Мелкий Дозор (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Я вздыхаю и иду к трубе. Она короткая – всего два метра. Это если снаружи. Если забраться в нее – куда длиннее…
– Уверен, что кроссовки не нужны? – интересуется Ольга.
– Я лучше в шортах и босиком, – отвечаю я. – Так удобнее, чес-слово!
Уже находясь в трубе, слышу голос Антона:
– Хочешь, позвоню твоим родителям? Или лучше заеду к ним?
– Не надо, – глядя на далекий кружок света впереди, откликаюсь я. – У меня папа поздно придет, они объект сдают. А мама сегодня в ночную смену.
– Я сказал, что ты электрик, – признался я.
– Электрик? – Отец засмеялся не сразу. Некоторое время обдумывал мои слова, потом улыбнулся. – Почему?
– Ну… раз они называют себя Светлыми… Свет, электричество, как-то созвучно… подсознательно настраивает на доверие.
– Разумно, – кивнул отец. – Наивно, но может и сработать. Все-таки они тоже люди. Пускай и Иные.
– Так ты мне веришь, папа? – прямо спросил я.
– Да.
Мы гуляли в парке. Вообще-то я не люблю гулять просто так, бесцельно. Уж лучше с друзьями. Но разговор был слишком серьезным.
– Почему? – не унимался я. – Если рассуждать разумно, то я фантазирую, будто маленький. Ко мне на улице подошел человек и заявил, что он волшебник, что я тоже будущий волшебник, и сейчас мы вместе войдем в Сумрак…
– Извини, но прежде чем ответить, я тоже кое-что спрошу. Твоя первая мысль?
– Маньяк-извращенец, конечно. «Мальчик, я отведу тебя в Сумрак…» Тьфу.
– Почему же ты продолжил разговор?
– Место было вполне безопасное. Возле метро, очень много людей. Какие-то пацаны тусовались, пиво пили, их человек двадцать было, и им хотелось подраться. Надо быть самоубийцей, чтобы в таком месте пристать к ребенку. Я стоял так, что он не мог меня схватить, и в любой момент мог позвать на помощь.
– Разумно. – Отец, прищурившись, посмотрел на ограду парка, за которой плавно катилась черная «волга». Водитель у папы замечательный, машина шла с нашей скоростью, как приклеенная. – Хорошо, Виктор. Я доволен тобой.
– Спасибо, папа.
– Я верю твоим словам, потому что мы знаем о существовании Иных.
Внутри у меня что-то вздрогнуло. Взаправду! Все это действительно взаправду!
– И у нас, и у американцев, и у других крупных служб есть свои люди… ну или Иные, в так называемых Дозорах. Иногда случается так, что Иные вербуют наших сотрудников… и, как правило, те подают докладную о случившемся. Так что мы знаем, давно уже знаем о существовании параллельной ветви человечества: магов, оборотней, вампиров. Но я никогда не думал, что мой собственный сын… – Отец замолчал.
– Папа, я все сделаю как надо…
– Да ничего не надо, – отмахнулся он. – Будешь ходить… в ихний Хогвартс… учиться магии и чародейству.
Когда папа начинает коверкать слова и говорить «ихний», или «ложить», или «приехамши», или нарочно неправильно ставит ударение – это значит, что он всерьез разволновался. Я это знаю. И он знает, что я знаю. Время экономится, и не надо ничего лишнего говорить.
– Но если надо что-то узнать…
– Виктор, информация не бывает лишней. Но основная задача наших людей в Дозорах… Предположи?
Я подумал и сказал:
– Что-то очень странное. Не навредить Иным… не разведать их тайны… Дозоры – это вроде как их спецслужба, которая охраняет людей от Иных…
– Очень разумно, – произнес папа. И я понял по голосу, что он мной гордится.
– Если наши миры соприкоснутся – то это будет вредно для всех, – продолжил я. – И для Иных… и для нас, наверное. Я думаю, что наши заняты тем же самым, что и Дозоры. Препятствуют разглашению информации.
– Разумно, – согласился папа. – Да, Виктор. Именно так. Это наш маленький, человеческий дозор. Есть Дозоры со стороны Иных… Хотя, если честно, я назвал бы их двумя отделениями одного Дозора. А есть и наш Дозор.
– Мелкий, – невесело пошутил я.
– Отставить нюни, – велел папа. – Молодость – тот недостаток, который проходит. А то, что ты выглядишь несколько инфантильно, – он никогда не старался смягчить выражения, – так это огромный плюс. Для людей нашей с тобой профессии. Внушает доверие и заставляет недооценивать. Ты и дальше веди себя как ребенок.
