Кодекс чести - Гаркушев Евгений Николаевич (прочитать книгу .txt) 📗

– Вот так все и было, – улыбнулся я, подавая Дженни чемодан. – Параллели налицо, не правда ли?

– Голицын стал губернатором Гавайских островов?

– Почему ты спрашиваешь?

– Интересно, станешь ли губернатором ты. Истории и в самом деле имеют какую-то связь…

– Мне пока никто не предлагает пост губернатора, – ответил я. – Ни Гавайских островов, ни Аляски, ни Порт-Артура. Все губернии ближе тоже заняты. А Петр Михайлович отказался от назначения. Он не захотел возглавлять территорию, где против него плелся изощренный заговор, не всех участников которого вывели на чистую воду. Потом трудно было бы избежать обвинений в предвзятости – любые жесткие меры напоминали бы репрессии. Спустя полгода Петра Михайловича назначили губернатором Нижегородской губернии. Он звал меня с собой, но я остался на месте. Здесь появились хорошие перспективы.

– Понятно. Не захотел круто менять свою жизнь. Ты вообще не хочешь меняться.

– Наверное, так.

– Не наверное, а абсолютно точно.

– Что ж… Имею право. Разве нет? К тому же что мне делать в Нижнем Новгороде? Вот на Гавайи я бы поехал… Тогда моя жизнь стала бы совсем другой. Лучше или хуже – кто знает?

– И ты затаил на монархистов злобу? А они всегда имели счет к тебе?

– До последнего времени я об экстремистах-монархистах и не вспоминал. Политическая борьба с легальными монархистами имела место – но в рамках закона. Тогда, после возвращения с Гавайев, я вступил в конституционно-демократическую партию – именно для того, чтобы поддержать устои общества и иметь возможность влиять на ситуацию. В конце концов, я очень уважал Голицына. И мне не понравилось то, что творили монархисты… А сейчас претензии ко мне были политического плана. И касались современной политики, а не событий десятилетней давности. Полагаю, случай с тобой и происшествие с Петром Михайловичем мало связаны.

– Если уточнить, то только через тебя?

– Да. Через меня и через большую политику. Политика играет гораздо более важную роль в жизни людей, чем они представляют.

Дженни задумалась – но вовсе не о политике, как я поначалу предположил. Кривовато улыбнувшись, она спросила:

– А что стало с Олей?

– Она не была замешана в заговоре. Продолжала работать в службе шерифа, когда ее высокопоставленного покровителя арестовали. Впрочем, в тюрьме он пробыл недолго – доказать его участие в покушении не удалось. Наверное, они и сейчас живут где-то в деревне, владеют большим поместьем. Возможно, ее любовник развелся-таки с женой и взял ее замуж. Не знаю.

– Тебе не было интересно?

– Нет. Я решил, что мне ни к чему знать о ней. Достаточно того, что Ольга оказалась непричастной к покушению. Я бы постарался ей помочь, если бы потребовалось. Но у нее все в порядке – вот и отлично. Сейчас наши дороги разошлись.

– Ну, прощай, – грустно улыбнулась Дженни. – Буду тебе писать. А ты?

– Конечно. Как иначе? Надеюсь, ты на меня не обиделась?

– Пусть твоя шпага разит без промаха, – прищурилась девушка. – Надевая перевязь с ней, вспоминай обо мне.

– Будет время – передавай привет Гонолулу. А останавливаться в «Папайе» не рекомендую – скучно и далеко от набережной.

– Полагаю, я не задержусь на Гавайях… Особенно после твоего рассказа. Там вовсе не такой рай, как казалось мне прежде.

– Нет, как раз после тех событий экстремистские организации островной губернии были разгромлены до основания, террористические базы ликвидированы, земли преступников – конфискованы. Если на Гавайях сейчас и стоит чего-то опасаться, то уличной преступности – много иностранцев и сохранившийся упрощенный въезд не позволяют навести полный порядок. Но, полагаю, в Гонолулу все же спокойнее, чем в том же Чикаго или Нью-Йорке.

– Если ты не скажешь плохо об Америке, то не успокоишься, – заметила Дженни. – Хотя бы на прощание мы могли бы не ссориться?

– Могли. – Я поцеловал Дженни в щеку.

Она усмехнулась, обняла меня и прошла в зал досмотра. Следом двинулся крепкий молодой человек в темном пиджаке с короткой шпагой. Хотя лица его я не узнал, он кивнул мне, как старому другу, и, заметив мое недоумение, мельком показал жетон службы безопасности. Дженни негласно проводят до Гонолулу и посадят в самолет. В Америке о ее безопасности позаботится отец.

Подъезжая к дому, я издали заметил блестящий черный «Руссо-Балт» представительского класса. Он стоял в тени ореха, рядом с воротами усадьбы. Увидев номера автомобиля, я удивился еще больше. Градоначальник! Не то что он не мог ко мне заехать – но ожидать у ворот, когда любому известно, что я полетел в Москву и могу задержаться? Странно…

Впрочем, полного конфуза не вышло – городской голова сидел не в машине, а в гостиной, попивая чай, которым его потчевала Нина. Рядом с городским головой расположился военный с полковничьими погонами.

– Вот и хозяин! – поднимаясь с кресла, приветствовал меня Игнат Иванович. – Здравствуйте, Никита Васильевич!

– Господин Вяземский любезно согласился проводить меня к вам, господин Волков, – поднялся навстречу мне и полковник. – Губернский военный комиссар Шилов.

– Рад знакомству. Чем обязан? – слегка удивился я.

– Дело в том, что вас, господин Волков, государство намерено призвать как резервиста для прохождения воинской службы, – сразу взял быка за рога Шилов. – Господин градоначальник рекомендовал вас как ценного специалиста – к тому же недавно вы получили ранение. Поэтому вы вправе отказаться от призыва. Но жребий выпал на вас.

– Жребий? То есть предполагается мое участие в конкретной операции?

– Именно.

– Понятно. И все же такие вещи не стоит обсуждать с порога. Отобедаете со мной?

– Разумеется, – ответил градоначальник.

Военный комиссар тяжело вздохнул и сел – видно, ему нужно было призвать на военную службу не только меня, но и массу другого народа. Или он желал скорее получить ответ – намереваюсь ли я воспользоваться положенной по ранению отсрочкой или меня такие мелочи не смутят.

Я достал из буфета бутылку коньяку, горничная начала собирать на стол.