Плоды манцинеллы - Сугробов Максим Львович (книги хорошего качества .txt) 📗
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Плоды манцинеллы - Сугробов Максим Львович (книги хорошего качества .txt) 📗 краткое содержание
Слепая вера губительна, подчинение авторитетам — безрассудно, обожание — яд. В гневе и ненависти родился новый мир. Мир, разрываемый на части все теми же пороками, что уничтожили старый. Мир, обреченный на гибель. Но где-то там, среди обломков прошлого, окруженное воплями отчаяния есть Совершенство. И оно неуклонно идет к своей истине.
Плоды манцинеллы читать онлайн бесплатно
Максим Сугробов
Плоды манцинеллы
Не одно столетие Карибские острова манили к себе моряков из Европы, испанских конкистадоров и пиратов. Представим, что к берегу одного из островов подплывает корабль, усталые моряки высаживаются на берег и разбредаются в разные стороны. Многих привлекает приятный фруктовый запах, который издают растущие по всему побережью деревья. Кто-то из экипажа ложится на песочке под приятно пахнущими ветвями, что бы вздремнуть в тенёчке; кто-то срывает плоды и начинает жадно есть; а кто-то ломает ветку, что бы отмахиваться ей от мошкары — из места слома брызгает сок дерева и попадает на человека. Спустя некоторое время эта мирная картинка сменяется адом: все умирают…
Причина смерти этих несчастных — манцинелла. Эти необычные деревья, привлекшие моряков своим ароматом и тенью, одни из самых опасных и ядовитых деревьев на Земле. Причём нельзя не только дотрагиваться до них и есть их плоды, но и находиться рядом, поскольку капающая с них роса так же смертельно опасна. Если прятаться под манцинеллой во время дождя, то неприятности так же обеспечены, поскольку стекающая со ствола дождевая вода очень ядовита. Не зря у манцинеллы есть ещё одно название — «дерево смерти», а у плодов — «яблоки смерти».
Пролог. Опыты
Сколько же в ней жестокости. Сколько безразличия…
Зрение постепенно возвращалось. Мышцы гудели. Он в тайне надеялся, что обнаружит пустую комнату за пеленой воспоминаний, но нет. Девушка все так же стояла перед ним, лениво облокотившись на пустую стену.
— И чего ты ждешь? — спросила она.
Он вытянул руку ладонью вниз.
— Меня колотит. Видишь?
Пальцы мелко дрожали.
— И? Это проблема?
— Да. Не хочу испортить почерк.
Девушка закатила глаза.
— Дался мне твой почерк, старик. Ты остаешься, нет?
Он устало посмотрел на раскрытый журнал. «Все, хватит. Я ухожу. Это чудовищно, ты разве не понимаешь?» — эхо собственного голоса звенело в ушах. — «Поначалу еще куда не шло, но теперь… Это слишком, девочка. Прости, но давай дальше без меня, ладно?» Горячая речь. Его слова. Казалось, что прошли годы с того момента, как он стоял посреди комнаты и яростно жестикулировал. Но минуло каких-то полчаса.
«Ты просто не видишь цели», — ответила она. — «Я тебе покажу, хочешь?»
Не следовало соглашаться. Надо было просто уйти.
— Слушай, — раздраженно бросила девушка. — Я все понимаю. Но прими уже решение.
Он смерил ее тяжелым взглядом и взялся за ручку. Перо глухо заскрипело по бумаге.
«Двенадцатый завершен».
Ему всегда нравилось писать. Очень давно, во времена светлой юности, эта страсть проявилась впервые. Все вокруг предпочитали печатать — на телефонах, планшетах, плоских экранах и мягких клавишах, позабыв о том, что истинное письмо таит красоту. Искусство. Острие скользит по бумаге, оставляя тонкий, блестящий след. Темная линия образует букву, еще и еще одну. Рождается слово. Фраза. Предложение. Мысль перетекает на листок, превращаясь в ровный отпечаток чьей-то памяти.
«Двенадцатый завершен. Результат…»
Он медленно поднял глаза. Девушка выжидающе смотрела, а во взгляде ее читалась правда.
Сколько же в ней боли. И как сильна ее любовь…
— Ne me…
— Не смей, — грубо оборвала она. — Не смей, старик. Никогда. Я показала тебе все, но это не значит, что ты имеешь право на эти слова.
— Но они же из песни.
— Ее никто не помнит. Кроме меня.
— И кроме меня. Теперь.
«Результат — неудача».
