Двенадцатая реинкарнация. Трилогия (СИ) - Богдашов Сергей Александрович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
Что-то похожее у меня получается с заклинаниями. Хочешь получить больший результат — возьми руну мощнее и приложи к ней энергию повыше уровнем и силой.
Поэтому, у меня с утра руки чешутся, на ком бы мне новое заклинание испытать, с браслета. Очень уж хочется результат увидеть. Удастся сына Ашота с первого раза вылечить — мои акции, как целителя, резко возрастут, и тогда весь разговор про встречу с Дедом можно построить будет совсем по-другому. Я отлично помню, кого Степан Арамович предлагал на роль первого контактёра со старшим Микояном. Рискую, конечно, но не сильно. Энергии в накопителе достаточно. Не хватит Среднего исцеления, буду долечивать своими силами, а энергию брать из кулона.
Скудный ассортимент гостиничного буфета я уже изучил. Для моих целей там ингредиентов для восстановления костей и мышц хватает. Не так-то уж и много восстановительного материала надо паре сломанных пальцев и порванным связкам на запястье. Полный трах-тибидох у меня не получается. Организм должен получить дополнительные материалы на своё восстановление. Сделать их из ничего я не могу, разве что организм сам из себя материалы начнёт вытаскивать, но этого допускать нельзя. Я не полноценный целитель со стажем, чтобы уверенно оценить, насколько такие действия опасны. Вот такой я маг-недоучка, времён диалектико-материалистического метода взглядов на жизнь. Материалист, короче, с магическими способностями. Ходячий нонсенс.
Первые разногласия возникли быстро. В номер к прибывшим гостям я заходить не стал, передав одну из сумок Спартаку уже в дверях, и уселся в небольшом холле на этаже, дожидаясь, пока гости разложат вещи. Сначала, выскочивший через минуту Спартак пытался пригласить меня в номер, но я только покачал головой в ответ, а потом и старшие в коридор вывалились.
— Пойдёмте в буфет, он тут рядом, в конце коридора, — предложил я на опережение, не дожидаясь от них первых слов.
— Ай, слюшай, какой буфет — муфет. Заходы в номер, чача выпьем, бастурма, суджук рэзать будем.
— Пойдём в буфет, Ашот Георгиевич, там и поговорим. Свои припасы можете с собой прихватить. Днём в буфете народа нет, а с хозяйкой я договорюсь, — разговор у нас состоялся глаза в глаза. Я резко перекатился из низкого кресла и почти мгновенно оказался рядом с сюсюкающим армянином, который не слишком талантливо копировал речь базарных торговцев.
— Давайте по делу. Спартак, ты кушай-кушай, не отвлекайся, — я подтолкнул парню очередную тарелку. Пока старшие, возвратившись в номер, чем-то гремели и шуршали, я утащил парня в буфет и сейчас скармливал ему купленные мной салаты из тунца, с разваренными в консервах косточками, и с улыбкой поглядывал на двойную порцию холодца, с полосками горчицы поверху. Каюсь, горчица была намазана лично мной, как месть за однажды попробованный армянский продукт, где перца, на мой взгляд, было больше, чем мяса. Пусть теперь товарищи армяне нашу горчицу попробуют…
Итак. Всё, что нужно по машинам, мы завтра с утра со Спартаком нарисуем. Вопрос в том, что Спартак в гипсе, и чертить не может, а я не умею. Ашот Георгиевич, даёшь своё отцовское добро на то, чтобы я твоего сына до завтра здоровым сделал? Если да, то гипс сегодня вечером снимем, и рука у него будет не хуже, чем до травмы, — инициативу за столом я сразу взял в свои руки. Мне ещё не хватало слушать их длинные речи, или наблюдать, как человек, с абсолютно холодным взглядом, играет очередную роль недалёкого армянина. То, что за столом сидят два опытных волчары, я хребтом чую. Что Степан, что Ашот — те ещё перцы. На "ты" я с ним решил разговаривать после снисходительного похлопывания по плечу, на что я лишь покосился, и такого же его обращения ко мне. Возраст возрастом, а вежливость никто не отменял. Понятно, что его слегка перекосило, но молодец, сдержался.
— Спартак окончил школу по фортепиано. Ты хочешь сказать, что он по-прежнему сможет играть? — Ашот Георгиевич перестал наконец-то придуриваться и заговорил на чистом русском языке.
