Заложники Солнца (СИ) - Бачурова Мила (электронные книги без регистрации txt) 📗
Неизвестно, производили когда-нибудь Дикие подсчеты своих запасов – как продовольственных, так и прочих – или нет, но вели себя по принципу «на наш век хватит, а там хоть трава не расти». И, в общем-то, не так уж были неправы – именно к такому выводу пришел Кирилл, узнав в один прекрасный вечер, что за тринадцать лет, прошедшие после катастрофы, ни в одном известном обитателям Бункера поселке не родился ни один ребенок.
Кирилл провел в уме несложные вычисления – к тому времени знал, что в изменившемся мире пятидесятилетний юбилей справляют единицы, а большинство умирает раньше – и, нахмурившись, спросил:
– То есть, через тридцать лет на Земле вообще никого не останется?
До сих пор его как-то не беспокоило воспроизводство в живой природе вообще и в человеческом подвиде в частности. Лекцию про сперматозоиды-яйцеклетки, из которых формируется эмбрион, будущий путешественник прослушал без интереса. В Бункере детей не было, кроме них с Олегом и Дашей – но в Бункере и не положено было находиться детям. Это было «научное учреждение, а не ясли», и им с друзьями просто повезло оказаться рядом, когда все случилось.
А за пределами Бункера какие-то неведомые люди, должно быть, размножались этими самыми яйцеклетками. И у них появлялись дети – как цыплята из яиц на ферме у Германа, а может быть, как-то еще – но, в любом случае, Кирилла это не касалось.
И вдруг оказалось, что никакие дети ни у кого не появлялись. И что когда умрут Олег и Даша – Кирилл был самым младшим из троицы, а потому свою очередь определил последней, – он останется в Бункере – да что в Бункере, во всем мире! – совсем один?! Потому что новым детям, младше него, взяться неоткуда?!
От этой мысли стало жутко, и Кирилл с надеждой посмотрел на Вадима Александровича.
Наставник ответил именно так, как хотелось:
– Если сидеть сложа руки, то да.
Кирилл облегченно выдохнул. Слова Вадима Александровича означали, что задача предстоит трудная, но разрешимая. А трудные задачи самый одаренный ребенок из группы раннего развития «Солнышко» любил. Чем труднее была задача, тем больше она ему нравилась. И ужасно не понравилось открывшееся недавно в линейной алгебре понятие – задача, не имеющая решений.
– Мы обязаны победить, – горячился, рассказывая Кириллу о предстоящей миссии, Вадим Александрович. – Химия – основа всех основ! А человек, как любое природное творение, всего лишь набор молекул. И если какие-то из этих молекул вдруг дали сбой, первостепенная задача ученого – этот сбой выявить. Перенастроить организм. Вернуть его в нормальное русло и заставить функционировать по-прежнему.
Сергей Евгеньевич грустно качал головой.
– Позволь напомнить, Вадик, нас тут – пятьдесят человек химиков! С учеными степенями и высокими заслугами. Мы тринадцать лет бьемся над этим вопросом, но так и не выяснили, в чем именно заключается так называемый сбой…
– Естественно! Медицина, увы, не наш профиль. Не мне вам рассказывать, что до того, как все случилось, Институт занимался отнюдь не разработкой лекарств… Но, я считаю, что за эти годы мы очень далеко продвинулись! И разработка вакцины должна стать последним, грандиозным шагом на этом тернистом пути.
Кирилл восхищенно слушал. Ему не терпелось сделать последний, грандиозный шаг.
К миссии будущий путешественник готовился два года. Заучивал сложные формулы синтеза, практиковался в получении нужных веществ.
– …У нас нет того, что требуется, мы получили вот этот аналог, но он не работает. А в той лаборатории должен быть. Но даже если его нет в готовом виде, можно получить из…
Кирилл записывал и запоминал, что из чего можно получить. Очень многое учил наизусть.
– … Время не всегда будет на твоей стороне. Иногда обстоятельства складываются так, что действовать приходится быстро. А для этого необходимо, чтобы ты даже не задумывался, что из чего получается и каким путем…
Формулы являлись во сне, наползая одна на другую.
– …Но если в той лаборатории есть нужные вещества, почему там до сих пор не разработали вакцину? – в какой-то момент осенило Кирилла. – Неужели в Академгородке не знают, что происходит?
