Оружейный барон (СИ) - Старицкий Дмитрий (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
— Нет. Моему сыну.
— Тебе Отрадного мало?
— Нет, это не Мите. Моему побочному сыну и его матери.
— Ну, ты кобель, — усмехнулся герцог. Но по-доброму так. — Увезешь меня домой?
— Обязательно, ваша светлость. Как только разрешат вас передвигать с места на место.
— Вот именно… передвигать, — сплюнул герцог на паркет. — Меня теперь два драбанта носить на руках будут. Думаешь, это приятно?
— Не будут, ваша светлость. Я вам кресло-коляску сделаю. Ее вы сами сможете двигать руками.
Ремидий улыбнулся ласково как добрый дедушка, пригладил усы.
— Ты хороший сын. Савва.
Я оторопел.
— Да, ты не ослышался. Ты мне сын по обычаю кровавой тризны и это я признаю. И в наследовании трона ты третий после детей Альты. А теперь рассказывай, как ты гвардию гусеницами давил.
— Я еще и всех Тортфортов расстрелял, ваша светлость.
— Да ну? — открыл от удивления рот Ремидий. — Рассказывай.
Предрассветный бросок через мосты удался нам даже не легко, а очень легко.
На первый мост пустили БРЭМ и две танкетки и на второй 'артштурм' и две танкетки, которые рывком на скорости пролетели на противоположный берег и смели охранение мятежников. Под прикрытием бронетехники бежали в атаку штрафники. За ними штурмовики. Третьей волной саперы и обычная пехота растеклись по городу с большим желанием набить кому-нибудь морду с особой жестокостью за такую раннюю побудку без завтрака.
Ударили всей наличной массой сжатой в два кулака. На западной стороне столицы я оставил только малый заслон следить за внутренним городом, чтобы оттуда никто не выходил. Сказал император 'не трогать' — мы не трогаем. Только пусть сидят на попе ровно.
Завесу у мостов с пулеметными гнездами на хилых баррикадах смяли с ходу отвалами бронемашин, и взяли гвардейцев в казармах как говориться со спущенными штанами, точнее вообще без штанов, спящими… Я охудеваю, дорогая редакция, с таких инсургентов. У них и бунт идет по расписанию. Винтовки по уставу в оружейке под замком!
Люди Моласа очухались и подбежали к намеченным объектам, когда они были уже заняты нами.
Так что если не считать боя за вокзал, то это была моя самая бескровная операция. На все про все ушло полтора часа. И город наш. Больше беготни, чем дела. Ни одного убитого с обеих сторон. Так… несколько сломанных рук и челюстей.
Но на вокзале находился штаб мятежников. И там никто не спал. Солидная охрана — больше роты при шести пулеметах. Остальные действующие войска мятежной гвардии отражали части фельдмаршала на подступах к товарной станции. И пушки все были у них задействованы там. Канонада до вокзальной площади доносилась.
Совещались с командирами недолго. Прямо на улице. Разработали диспозицию, и я выдвинул мятежникам через медный рупор ультиматум. Кто из мятежников не сложит перед законным императором оружие в течение пятнадцати минут, будут расстреляны на месте без суда и следствия.
— …это гарантирую я — командор Кобчик, — завершил я короткую угрозу.
Не поверили.
МНЕ НЕ ПОВЕРИЛИ!
А я, наивный, думал, что у меня уже сложилась определенная репутация. Как все запущено…
С первыми же выстрелами противника в нас, мы пулеметными очередями выдвинутых на вокзальную площадь танкеток со звоном вышибли все сплошные зеркальные стекла в высоких стрельчатых окнах этого красивого здания, заставив мятежников попрятаться за толстые кирпичные стены. Под прикрытием шквального огня бронетехники перекатами подкрались к вокзалу штурмовые группы и полетели в оконные провалы экспериментальные светошумовые гранаты на основе магния и примитивных взрывпакетов. Молодец Помахас, гений, ловит идеи просто на лету, перед моим отъездом в столицу притащил он похвастаться передо мной новым изделием — три десятка в ящике. Мне было тогда некогда разбираться, и я чисто по хомячиной привычке забрал эти изделия с собой. Вот и пригодились. Испытали в боевой обстановке.
'Шок — это по-нашему'.
