из-под купола крытого рынка к толчее вокруг отдельных лотков, напряжение немного спало. Кажется, здесь люди питали к ним не больше неприязни, чем все другие честные жители Сюляпарре.
А дальше простиралась площадь Плясунов… Фрэнк, конечно, уже бывал на ней — тут билось сердце Нижнего Города, возвышалось великолепное здание Ратуши, а рядом с ним — Дворец Правосудия, чья арка вела на Королевский мост.
Один раз Фрэнк застал на площади временный рынок, где продавали заморские ткани и специи, другой — толпу протестующих, вопивших о повышении налогов. Вот только никаких танцоров и плясунов ему здесь видеть не приводилось. До сегодняшнего дня.
— Ну что ж, мой лорд Делион, я хотел, чтобы вы познакомились с этим местом, — сказал Кевин, обводя панораму площади широким жестом. — Каждый должен иметь возможность полюбоваться результатом трудов своих. Из пеньки, что мы сучим, здесь сплетают веревку.
Площадь казалась сегодня непривычно тихой, но то было зловещее спокойствие. Стража оцепила ее западную половину, оттеснив немногочисленных зевак. За живым заграждением — два помоста, на каждом — по три виселицы.
Сейчас там шла непрерывная работа, спорая, слаженная: на двух виселицах в последней пляске уже сучила ногами пара несчастных, с третьей служители снимали обмякшее тело, на четвертую подталкивали щуплую фигуру с заведенными за спину руками.
Тут тоже летали чайки, но в вышине кружили и другие птицы — стервятники. Они проносились над виселицами и шеренгой обреченных, над любопытствующими и над палачами, а те, что посмелее, опускались на телегу, заваленную трупами, и рвали тела когтями и клювами, острыми как ножи.
Красавчик, помахав кому-то рукой, бодро припустил вперед, к цепочке стражников. Туда же двинулся и Грасс. Фрэнку ничего не оставалось, как следовать за ними, пусть и без малейшего желания. Когда-то мальчишкой он уже смотрел, как вешают преступника, и зрелище не пришлось ему по душе.
— Привет, Даг!
— Привет, Красавчик! — у немолодого стражника был скучающий, сонный взгляд. Знакомцу он явно обрадовался, а на Грасса покосился неприязненно. — Ну что, споришь на десять медяков, что она не отдаст Богам душу до того, — он обернулся, задирая голову, к Ратуше, к великолепным часам на ее центральной башне, — до того, как Старый Дракон пробьет два? —
— С такой тонюсенькой шейкой? — Красавчик присвистнул. — Ищи дурака!
Фрэнк проследил за его взглядом.
На дальнем помосте, под самой петлей, стояла миловидная девушка, поддерживаемая с двух сторон служителями. Ветер трепал светлую челку, взгляд, отрешенный уже от всего земного, смотрел в неведомую даль.
Вид этой одинокой тонкой фигурки поразил Фрэнка в самое сердце.
Пожилой, усталого вида Пастырь торопливо обрызгал девушку освященной водой, скороговоркой пробормотал молитву. На голову ей надели мешок.
— Скажи, добрый человек, — спросил Фрэнк стражника, — не знаешь ли ты случайно, что она сде…
В воздух взмыл алый платок, помощник палача выбил скамью у девушки из-под ног, и несчастная полетела вниз. Веревка дернулась, напряглась, выдержала, раскачиваясь из стороны в сторону. Тело бедняжки отчаянно изгибалось, ноги сучили в воздухе, ища опору. На деревянный помост струилась моча.
— …лала…
За плечом прозвучал голос Кевина: — По-моему, это уже не особо важно.
— Но она такая юная и.. — Горло что-то сдавливало. Фрэнк отвернулся, охваченный жалостью и отвращением, но перед его глазами все стояли тонкие голые ноги, бьющиеся, бьющиеся, бьющиеся в жутком танце.
Красавчик пожал плечами. — Может, принесла ублюдка в подоле и придушила, много тут таких бывает. А может и украла чего.
— Не слишком ли это жестоко, за воровство? -
Ему ответил стражник по имени Даг. — Раньше за покражу могли выпороть или клеймо поставить, но сейчас господа судьи стали злыми, как черти. Слишком много всякой голытьбы развелось, и местной, и беженцев всяких. За все отправляют на виселицу, даже ежели ты украл меньше, чем на полумесяц. Вот только желающих сплясать на Веселых Тетушках меньше не становится. Господа судьи слишком жирны, и в расчет не берут, что голодная смерть пострашнее петли будет. А за что эту девицу — я прослушал. Я уже давно не слушаю.
— Я вас понимаю, командир, жалость да и только, вешать такую смазливую девчонку, — подмигнул ему Красавчик. — Уж такую-то можно бы получше употребить!
На опустевшую виселицу рядом с той, где еще дергалась в последних конвульсиях девушка, притащили крепкого парня. Здоровяк, похожий на молодого бычка, упирался и зыркал по сторонам безумным взглядом, в котором осталось мало человеческого. Держать его приходилось сразу четверым.
