Дети августа - Доронин Алексей Алексеевич (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Как рассказал выполнявший работу главного надсмотрщика «сахалинец» по кличке Фотограф, прежде чем его выкинули из окна в порыве нахлынувшей ярости, в первый же день новой власти всех мелких нарушителей отпустили, а всех крупных — перебили. Освободившееся место вскоре заполнилось «неблагонадежными». Обычными жителями Заринска, которые были недостаточно рады новой власти. Сколько их успели перемолоть, теперь уже никто не узнает — люди просто исчезали, а родным либо не говорили ничего, либо объявляли, что те сбежали в пустыню. Но места, где зарыты тела, палачи под пытками выдали. Пытали их без выдумок и без ненужного садизма, но, как оказалось, сами они были так же чувствительны к боли, как те, кого неделей раньше «ломали» они.
Эти факты пригодятся, но позже, после победы.
При штурме Замка потеряли — безвозвратно — всего шестерых человек. А ведь он считался неприступной твердыней. Несколько грузовиков вышли из строя, но их было не жаль. БРДМ был цел и сейчас развивал наступление по главной улице, хотя патроны к главному калибру уже закончились.
Другой взвод в это время захватил минометную батарею и тут же, как говорили, перенес ее огонь на позиции выдвинувшегося на помощь Замку отряда «Цербер». Который и без того поредел от очень удачного взрыва и пожара в своих казармах. Попав на открытом месте под дождь из мин, отряд стушевался и отступил.
Но бой по-прежнему шел, и враг, хоть и отходил к западу, сдаваться не собирался.
«Повстанцы» и мстители контролировали пока только третью часть города.
Это то, что Сашка узнал, слушая чужие разговоры. Сам он благоразумно старался не путаться командирам под ногами. Как он узнал, в подвалах нашли и бомбу, которой хватило бы, чтоб взорвать Замок до основания. Поэтому здание должны были покинуть, а всех освобожденных уже вывели.
— Саня, хочешь делу помочь? — спросил его Пустырник, поймав возле самой лестницы. — Тут во дворе есть радиоузел. Я уже сделал обращение для людей. Но я сказал сухие факты. А ты можешь добавить. Выступить с жаром, с душой, чтоб до самой сердцевины пробирало! Я знаю, ты такие вещи умеешь. И настроение у тебя подходящее.
Предложение побыть фронтовым агитатором Сашке понравилось. Дядя Женя был прав. Настроение у него действительно было подходящее.
Они забежали в маленькую комнату в одной из построек двора. В дверях валялся мертвый «сахалинец» в зеленой форме с размозженной головой.
В углу за шторкой пылился инвентарь, который использовался, когда еще было телевиденье — видеокамеры, микрофоны, какие-то осветительные приборы, все покрытое пылью и затянутое паутиной с дохлыми мухами. Радиоаппаратура стояла на столе.
Усевшись за стол и дождавшись, когда Пустырник подключит провода и включит микрофон, Сашка начал говорить.
— Жители Заринска. Полвека назад после страшной войны мы вместе освободили Алтай от тирана Мазаева. Сегодня к нам из-за гор пришел еще более страшный враг. Они говорят, что они нам друзья, что пустят паровозы, вылечат больных и накормят голодных, но это ложь. Не верьте! Нет и не будет никакого государства! Никаких паровозов и пароходов! Вы им не нужны даже как рабы! Они здесь только для того, чтоб разграбить вас! Забрать у вас все ценное, а самих вас оставить замерзать зимой и умирать от голода! Сахалинское чрезвычайное правительство — не существует. Это такая же банда дикарей, как те, с которыми воевали ваши деды, когда вышли против Мазаева. Вооружайтесь! У многих из вас есть дома ружья. Гадов немного. Уничтожить их всех нетрудно. Кто не уверен в себе, лучше останьтесь дома. Но те, кто не боится запачкаться в чужой крови — стреляйте в чужаков на поражение! Всем, кто взял меч и пришел с ним в наш дом — пулю в лоб! Жители Заринска, каждый из нас умрет. Смерть от старости такая же мучительная, как от ножа. Смерть от голода еще страшнее. Да разве это не счастье — умереть, унеся с собой десять врагов твоей земли, твоей семьи? Так поднимайтесь же и выходите на бой! За наш общий дом!
