Пастырь Вселенной - Абеляшев Дмитрий (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
Куда больше владыку Анданора занимали сейчас земные жрецы — и в первую очередь Император хотел понять, насколько серьезную опасность земная религия может представлять для Анданора, если все ее церемонии столь же действенны, как проведенный недавно молебен. В окружении Императора были горячие головы, предлагавшие умертвить жрецов, потому что, мол, негоже покоренным землянам обладать таким могуществом. Разумеется, некоторый резон в таком решении имелся — ведь если земные жрецы оказались способны исцелить болезнь, то, должно быть, они в состоянии развернуть свое искусство и против Империи и, стало быть, представляют угрозу для Анданора. Вот и Ктор, нагло объявивший себя спасителем Анданора, тоже настаивал на их уничтожении и тем косвенно признавал, что это именно по их молитвам была остановлена губительная болезнь. Разумеется, он придумал другой довод — казнить их нужно как мошенников, приписавших своей церемонии лечебную силу, в то время как истинным целителем был, конечно, не кто иной, как наш всемогущий Ктор, кто ж еще. А Императора, стало быть, одурачили как мальчишку — вот что читалось подтекстом этой версии! Агенты доложили владыке Анданора, что жрецы повсеместно, по всем своим капищам, говорят народу еще более дикую и опасную для Императора — ложь — что земные-то жрецы и есть подлинные виновники эпидемии и что они, мол, силой своего волшебства и вынудили Императора привезти их на Анданор, почувствовав, как несравненный Ктор своими жертвами заставил болезнь пойти на убыль. Император поймал себя на том, что его дыхание стало более частым и глубоким от волны гнева, захлестнувшей его при мысли о жреческих проповедях и об их коварной сути, придуманной, без сомнения, именно Верховным жрецом. «Только чистый лед рождает радугу», — гласит древняя анданорская поговорка, ее любил повторять Императору его так рано умерший отец.
Владыка Анданора выровнял дыхание, и гнев отступил — сегодня самодержец просто обязан был держать разум кристально чистым, как ледяные горы дальнего Севера. Ктор вел себя так, словно готовился к открытой конфронтации, — шутка ли, его жрецы позволяли себе выставлять владыку Империи в своих проповедях в более чем невыгодном свете. Однако это могло быть и провокацией, имеющей целью вынудить Императора сделать какой-нибудь неверный шаг. Все это было плохо в любом случае — Ктор, безусловно, набирался наглости день ото дня, и уж это-то представляло собою факт сколь печальный, столь и неоспоримый. Его гонор и самомнение росли, как молодая кулямба.
А земные жрецы — что земные жрецы — если Император и решил бы покончить с ними, то уж никак не с той малой их частью, что была теперь на Анданоре в его власти. Если он и примет когда-либо подобное решение, то ликвидирует всех, что были на Земле, и сразу, но пока владыка Анданора не видел нужды в подобных радикальных мерах, — напротив, христианские священники оказались полезными Анданору, остановив мор. Императора сейчас куда как больше беспокоил жреческий дом его родины, чем представители культа далекой Земли.
Внезапно стереоплощадка перед троном впустила на свою поверхность еще один персонаж — как раз земного жреца, которого они с Леей терпеливо ждали последние пару танов времени, думая каждый о своем. Владыка Анданора вспомнил о том, что устройство для считывания мыслей заключенных находится на стадии разработки вот уже три сотни лет, ученые с удручающей регулярностью обходят старые проблемы в его создании и натыкаются на новые — не то чтоб Императору так уж хотелось бы знать, о чем теперь думала Лея, просто подобный прибор подслушивания мыслей, будь он создан, неимоверно раздвинул бы горизонты возможностей как разведслужбы, так и контрразведки. Увы. Императору подумалось, что если эту штуку и сделают, то, должно быть, уже не в его правление.
Священник принес с собою чашу воды, и Император с интересом, облокотившись о поручень трона, вглядывался в объемное изображение, развернув его так, чтобы Лея и земной жрец находились друг напротив друга. Первым заговорил землянин:
— Ну, здравствуй. Ты, стало быть, и есть Лея? — спросил старичок.
— Да, — ответила девушка, вставая.
