Заключенный на воле (СИ) - Маккуин Дональд (чтение книг .TXT) 📗

— День?

Джарка словно не слышал его.

— Вы знаете, что моя двоюродная сестра входит в Хайренскую Культурную Братскую Группу?

— Я этого не знал. Сегодня у нее день рождения? — Лэннет оглянулся на Нэн. Та неохотно кивнула.

Джарка продолжал говорить, глядя теперь уже на море:

— Она очень симпатичная девушка, таких нечасто встретишь. И очень добрая. Мы все переживали, когда она уезжала: три года — это долгий срок. Но мы все же гордились ею. Она обещала стать блестящим музыкантом. — Он так резко повернулся к Лэннету, что тот вздрогнул и отступил на шаг. Джарка этого даже не заметил. Его глаза были полны слез. И по щекам тоже катились слезы. — Их часть КБГ должна была прилететь домой вчера. И теперь она тоже в этом аду, вместе со всеми нами.

Лэннет и Нэн переглянулись. Лэннет сказал:

— Быть может, император задержал их на Атике. Он знает, что тут небезопасно.

Джарка выдавил улыбку:

— Хотел бы я надеяться на это. — Со смехом, таким же фальшивым, как его улыбка, он встал, собираясь уйти. — Ладно, надо поесть, пока еще тихо.

Помолчав несколько секунд, Лэннет произнес:

— Полагаю, мы все хотели бы надеяться на что-нибудь, верно?

Нэн занялась уборкой. Кивнув головой, на море, расстилающееся за ее спиной, она промолвила:

— Нам теперь некуда больше бежать.

Выпрямившись, она оказалась лицом к лицу с Лэннетом, на расстоянии вытянутой руки. И вновь Лэннет увидел, как то же самое тревожное, вопросительное выражение коснулось тенью ее ярких карих глаз, полных губ, изогнутых бровей. И точно как прежде сердце Лэннета твердило ему, что он действительно видел это. А его рассудок говорил, что все это мечты, обычная дрожь усталости, которую он хотел бы принять за подтверждение… чего? Лэннет едва расслышал слова Нэн:

— Вы — хороший командир. Что бы ни случилось, все мы будем гордиться вами.

Лэннет хотел было поблагодарить ее, но передумал. С его губ сорвались совсем иные слова:

— Я хочу, чтобы ты знала — я сожалею о том, что происходит здесь… о том, что произойдет. Однако я не сожалею о нас. Я хочу сказать — мне не жаль, что мы были рядом. Это было славное время. Я знаю, что мы оказались здесь, потому что я есть тот, кто я есть. От этого мне больно. Но все остальное — быть рядом с тобой, видеть, верить… это лучшее, что я изведал в жизни. Я хотел сказать это тебе.

Нэн поднялась, отряхивая брюки. Взгляд, брошенный ею на Лэннета, был столь же безразличен, как небо над головой. Лэннет не пытался как-то истолковать этот взгляд. Небрежно помахав рукой, он развернулся и пошел прочь. Нужно было заняться делом.

За целые сутки Свободные ни разу не столкнулись с противником. Казалось, что Легион так же отчаянно нуждается в отдыхе, как повстанцы. В ту ночь Лэннет несколько раз просыпался, как обычно, и вглядывался в темноту сквозь очки ночного видения, прислушивался, принюхивался. Ничто не нарушало тишину. Однако дурные предчувствия становились все сильнее. Более того, всякий раз, просыпаясь, Лэннет не мог отделаться от двух мыслей. Он думал о двоюродной сестре Джарки, музыкантше из КБГ. И всякий раз, вспоминая об этой девушке, Лэннет принимался гадать, не вызвано ли это затишье тем, что Этасалоу празднует прибытие новой партии живого материала для его лабораторий. Другая, куда более навязчивая мысль, была связана с Нэн и полном отсутствием интереса с ее стороны к утренним заявлениям Лэннета. Когда Лэннет вспоминал ее безразличный взгляд, то ловил себя на раздумьях о том, почему ему еще не все равно, что принесет завтрашний день.

Глава 38

▼▼▼

После целых суток отдыха Легионеры вышли на позиции атаки осмотрительно, почти неспешно. Свободные с непреклонной решимостью наблюдали за ними из своей горной крепости.

