Перезагрузка - Тинтера Эми (версия книг .TXT) 📗
Лисси открыла рот, и я встала, прихватив поднос. Мне надоели вопросы и ошалелые взгляды. Ничто не мешало мне сесть там, где я хочу.
Я прошла через весь зал и поставила поднос на стол рядом с Эвер. Двадцать два сверкнул своими черными глазищами:
– Рен! Какая приятная встреча!
Эвер потрясенно уставилась на меня, когда я опустилась на стул. Я глянула на поднос своего нового ученика, где не было ничего, кроме нетронутого куска хлеба и шоколадного кекса.
– Что это? – спросила я. – Уже пообедал?
Он посмотрел на еду:
– Нет. Мне не очень хочется. По крайней мере, так кажется. Трудно объяснить.
– Сумеешь, когда поголодаешь, – сказала я. – Это не шуточки.
Рибуты ощущали голод не так быстро, как люди, но если уж испытывали, то лютый. Наши организмы могли неопределенно долго существовать без пищи, но игра не стоила свеч. За первые дни пребывания в центре я не съела почти ни крошки и проснулась однажды такой ослабевшей и голодной, что буквально поползла в столовую.
– Зато ты-то уж точно проголодалась, – со смехом сказал он Эвер, показывая на ее надутые щеки. Казалось, она хотела затолкать в рот сразу все мясо с тарелки. Глотая, она через силу улыбнулась.
Наверное, у меня был встревоженный вид, потому что Эвер скосила глаза на свой опустевший поднос и перевела их на меня.
– Я как-то странно себя чувствую, – сказала она негромко и удрученно.
– Что значит странно? – спросила я.
– Как будто по-настоящему проголодалась. И еще всё словно в тумане. – Она помрачнела. – Я ведь не могу заболеть?
Эвер пытливо смотрела на меня, я молчала. Она разочарованно уткнула глаза в тарелку.
– Правда, от еды мне немного лучше. Не так трясет, – добавила она.
Я снова ощутила какой-то укол – возможно, вины – и быстро переложила свое мясо ей на тарелку. Она вскинула глаза и благодарно улыбнулась.
– Бери и мое, – сказал Двадцать два и начал было подталкивать свою еду к ней.
Я резко схватилась за край его подноса:
– Съешь хоть немного. Тебе нужно набраться сил для тренировки.
– А почему ты сама отдала? – Он указал на мою тарелку.
– Потому что это я тобой командую, а не наоборот.
Эвер прыснула и отправила в рот огромный кусок мяса.
– Все равно я предпочитаю бифштекс, – сказала она.
– А я когда-нибудь смогу тобой командовать? – осведомился Двадцать два.
– Вряд ли. – Я подхватила свой поднос и встала.
– Нет, пожалуйста, не уходи!
Это сказала Эвер. Она смотрела на меня глазами, полными мольбы. Я снова видела перед собой ту тринадцатилетнюю девчонку, которая несколько лет назад испуганно сидела на кровати, в ужасе оттого, что ее соседкой по комнате будет Сто семьдесят восемь. За целый месяц она не сказала мне ни единого слова. А потом неожиданно выпалила: «Я из Нью-Далласа, а ты?» – и продолжила разговор, как с давней подругой. Дома у нее остались четыре сестры, и мне сдается, что она в итоге решила сделать меня своего рода заменой, просто иначе боясь сойти с ума.
И все-таки я даже не подозревала, что мое общество ее успокаивало. Мне захотелось снова сесть и насладиться чувством, что кто-то нуждался не только в моем номере и навыках поимки преступников.
Я села, и принятое решение сразу же показалось мне правильным. Эвер благодарно улыбнулась, я ответила тем же. Двадцать два пришел вдруг в такой восторг, что я опустила глаза в тарелку и начала сосредоточенно поедать бобы.
Посреди ночи я проснулась от глухого рычания. Я резко повернулась, моргая во тьме. Возле моей кровати стояла Эвер.
Я резко села, чувствуя, как бешено колотится сердце. Она перестала рычать и впилась в меня своими блестящими глазами.
– Эвер? – шепнула я.
И тогда она прыгнула на меня. Я соскочила с кровати и бросилась через комнату. Эвер повернулась ко мне и оскалила зубы.
