Небесное Сердце (СИ) - Плотникова Александра (электронные книги без регистрации txt) 📗
Еще одна мысль и ответ от корабля. У меня имелись протоколы этих совещаний, составленные как на Флайтоне, так и на Рокконе. С Борда имелась даже целая запись переговоров. Настоящая, не поддельная. Бордианцы сами очень придирчивы в этом вопросе.
- В ходе прошедших переговоров были оговорены существенные подвижки к заключению мирного договора и обоюдного пакта о ненападении с подписанием соответствующих документов, гарантирующих взаимную ответственность и обязательность исполнения зафиксированных параграфов обеими договаривающимися сторонами, - я старался быть предельно честным. - Данные совещания были сочтены с моей стороны необходимыми и обязательными для гарантии безопасности дальнейших визитеров со стороны Федерации, как то: послов и чинов высшего правительства.
- Но почему вы не доложили о них своевременно? - просто спросил с трибуны Симан.
К этому вопросу я тоже был готов.
- Я не располагал достаточным запасом времени на оповещение и ожидание отклика. Как было сказано, все совещания проходили по факту завершения боевых действий, но по-прежнему в очень напряженной обстановке. Временный нейтралитет мог оборваться в любой момент от случайного недопонимания обеих сторон. Поэтому совещания проходили в спешке, но факт установления мира оглашался громко и повсеместно.
- Тогда такой вопрос, - генерал Тармет убрал с кафедры пластинку с пометками и явно начал импровизировать. Любопытно. - Почему с вашей стороны не присутствовало свидетелей? Наши коллеги отмечают, что вы спускались на планеты в одиночку.
Я повернулся к нему всем корпусом, не выпуская из рук перила. Зря я это сделал - уставшее от бездействия тело отозвалось тянущей болью в ногах. А спина, обычно привыкшая к прямой осанке, сейчас была слишком напряжена. Как назло ещё раздражал этот неоновый свет.
На какой-то момент и вовсе помутнело в глазах. Я вцепился было в перила крепче, но наручники впились в запястья.
Когда я ел последний раз?..
- Повторюсь, - заставил выговорить я себя. - Обстановка была напряженной, и я не хотел подвергать опасности третьих лиц.
Начальник контрразведки был непреклонен.
- Но вы же понимаете, что ставя под угрозу себя, вы оставляли эскадру без командования, а значит в опасности, - медленно и вдумчиво произнес он и продолжил вольный ход своих мыслей. - И в случае уничтожения врагом вас, далее удар пал бы на эскадру. А затем пришелся бы по Федеративному Содружеству. Ведь у вас не было абсолютных гарантий того, что подобные вылазки были безопасны. Вы ведь сами только что заявили, что не хотели подставлять третьих лиц.
Да, я заявил... Такой риск был. Хотя я, конечно, промолчал об этом.
Как же надоел этот свет.
- Таким образом, - продолжал Симан, - направляясь на переговоры, вы, со своей стороны, подвергали граждан Федеративного Содружества опасности. Из этого я делаю вывод, что вы либо оставляли их под угрозой непредумышленно, а значит, отнеслись необдуманно и небрежно к возложенной на вас задаче. Либо сделали это намеренно. А поскольку мы сомневаемся в подлинности и полноте записей ваших переговоров и не можем сравнить оные с другим источником - у меня возникает подозрение, что вы сфальсифицировали записи, а сами провели совещание о продолжении деятельности сепаратистов.
«Но это лишь подозрение!» - хотел перебить я его, но не успел.
- Исходя из всего сказанного, я делаю выводы, что ваши действия, намеренные или недальновидные, могли привести к обострению обстановки между воюющими сторонами. В таком случае, вы либо плохой и недобросовестный генерал, либо хороший диверсант и предатель. Но так как ваш послужной список до сей поры не имел нареканий, и вы числились лучшим мастером своего дела, то выбор у меня невелик.
Это обвинение было в следствии. Я готовился к тому, как объяснить все свои поступки и как выкрутиться из любой ловушки. Но такое...
Мне казалось, что истощение и свет просто не дают мне думать. Мысли не вязались в нечто целое, а нити разговора выскальзывали у меня их рук.