– Смешно. – Я развел руками. – Вроде как я их обманул. Проник в их тайны. А получается – буду делать то же самое, что и они!
– О нет. – Отец покачал головой. – Нет, Витя. Ты будешь делать то, чего они сделать не могут – по своей природе.
Он присел на скамейку, достал портсигар, в котором лежали две сигареты. Задумчиво посмотрел на них, будто выбирая, хотя сигареты были совершенно одинаковы. Достал одну и закурил. Закашлялся.
– Пап, я ведь смогу тебя вылечить! – сказал я.
– Не откажусь. – Отец жадно затянулся. – Но ты не спеши. У тебя есть три-четыре года на обучение… – Он протянул руку и взъерошил мне волосы: – Мелкий Дозор…
Я не обиделся.
Антон Городецкий вышел в коридор, открыл третье от кабинета Гесера окно (все знали, что датчик на нем не работал), высунулся по пояс, взял с узенького выступа между окнами пачку сигарет и зажигалку. Закурил, вернул общую заначку на место. Над пачкой угадывалось слабенькое заклятие, гасящее ветер, отгоняющее ворон и отсекающее дождевые капли.
Полгода назад Гесер запретил курить в здании Дозора. Отношение сотрудников к этому решению оставалось сложным.
Антон успел сделать всего пару затяжек, когда рядом с ним в окно высунулся Гесер. Молча отобрал сигарету, поморщился, глядя на фильтр, сказал:
– Слюнявишь! – и начал курить сам.
Антон взял вторую сигарету.
– Ага. – Гесер проследил за его руками. – Понятно. Дисциплина на высоте.
– Та часть моего организма, которая курит, находится за пределами здания, – пояснил Антон.
Гесер подумал и кивнул.
– Да, в этом что-то есть.
Некоторое время они курили молча.
– Гесер, мне противно.
– Почему?
– Этот парнишка готовится идти в одиночку против…
– Этому парнишке почти пятнадцать! – проронил Гесер. – Однако он себе самому повторяет, что ему четырнадцать! А ведет себя как десятилетний. Относись к нему… реалистично. Без соплей. Он не ровесник твоей дочки! Он уже не ребенок.
– Ну да, Гайдар в его годы полком командовал, – соглашается Антон. – Но дело ведь не в возрасте. Будь ему и двадцать, и даже тридцать – все равно он был бы мальчишкой по сравнению с тобой. И даже по сравнению со мной! У него нет…
– Чего?
– Опыта.
– Опыт тут не важен.
– Готовности к такому…
– Готовность у него есть. – Гесер щелчком отправляет окурок вниз. Антон только собирается сделать ехидное замечание, как видит – окурок по дуге пролетает над тротуаром и скрывается в урне.
– Но он же человек! Пусть даже его отец в спецслужбах, пусть мальчик и сам туда собирался…
– Вот раз человек – пусть и делает свою, человеческую, часть работы! Ту, которую мы сделать попросту не можем! Остановить своих психопатов – всегда! А их? Человеческих? Ты же понимаешь: те, кто придет, – не случайные люди! Это те, кто копает под нас. Они полны скепсиса. Они никогда не признавались, что верят. Но это те, кто поверит… и кто начнет непоправимое. Войну людей и Иных. Исходя из самых благих целей… они погубят всех нас. И именно потому, что они исходят из самых благих целей, мы не можем их остановить! Не можем! Нужен инфантильный мальчик с автоматом и обоймой заговоренных патронов. Инфантильный и хороший мальчик, у которого свой Дозор. Свой маленький Дозор…
И тогда Антон Городецкий посмотрит в глаза своему начальнику, тому, кто когда-то его инициировал – точно так же, как Антон полгода назад опознал в идущем ему навстречу чем-то неуловимо странном не то мальчике, не то юноше Иного, – и произнесет:
– Гесер… Мы знаем, что было. Мы видим, что есть. И мы понимаем, что будет. Мальчик кивнет, поднимая автомат, скажет тонким, еще не ломавшимся голоском: «Совершенно с вами согласен!» После этого он начнет стрелять. Он проползет трубу не за девять минут – за семь. Специально, чтобы мы не успели никого арестовать. Чтобы полностью зачистить ситуацию. Он расстреляет всех. И сам погибнет от ответных заклятий. Пусть он даже к этому готов – но мы отправим его на смерть!