Я вжалась в стену, глядя, как она медленно приближается. Сердце мое стучало чаще, чем когда за мной гналось двадцать горожан с фонарями и кухонными ножами. Меня успели пырнуть несколько раз, прежде чем я оторвалась от погони, но безоружная, рычавшая Эвер была почему-то страшнее.
– Эвер! – повторила я громче и поднырнула под ее руку, едва она прыгнула вновь.
Я метнулась через ее кровать и потянулась к тревожной кнопке. Я нажимала ее снова и снова, уже плохо соображая, пока на меня не навалилась Эвер. Ее пальцы сомкнулись на моей шее, и я хватила ртом воздух, толкнув ее что было мочи.
Она ударилась о стеклянную стену, но в следующую секунду уже вскочила на ноги, склонив голову набок и как бы изучая жертву. Я стиснула кулаки, ощутив боевой азарт. Когда она кинулась на меня, я рухнула на колени и поймала ее за лодыжку.
С воплем она грохнулась на пол, а я принялась выкручивать ей ногу, пока не хрустнула кость. Эвер издала крик, который наверняка разбудил все крыло. Она снова ринулась на меня, пытаясь удержаться на одной ноге, и мне пришлось сломать ей вторую.
Коротко всхлипнув, Эвер повалилась навзничь. Я села на свою кровать, глядя на дверь. Наверное, люди уже спешили к нам.
Но вот ноги Эвер срослись, а охранников так и не было. Я снова сломала их, не успела она подняться, и заткнула уши, чтобы не слышать ее воя.
Они так и не пришли.
Наверняка они всё знали. Эти сволочи не могли не знать, что Эвер слетела с катушек; что она напала на меня; что мне придется снова сидеть всю ночь и следить за ней даже после того, как она вырубится.
Они знали это, и им было наплевать.
Ничего удивительного – ведь рибуты всего лишь собственность, а не люди. Но гнев все равно душил меня. Из-за моего номера и безупречного послужного списка ко мне всегда относились более уважительно и предоставляли чуть больше свободы действий.
Но им не было дела до того, что случилось с нами.
Жители трущоб всегда знали, что их жизнь не стоит для корпорации ломаного гроша. Я тоже усвоила это с малых лет. КРВЧ могла быть «спасителем» для последнего поколения, для людей, которым она помогала в войне с рибутами, но только не для тех, кто голодал и умирал в трущобах.
Когда я стала рибутом, меня начали кормить и одевать, и я решила, что меня зауважали как лучшую из лучших. Мне показалось, что они не так уж и плохи.
Возможно, я ошибалась.
Утром я вышла из комнаты до того, как проснулась Эвер, но в душевой, куда пришла позже после пробежки, поймала себя на том, что высматриваю ее в толпе рибутов. Кто-то недоуменно пялился на меня, но я не обращала внимания. Мне нужно было поговорить с ней, и это был единственный способ.
Эвер так и не узнает, что за ночь я четыре раза сломала ей ноги. Не узнает, что с ней сделали.
Если я не скажу.
Она вышла из раздевалки в одном полотенце. Остановилась и озадаченно на меня посмотрела. Я жестом велела ей идти дальше, и она повиновалась: шагнула за шторку и задернула ее.
Я быстро огляделась, проверяя, нет ли слежки, и проскользнула туда же.
Эвер обернулась и вскинула брови, чуть улыбнувшись краем рта. Я вспыхнула, сделала шаг назад и наткнулась на занавеску.
– Привет, – сказала она.
Это был, скорее, вопрос, и ее улыбка стала шире, когда она сдвинула полотенце к груди.
– С тобой творится что-то неладное, – выпалила я.
– О чем это ты? – Улыбка погасла.
– Ты… у тебя по ночам бывают кошмары или что-то еще. Ты кричишь и нападаешь на меня.
Она задохнулась и резко села на пол, словно у нее подкосились ноги. Глядя, как рыдания сотрясают ее тело, я окаменела. Я не знала, что и думать. Все это смахивало на сильнейшую истерику.
Если только она не знала, что происходит.
Я присела рядом:
– Эвер.
Она продолжала плакать, раскачиваясь на коленях взад и вперед и пряча лицо в ладонях. От этих звуков мне вдруг стало не по себе, сильно сдавило грудь. Чувство не из приятных.
– Эвер, – повторила я, – ты знаешь, что с тобой?
Она судорожно глотнула воздуха, отняв от лица руки.