Гора с плоской вершиной, на которой они расположились, в изобилии поставляла им камень и строевой лес. Небольшой форт с бревенчатыми стенами в десять футов высотой располагался сразу за расселиной глубиной в четыре фута, проходившей точно посередине вершины. Дно расселины было утыкано заостренными кольями. Маленькие отверстия на уровне колена и груди позволяли наносить копейные удары изнутри форта. Внутри к стене была пристроена галерея. Все было сделано грубо, наскоро, но крепко.

В то утро воздушный шпион Свободных засек, что Помощники, ранее блокировавшие полуостров, снимаются и уходят в глубь материка. Некоторые из них отошли на полуостров, чтобы оставаться в резерве. Остальные действительно улетели на север на электрогрузовиках.

Сул отреагировал на это мрачно:

— Они расходятся по домам. Считают, что с нами покончено. Они собираются завершить все уже сегодня. — Он повесил голову. — У нас никогда не было реальной надежды. Я был глупцом.

Принц Дафанил положил руку ему на плечо:

— Только у глупцов нет никакой надежды. Быть может, сегодня удача будет на стороне Этасалоу. Но для тех, кто надеется, обязательно настанет завтра, невзирая ни на что.

Его слова, казалось, подбодрили Сула, хотя он ничего не сказал в ответ. Когда Дафанил отошел от Сула, Лэннет заговорил с ним:

— Вам следует быть осторожнее, ваше высочество. Вы разрушаете свою дурную репутацию.

Дафанил фыркнул:

— В лучшем мире я с удовольствием посмотрел бы, как вам устроят показательную порку. Ну что, взглянем, как наша судьба обретает облик? — Он кивнул на дальний наблюдательный пункт.

Когда они вышли наружу, Лэннет сказал:

— Вы говорите загадками, ваше высочество. Я всегда знал, что у меня есть шанс погибнуть в бою, но какая-то часть моей души никогда в это не верила. И теперь, когда, казалось бы, смерть неизбежна, я все равно не могу принять эту неизбежность. Я не стал бы говорить вам, но вы, кажется, не собираетесь осуждать меня за подобные откровения. Фактически…

Дафанил перебил его:

— Капитан, неужели вы никогда не поймете? Вам не следует думать, будто вышестоящие лица интересуются вашим мнением о них. С другой стороны, я обязан указать вам на ваши простейшие ошибки. Ваша проблема состоит в отрицании.

— Отрицании чего?

— Вы постоянно отрицаете свою смертность. И сейчас вы наконец примирились с собой. В отличие от доктора Бахальт.

Лэннет остановился, но затем опять догнал принца.

— Что вообще это значит? Хватит шуток!

— Я никогда не шучу. Иногда я говорю туманными иносказаниями. Ладно, неважно. Доктор Бахальт по-прежнему любит вас.

Лэннет был слишком изумлен, чтобы перейти в наступление.

— Откуда вы можете это знать?

— Оттуда, что я — умный человек.

Они уже добрались до наблюдательного пункта. Где-то вдалеке жужжали электромобили — они словно пели приглушенный гимн энергии. Внизу блестели черные шлемы и металлические наконечники копий. Двойные колонны пехоты двигались через луг к припаркованным электрогрузовикам. Возможно, под влиянием этой сцены Дафанил слегка смягчил тон:

— Она очень напугана, Лэннет. Мы все боимся, но ее страх намного сильнее и глубже. Вы думаете, она отвергла вас потому, что вы изменились? Это совершенно не так. Она сделала это именно потому, что знает — вы действительно Лэннет. Она не может позволить себе обрести вас вновь только для того, чтобы потерять навсегда. Она готова принять смерть Вэла Борди, но не вашу смерть.

— Я сказал ей правду. Она не захотела поверить мне.

Во взгляде Дафанила читался откровенный вызов:

— Кого теперь волнует ваша правда? Неужели вы так хотите, чтобы она до конца поняла, чем закончится сегодняшний день? — Он указал на Легионеров. — Все мы знаем, что это означает.

Лэннет кивнул. Он больше не осмеливался говорить о Нэн. Ему нужно было думать о других вещах. Лэннет сказал себе, что был эгоистом, — а ведь на нем лежит ответственность за других. Он сменил тему разговора:

— Я все время думаю, что должен сказать что-нибудь нашим людям. Предполагается, что перед решительным сражением вожди всегда должны говорить какие-то важные вещи.