Надо собраться!
- Совокупность ваших действий, в том числе скандал в прессе по поводу боевых машин, а так же необъяснимые переговоры с сепаратистами попадают под статью о разрушение целостности самой Федерации. А обвинения моего предшественника на этой трибуне и оставление своего поста во время переговоров, повлекшее к попаданию граждан Федеративного Содружества в опасность подходят под нарушения вашего договора с ОКФ. Ведь параграф второй вашего контракта гласит, что вы, генерал, «обязуетесь нести службу Федеративному Содружеству, соблюдать его законы и строго выполнять требования уставов. Так же достойно исполнять воинский долг, защищать свободу и единство Федеративного Содружества и его граждан». Вы не выполняли требования уставов, не оповещали своевременно о своих действиях, поставили под угрозу единство Содружества и граждан.
Нет доказательств! Я понимал, что у них просто нет доказательств на всё.
В суматохе мыслей я пытался сообразить, могу ли я списать свои поступки, в конце концов, на беспечность по причине усталости. Думал, могу ли я приложить в доказательства заключения от врачей... Но, как назло, я пренебрегал медпунктом даже на родном корабле, а адмиралтейских врачей и вовсе никогда не вызывал.
Что же я могу сказать?
Что?
...Эохан? Ты ещё меня слышишь?
- Нарушать договор с ОКФ и разрушать целостность Федерации по причине халатности вы не могли, так как доказательства вашей профессиональной пригодности - последние блестящие боевые заслуги. Следовательно, вы сделали это намеренно и в здравом уме.
А нужны ли им вообще доказательства?
- Я обвиняю вас в предательской и диверсионной деятельности, направленной против Федеративного Содружества, в том числе и против вашей родины.
Что?..
Против Тории?!
Больно кольнуло в сердце. Ватные ноги, казалось, вот-вот подкосятся.
Как они могли? Как посмели! Обвинять меня в измене Тории. Родной планете. Вы что уже, совсем?...
Но нет, надо подумать, не всё так просто. Я соберусь и буду думать!
А ведь правда. Всё вышло намного сложнее, и это не глупость, не шутка, а безобразная ловушка. Попытка поймать меня на слове, на жалком оправдании в порыве чувств, которых я не имею права проявить. Вы ведь планировали это? Собрали все эти декорации, людей и целый процесс только чтобы поймать меня на одной эмоции. Торийца - на священной любви к родине.
Суки...
Посмей я сказать, что не предавал родину, покажи я это любым жестом или намёком - я поставлю её в один ряд с сепаратистами: Бордом, Флайтоном и Рокконом. Вскроется весь тайный союз, брата замучают обвинениями и проверками, а в худшем случае Цинтерра объявит Тории долгожданную войну. Пока я буду отбывать срок за решеткой, лишенный всех прав и корабля.
Любовью и преданностью родине - я поставлю её под прицел.
Но если соглашусь с обвинением, то у меня есть шанс взять всю вину в измене только на себя. Да, я попаду в список предателей и встану в строй сепаратистов. Хотя, я там окажусь при любом исходе. Но так они назовут меня изменником Тории и потребуют от брата принять меры в отношении меня. А он что? Максимум публично подпишет лишение гражданства и я уеду жить в колонии, куда и так собирался отправиться после службы. Неплохой выбор. Зато я освобожу планету от подозрений. Посижу за решеткой, не гордый.
Спокойно... Все ещё не так плохо. У меня будет время, будет отдых, да, я отойду от политической игры на несколько лет, отсижусь. Но это ещё неплохо.
Главное - быть спокойным. А если не соглашаться вообще, то смогу подать на обжалование, пока буду сидеть за решеткой.
- Что вы можете сказать на это, генерал Сан-Вэйв? - спросил судья.
Я обернулся к широкоплечему грузному судье в белом балахоне и прямоугольном колпаке. Воплощенному символу чистоты и правосудия. И с чего они взяли, что правосудие должно быть в таком дурацком колпаке?
- Ничего.
- И вы не представите никаких доказательств в свою защиту и отрицающих убеждение генерала Тармета?