— Да ты садись, деточка, садись, — улыбнулся жрец. — Да и я тоже присяду, пожалуй.
Император подумал, что стоит ему сейчас нажать на кнопку, как пол камеры вздыбится двумя простыми, жесткими, но добротными креслами прямо за спинами Леи и священника с Земли. Это было бы, конечно, эффектно, но навряд ли способствовало бы раскованности беседы этой пары.
Оба опустились на пол, впрочем, на почтительном расстоянии друг от друга, чашу воды земной жрец почтительно поставил подле себя, постелив прежде кусок материи.
— Вы видели его? — спросила девушка, и Император порадовался выдержке Леи, способной даже в такую минуту хранить столь полную непроницаемость своего лица. «Вот каких офицеров готовят у меня на Анданоре», — подумал он.
— Видел, деточка, видел, — примирительно сказал священник. — И, сдается мне, пока что он живой.
Глаза у трехмерного изображения Леи вспыхнули, будто она присутствовала подле Императора во плоти, улыбка заставила ее губы стать приветливыми и радостными.
— А вы священник с Земли? — спросила Лея.
— А как ты догадалась? — переспросил жрец.
— Ну, вы говорите по-земному, — еще шире улыбнулась Лея, — и одеты… Так.
— А почем ты знаешь, что я не ваш шпийон? — улыбнулся батюшка в ответ. — У вас тут все по-русски разговаривают, и ты вон тоже как шпаришь — будто в Москве родилась.
— Добрый вы, — сказала Лея, подумав самую малость. — Да и стары вы для шпиона. Да и кому я теперь нужна — им уже все известно. Теперь.
«Это да, — подумал Император. — Что верно, то верно».
— А ты, милая, — сказал старичок, — так ничего и не знаешь, с тех пор как тебя со сцены, от тигров ваших забрали?
— Стингров, — с детской уже какой-то улыбкой поправила священника Лея.
— Да мне, старику, переучиваться поздно, — отозвался батюшка, — тигры, стингры — все одна малина. Нехорошо хищникам живого человека, тем более девчушку такую симпатичную, скармливать, я так думаю.
«А он неплохо владеет техникой ведения беседы», — отметил Император, видя, что земной жрец за считанные минуты добился раскрепощенности и расположения собеседницы.
— Я с Володей твоим разговаривал неделю назад. Здоров он, ничего с ним не сделали. Да и умница — это ж он, видать, Императору вашему предложил нас с Земли привезти, чтоб болезнь вылечить.
— И что? — спросила Лея, чуть преребивая старика с заметным надрывом в голосе — видно было, что она до сих пор не простила себе того, что при ее участии земная зараза проникла на Анданор.
— И все, — удовлетворенно откликнулся батюшка. — Я-то простой иерей, да тут таких духовных мужей привезли, епископов, если знаешь, о чем я.
Лея чуть заметно кивнула, вся превратившись во внимание, даже шею, обыкновенно величаво-горделивую, вытянула в сторону священника, будто была не аристократкой, а женщиной из простонародья или же маленькой девочкой. Даже рот чуть приоткрыла, отметил Император.
— Ну вот по их-то молитвам, — продолжал жрец, — Господь прекратил болезнь, и мы теперь все домой собираемся.
«Прибедняется», — подумалось Императору.
От его слов Лея так и подпрыгнула на месте, будто собираясь то ли броситься старику на шею, то ли захлопать в ладоши.
«Жаль будет казнить ее, — подумал Император. — Она так любит Анданор. Но вот партизана своего — все-таки больше. Про него-то про первого спросила».
— Володя-то переживал за тебя сильно, — сказал священник, — что, случись с вами чего, ты некрещеная умрешь. Потому как крещеные после смерти, если хорошо жили, в хорошие края идут, а язычники — ну, как вы тут все, на Анданоре вашем, в другие, похуже. И не встречаются больше. Никогда.
«А он хитрец, как и все жрецы, должно быть, — отметил Император. — Володе-то он все это тогда, в большом тронном зале, совсем по-другому преподносил. Жена, мол, может спастись, если муж у нее христианин…» Владыка Анданора, разумеется, и слышал их с Владимиром разговор, и помнил его дословно.