— За пианино не уверен, а вот то, что он своими сломанными пальцами этот эспандер сегодня вечером раз десять сожмёт, не сомневаюсь, — я выложил на стол толстое кольцо из резины, которое таскал в кармане с тех пор, как мои друзья начали демонстрировать мне силу своего рукопожатия. Бойцы сумо тренируют захват, вытаскивая забитые в колоду клинья. У русских в чести жать руки. Иногда такое рукопожатие мужикам говорит больше, чем все их дальнейшие слова.
— Я его к профессору возил. Тот говорит, что нужна будет долгая реабилитация, и то без гарантии… — облизнул пересохшие губы Ашот, наблюдая за сыном, который перешёл к поглощению холодца, изредка открывая рот и помахивая перед ним руками. Хороша нынче горчица в буфете, свеженькая да ядрёная.
— Ну, так что, отдашь мне сына на три года в обучение, если я его сегодня вылечу? — навис я над столом и над потерявшимся армянином, опершись на пластик стола сжатыми кулаками и чуть привстав со стула.
— У него же после диплома распределение…
— Не рассказывай мне сказки, Ашот Георгиевич, мне даже не смешно. Такой вопрос ты сам решишь, не напрягаясь. Я же иначе сейчас просто встану и уйду, а ты всё забудешь. Тебя такой исход устраивает? — насчёт "забудешь" я изрядно приврал. Такой способности у меня нет, но мой Дар Предвидения мне говорил, что всё получится так, как я запланировал.
Степан Арамович не вмешивался. Отодвинувшись со стулом к стене, он скрестил на груди руки н наблюдал за нашим диалогом. Ашот пару раз на него оглянулся, но импресарио даже выражение лица не поменял, демонстрируя полнейший нейтралитет. Неплохо я с ним поработал во время поездки. Научил себя уважать.
У Спартака глаза по полтиннику. То ли от горчицы, то ли от того, что парень, моложе его с отцом на "ты" разговаривает, хоть и называет отца по имени — отчеству. Профессор, к которому его возил отец, чётко сказал, что гипс раньше чем через месяц снимать вряд ли стоит, а его новый знакомый утверждает, что уже сегодня вечером он сломанными пальцами сможет сжать тугой эспандер. Отец тоже сейчас сам не свой. Таким Спартак его ещё не видел. Дома папа больше всего похож на кота, этакого улыбающегося, вальяжного и расслабленного. Со своими подчинёнными он обычно сух и официален. Есть у него ещё несколько образов и масок, которые отец нет-нет, да надевает при случае. Сегодня он впервые видит отца таким, какой он есть — эта мысль показалась Спартаку странной, но, если отбросить остальные версии за их неправдоподобностью, то он своего отца знает по тем редким минутам, когда с его детьми случалась беда, и надо было быстро принимать решение. Вот только те минуты как-то не запомнились, за их суматошностью, а сегодняшний разговор ему надолго врежется в память.
— Уф-ф, давай договариваться, — после пары-тройки манёвров и попыток сменить тему разговора, Ашот откинулся на спинку стула и впервые улыбнулся, — Ты как? — спросил он у Степана Арамовича и, увидев его отрицательное покачивание головой, набулькал себе в стакан на два пальца из принесённой с собой бутылки, — Четвертак проспорил, — крякнув, заявил он после выпитого, покосившись на Арамыча.
— Лапу давай, — поймал я за рукав Спартака, который непонимающе крутил головой. Вот тормоз! Всё же уже сказано, и всё понятно. Может мне ещё по самолюбию его отца ногами потоптаться, выспрашивая о деталях и торгуясь по мелочам? Я и так знаю, что никуда он не денется, после того, что увидит. Чудеса — они такие чудастые, что их всё-таки стоит сначала бояться, и только потом брызгать искренним, щенячьим восторгом.
Ухватив пациента двумя руками, за свободные от гипса пальцы, я активировал плетение браслета. Ждать завершения пришлось с минуту, а может и чуть больше. Сработало, или нет? На всякий случай, попробовал кастануть своё заклинание Малого исцеления.
Никогда не ощущали, как выстреливает айрбэг в хорошем автомобиле? Когда Вы пристёгнуты ремнём, то возможно, отделаетесь лёгким нокаутом. Тем, кто не пристегнулся, потом вряд ли вспомнится, как их, тугим кулаком ударил ещё не раскрывшийся мешок, а потом, согласно законам физики, их затылок столкнулся с подголовником, который не поменял свою скорость.