Данилов-младший перевел дыхание. Наверно, он выглядел так, как будто у него вот-вот пойдет пена изо рта.
— Достаточно, — Пустырник щелкнул тумблером. — Ты страшный человек, парень. Слышал бы тебя твой дед… И ты думаешь, многие выйдут после такого на битву?
Сашка кивнул.
Пустырник покачал головой.
— Не знаешь ты людей. Зря я тебе это доверил, ой зря. Эх ты, Уильям Уоллес, герой Шотландии. Человек, он жить хочет, детей растить, а не героически живот положить. Да я не брюхо имею в виду — его любой рад положить на диван, а «жизнь» по-старому. Его подкупить надо, внушить, что будет легко. А от такой речи они еще глубже под кровати спрячутся. Ну да ладно. Пусть не выходят. Так они целее будут.
Они направились к выходу. Похоже, они были последними, кто покидал Замок. Пока бой не будет закончен, у них нет времени на саперные работы, поэтому он постоит пустым.
Встреченные по пути бойцы из заринской милиции рассказали, что городской суд взят. Мол, там была серьезная заварушка и живым никто из оборонявших его ордынцев не дался, но сейчас он уже пал. Пустырник спешил догнать своих — мстителей из Прокопы и Киселевки, которые уже углубились далеко на запад и дошли почти до границы города. На здание суда он собирался взглянуть только одним глазом.
Надо было догнать свой отряд, который пытался отрезать восточные шоссе, ведущие из города. Для этого нужно было найти хоть какую-нибудь машину. Но пока все встреченные на их пути автомобили были или испорчены, или не заправлены.
Они уже вступили в обитаемую часть центра. Мстители здесь прошли мимоходом, не встретив сопротивления. Сашка был поражен, насколько тут, в километре от улиц, где лилась кровь, было спокойно и чисто. Из окон смотрели удивленные жители — в основном женщины и дети.
Мужчины иногда показывались на улицах. В основном безоружными, но у некоторых были ружья, с которыми они в другое время могли бы охотиться на белок. Они задавали Пустырнику и Сашке один и тот же вопрос «Вы кто такие?» и, получив на него ответ, отходили переваривать услышанное.
— Ну вот видите, — сказал парень, когда они миновали еще одну группу. — Люди все-таки пришли.
— Ага. Когда уже ясно, кто победил. Хорошая стратегия. Зато не умрут, не оставив потомства.
Все чаще можно было увидеть на перекрестках заринскую милицию — в пыльной форме, только что из боя. Среди них могли быть и те, кто начал бой на одной стороне, а заканчивал на другой. Узнав Пустырника, они махали ему руками. Видимо, Демьянов выполнил свою часть плана и сдержал свое слово, проинструктировав всех своих. Препятствий они не чинили, а наоборот, помогали чем могли, показывая дорогу и открывая по первому слову любые арсеналы и склады продуктов и имущества.
— Ты мне лучше скажи, откуда ты узнал, что «сахалинцы» врут про свои паровозы? — спросил вдруг Сашку Пустырник, когда они нашли в одном из дворов брошенный джип с распахнутыми дверцами.
— Ну, это же дважды два. Я взвешивал все. И вот к чему пришел. Я в детстве поездами увлекался... — Данилов нахмурился, увидев насмешливый взгляд: для Пустырника его детство еще не закончилось. — Они мне были интересны даже больше, чем самолеты и машины. Кучу книжек прочитал про железные дороги. Так вот, дядя Женя… расчистить и починить пути даже от Урала до нас — это гигантский труд, который никто в мире не потянет. А тем более дальше, до Москвы. Да и паровозы те давно проржавели. Для них электричество не нужно, верно. Но для них нужно обслуживание, которое никто не сможет проводить. Я бы еще поверил в ветку длиной километров пятьдесят с двумя-тремя станциями. Но не в тысячу километров и сто паровозов.
— Их подвело их воображение, — подытожил Пустырник. — Вот те раз! А взрослые купились на эту мульку. Если верить этому парню с Волги, то целыми деревнями. Чуть ли не молились на эту железную дорогу и ждали, ждали…
— На то они и взрослые, чтоб в любую ерунду верить только потому, что лень мозгами пошевелить… осторожно!