Девушка удовлетворенно кивнула, схватила легкий плащ, что часом раньше сама оставила на стуле, и устремилась к выходу.
— И когда будет следующий? — прокричал он вслед.
Она остановилась в дверях, бросила быстрый взгляд и произнесла: «Скоро». После ее ухода, как и всегда прежде, чувство опустошенности вцепилось в сердце. Но теперь к нему добавилась новая черта — боль. Терзания прошлого, чужие, но такие яркие, что казались родными.
— Черт бы тебя забрал, девочка, — проворчал он и перевернул страницу.
Чистое бумажное полотно с тонкими линиями. Невинное, как дитя. Он бережно провел ладонью, пригладил свежий лист и крутанул ручкой в руках. «Скоро». Ровный почерк заполнит лист. Скоро. Точные буквы перенесут на бумагу судьбу нового образца. Скоро. Выводы, отчеты и характеристики безжалостно приведут к неизбежному итогу.
Совсем скоро.
В угрюмой тишине вновь запело перо. Чисто и высоко, ровно как голос Совершенства из далекого прошлого. Он слышал мелодию. Слова на французском. Видел тонкий силуэт девочки: глаза ее закрыты, пальцы лежат на клавишах рояля, чтобы через мгновение пробудить инструмент взрывом первого аккорда.
— Ты победила, — мрачно сказал он в пустоту, разгоняя наваждение минувших дней. — Теперь я точно никуда не денусь…
Свежая надпись горела черным среди бумажной белизны. Она сольется с остальным текстом, когда начнется эксперимент. Угнетающе скоро. Но пока весь лист, вся страница, принадлежали лишь ей, лишь этим трем словам, извращенный смысл которых знали лишь двое.
«Опыт номер тринадцать».
Глава 1. Эволюция
— Каждый человек уникален. Каждый, понимаете? — мужчина активно жестикулировал. — Вы только вдумайтесь, насколько это поразительно — нас больше семи миллиардов. Миллиардов, мистер Грей! Семерка и девять нолей! Но каждый чем-то да отличается.
— То есть мать была права, когда говорила, что я особенный? — зал взорвался хохотом. В конце концов, массовке за это и платят — они должны бурно реагировать на любое действие ведущего.
— Именно! — мужчина пропустил реплику мимо ушей. — Мы все разные, и это физиология. Сколько времени, сколько сил было направлено на изучение человеческого генотипа, а мы только-только постигаем его удивительные свойства. Но! Без излишней скромности могу сказать, что мы — я и моя группа — на сегодняшний день как никогда близко подошли к тайне уникальности индивида.
— Я прочитал вашу статью, мельком. Не могу сказать, что понял из нее все, но суть, кажется, уловил — вы изучаете мозг…
— Все так, все так. Мозг — наш главный орган. Именно он-то и делает нас людьми, делает нас теми, кто мы есть — лишь его невероятно сложная структура выделяет человека среди других приматов.
— И вы с вашей группой нашли в этой структуре что-то новое?
— Нет. Она изучена досконально. Найти какую-то новую часть мозга, пускай даже мутацию, невозможно. Это все равно, что обнаружить новый мир посреди Манхеттена. В общем, если вы понимаете мою аналогию, подобные поиски бессмысленны. А вот особенности структуры мозга, процессы ее формирования у зародыша во время беременности, алгоритмы дальнейшего развития науке абсолютно непонятны.
— Как это? Не совсем вас понял сейчас, — ведущий растерянно улыбнулся и поерзал в кресле. — Мы не понимаем, как получается то, что делает нас людьми? То есть мы изучаем вселенную, но даже не постигли самих себя?
— Можно сказать и так, но это как-то слишком… Условно и грубо.
— Так и чем вы занимаетесь, доктор?
Себастьян Майер был из тех, кого в научных кругах учтиво называли мечтателями. За глаза их звали иначе, более грубо, но его это никогда не заботило. Он посвятил жизнь своим исследованиям и привык к тому, что общество коллег по цеху — физиков, химиков, биологов и прочих — воспринимало его предвзято. Не всерьез. Майер редко участвовал в конференциях, но помнил каждую из них. Едва он выходил на сцену и начинал доклад — дальнейшие события развивались, как по сценарию: зал наполнялся насмешливым гомоном, кто-то, пряча улыбку, крутил пальцем у виска, а некоторые и вовсе устремлялись к выходу. Если ему и задавали вопросы по работе, то только ради приличия. Себастьян был изгоем. Серой мышью Цюрихского университета.