Потом резкий рывок в пустые глазницы вокзальных окон рецких штурмовиков, орудующих направо и налево прикладами. И вот уже штрафники, заскочившие в вокзал вслед за ними, вяжут одуревших, ослепших, мотающих головами пленных мятежников, припасенными заранее обрезками веревок.
Несколько автоматных очередей за зданием, со стороны рельсовых путей. Несколько очередей во внутренних помещениях.
И все.
Потери единичные с обеих сторон.
Я спокойно, прикрываемый Ягром, вошел в зал ожидания, хрустя под каблуками битым стеклом на керамической плитке. Огляделся, скривив губу. У окошек касс стояла толпа связанных по рукам гвардейских офицеров. У другой стены толклись связанные унтера и рядовые. Молодцы ребята успели хоть как-то пленных рассортировать.
— Переписать их всех. Пофамильно. — приказал я. — Кто тут граф Тортфорт-старший?
Можно было и не вызвать. Гвардейский полковник был тут только один. Но он и не скрывался. Вышел вперед довольно нагло. Морда надменная. Подкладка распахнутой шинели красная, генеральская. Ну да, его чин равен генерал-лейтенанту. Он явно надеялся, что его не будут наказывать строго. Подумаешь, бунт не удался? Он же неприкасаемый. Фамилия происходит от первых графов империи. Столп империи. Герб не менялся семь столетий.
— Так вот ты какой, северный олень, — хмыкнул я. — Ничего особенного. Отделите Тортфортов от всех остальных.
— С кем имею честь? — вскинул граф подбородок.
— Нет у тебя никакой чести, подонок, — спокойно сказал я, глядя в его наглые карие глаза. — У гвардии честь — верность. А твоя честь закончилась, когда ты взрывал императора с электорами. Но не повезло тебе. Законный император и мой герцог выжили. А мое имя Кобчик. Савва Кобчик. Посмотри на меня внимательно, потому что я — смерть твоя. Этого к остальным Тортфортам отведите.
Когда это было сделано я дал новую вводную
— Отделите тех, кто отдавал приказы от тех, кто их выполнял. Тортфортов не трогать, — прикрикнул, видя поползновение штрафников выдернуть из их группы двух молоденьких юнкеров.
Через некоторое время принесли мне три списка. Тортфорты отдельно. Офицеры. И все остальные.
Бумагу со списком рядовых и унтеров я отдал Ягру.
Подозвал одного фельдюнкера запомнившегося мне своим зычным басом и подал ему свою раскрытую планшетку.
— Читай.
Тот с выражением прочитал императорский указ о создании ЧК и рескрипт о назначении меня чрезвычайным императорским комиссаром с правами внесудебной расправы при подавлении бунта гвардии в столице. И вернул мне планшет. Хорошо декламирует, с чувством, ему бы в театре выступать, а не в гвардии служить.
— Выводите всех на площадь, — распорядился я. но увидев в дверях двух офицеров конторы Моласа, виденных мною в Кордегардии Охотничьего замка дал дополнительный приказ. — А здесь собрать все документы, до единого клочка бумаги. Пусть это будет даже старый железнодорожный билет.
Мне вот интересно как это городские обыватели четко распознают, когда надо прятаться, чтобы не попасть случаем под раздачу, а когда можно толпу создавать безнаказанно. Зевак набежало… А ведь и получаса не прошло со взятия вокзала. С товарной станции еще стрельба слышна. Там с двух сторон мои пехотные роты и гренадеры фельдмаршала Аршфорта зажали и додавливают остатки мятежников. Боюсь, что пленных там брать не будут. Уж очень ожесточенная доносится оттуда до нас перестрелка.
Выстроили Тортфортов в ряд у глухой вокзальной стены на позор и заставили ждать, пока писарь под мою диктовку писал приговоры комиссара ЧК, об увольнении их (список прилагается) с военной службы 'с позором за дискредитацию высокого звания императорского гвардейца'.
Когда с Тортфортов штрафники срывали 'с мясом' погоны и ордена по их строю пронесся едва уловимый вздох облегчения. Они решили, что это все.
Однако пока Тортфортов позорили, штурмовики по моему приказу прикатили на площадь старый гатлинг на высоких орудийных колесах. Не пригодился он инсургентам в обороне вокзала. Послужит нам…