– Вариантов два, – сумрачно разъяснил Вадим Александрович. – Первый – оптимальный – вакцину наши коллеги получили и успешно применяют, но из-за отсутствия сообщения не могут передать. А второй – худший, но наиболее вероятный – в лаборатории не осталось никого, кто мог бы это сделать. Мы ведь не знаем, что происходит в Новосибирске. Не знаем, в каком состоянии лаборатория, и все, что когда-то было Исследовательским центром… Бункера у них нет. Может быть, там вообще живых не осталось. Сюда ведь за все эти годы никто не добрался. Когда все случилось, люди бежали от наводнения на запад, все дальше и дальше. И даже когда большая вода ушла, возвращаться в необжитые места желания не возникло. Нам, видишь ли, и тут отнюдь не тесно. Давно ли страдали от перенаселенности, предсказывали демографические катастрофы… А сейчас знаем в лицо каждого в радиусе ста километров.
– Я не знаю, – простодушно напомнил Кирилл.
– Ничего! Еще столько людей встретишь, пока до цели дойдешь, что все пробелы в знакомствах закроешь разом.
И вот он уже прошел первый отрезок большого пути.
Глава 4. Ногинск - Киржач (40 км)
– Дмитрич, у вас очков лимфокрасных нет, случайно? – это спросил Рэдрик, пока гостей вели по коридору.
– Каких-каких?
– Ну я, может, сказал не так… В которых в темноте видать. Я помню, что где-то мерил.
– Во-первых, «инфракрасных», – удержав смешок, поправил Кирилл. – А во-вторых, если ты имеешь в виду прибор, который был у меня, то он работает по другому принципу.
Рэдрик сердито зыркнул.
– Вот именно, что «был»! Чучело косорукое… Теперь уж – по хренам, как он там работает! Раз такой умный, че второй-то не взял?
Кирилл вздохнул. Смеяться расхотелось.
В первый же переход понял, сколь многих предметов, помимо запасного ПНВ, ему недостает – хотя, казалось бы, при сборах бункерные теоретики постарались смоделировать и предусмотреть любые ситуации. Однако собственная память взрослых о том, что нужно в дальнем походе, изрядно поистерлась – в последний раз Сергей Евгеньевич выходил за институтские ворота восемь лет назад, а «молодежь», в лице Вадима Александровича и Елены Викторовны, вовсе не считала нужным это делать. И опыт Германа не сильно помог: как показала практика, его воспитанники легко и непринужденно обходились не то что без приборов ночного видения, но даже без таких вещей, как носовые платки или, пардон, туалетная бумага.
– Мы об этом не подумали.
Рэдрик фыркнул.
– Так че? – повторил он. – Нету?
– Увы… А зачем тебе?
– Мне – без надобности. Этому вот пассажиру, чтоб не спотыкался на ровном месте! А то сплошной геморрой с ним.
Максим Дмитриевич посмотрел на «пассажира», как тому показалось, с сочувствием.
– Я тоже так и не научился передвигаться в темноте. Тебе, друг мой, к счастью, не понять, каким отвратительно беспомощным себя чувствуешь в такие моменты… У нас ничего подобного нет. Но ты прав, где-то точно есть, то ли в Киржаче, то ли в Пекше… Я спрошу ребят, возможно, вспомнят. Добро пожаловать.
Максим Дмитриевич привел постояльцев в комнату, которую назвал «гостевой» – небольшое аккуратное помещение с шестью кроватями.
– Душ, ты помнишь, в конце коридора.
– Помню. – Рэдрик уверенно прошел к одной из кроватей, стряхнул со спины рюкзак и принялся в нем рыться.
– Располагайся, – предложил Кириллу Максим Дмитриевич. – Рэдрик у нас – частый гость, видишь, не стесняется. И ты будь как дома.
– Спасибо.
– Не за что… Тяжело тебе с ним? – вдруг с ласковым сочувствием спросил мужчина, кивая на адапта.
Кирилл смутился.
– Да не особенно…
Рэдрик, стоящий к ним спиной, пренебрежительно дернул плечами. Максим Дмитриевич улыбнулся.
– Ты на него не обращай внимания. Грубиян, конечно – но это он так о тебе заботится. По-другому не умеет.
