Оборотни - Джонс Стивен (книги без сокращений TXT) 📗
— Сьюзен! — заговорил было я, но она снова не отвечала, а попыталась проскользнуть мимо меня.
Я сделал движение ей навстречу, пытаясь преградить ей путь, и она завыла — на самом деле завыла, как злая собака.
Свободной рукой я схватил ее за плечо. Плечо было упругое, как натянутая проволока. Но вдруг оно снова стало мягким, и она выпрямилась. Из глаз исчез этот странный, бесовский огонек, они были темные и напуганные.
— Тэлбот, — пробормотала она, — что я делала?
— Ничего, моя дорогая, — успокоил я ее. — Все позади.
В лесу за моей спиной кто-то сдавленно заскулил, точно голодный зверь лишился добычи, которая была у него почти в лапах. Сьюзен пошатнулась. Казалось, она вот-вот упадет, и я быстро подхватил ее. Держа ее в руках, я повернул голову и засмеялся.
— Ты снова проиграл! — крикнул я моему противнику. — Ты не получил ее, несмотря на все свои грязные чары!
Сьюзен заплакала, и я повел ее к огню. Повинуясь моему жесту, она снова села на плащ, послушная как ребенок, который сожалеет о своем неповиновении и старается опять быть послушным.
Из леса больше не доносилось никаких звуков. Словно опустело все вокруг, а чудовище ушло прочь, потерпев неудачу.
XIII
«Огонь — наше лучшее оружие»
После этого какое-то время мы молчали. Я шевелил палкой костер, чтобы заняться чем-то, и он так разгорелся, что мы вынуждены были сесть подальше от него. Прислонившись рядом со Сьюзен к стволу дерева, я вообразил себе, будто что-то ползет по поляне, скрываясь в тени дерева. Мне даже почудилось, будто я снова услышал какие-то звуки. Взяв в руки дубинку, я отправился посмотреть, в чем дело, но, не обнаружив ничего, ничуть не был разочарован.
Наконец Сьюзен заговорила.
— Это было что-то новое, — слабо сказала она.
— Нужно ли так огорчаться? — попытался я утешить ее.
— Огорчаться? — Она выпрямилась, и в свете костра я увидел, как лицо ее исказилось, точно от боли. — Это когда я едва не превратилась в зверя?
— А что вы запомнили? — спросил я у нее.
— У меня в голове сплошной туман, Тэлбот, почти то же я испытывала во время сеанса, но помню, что меня тянуло… тянуло туда, где что-то меня ждало. — Она устремила взгляд в чащу. — И это не казалось мне страшным, но приятным и желанным, точно это было что-то мне близкое. А вы… — она быстро посмотрела на меня, потом стыдливо отвела глаза, — вы вдруг сделались чужим человеком, от которого лучше держаться подальше.
— Это все?
— Оно разговаривало со мной, — продолжала она с ужасом, — а я говорила с ним.
Я не стал напоминать ей, что единственный звук, который она произносила, был бессловесный вой. Быть может, она этого не помнила — я надеялся на это. Снова наступила неловкая пауза.
Наконец Сьюзен пробормотала:
— Я не из тех женщин, которые чуть что — сразу начинают плакать. Но сейчас мне хочется рыдать.
— Так плачьте, — тотчас произнес я, и она заплакала, а я не стал ее утешать.
Сам ли я взял ее в руки, или она сама оказалась в моих объятиях, точно не помню, но плакать она перестала на моем плече, а выплакавшись, почувствовала себя лучше.
— Вместе со слезами у меня ушел туман из головы и страх, — призналась она почти весело.
Только спустя, наверное, час в лесу снова послышался какой-то шорох. Мое воображение так часто подводило меня, что я и глаз не поднял. Но Сьюзен испуганно вскрикнула, и я вскочил на ноги. За костром возник какой-то высокий серый образ, вокруг которого образовалось бледное свечение.
— Не бойтесь, — произнес голос, который был мне знаком. — Это я — Отто Зоберг.
— Доктор! — вскричал я и поспешил ему навстречу.
Впервые в жизни я почувствовал, что это мой друг. Наши расхождения во взглядах, натянутые некогда отношения — все превратилось в ничто в сравнении с угрозой, которой мы противостояли, к тому же он считал меня невиновным в убийстве.
— Как вы? — заговорил я, крепко пожимая ему руку. — Говорят, вы пострадали от гнева толпы?
— А, ничего серьезного, — заверил он меня, — Только это. — И он дотронулся указательным пальцем до глаза. Я увидел, что глаз был наполовину закрыт, а под ним вздулся синяк. — Это один горожанин, который умеет быстро размахивать кулаками, но туго соображает. Он ответит за это.
— Отчасти это моя вина, — сказал я. — Как я понимаю, вы ведь пытались мне помочь, когда это случилось.
За его спиной снова послышался какой-то шорох, и на поляне показались еще две тени. Я узнал судью Персиван-та, который кивал мне из-под своей широкополой шляпы, сверкая глазами. Другого человека, угловатого, с соколиным лицом и рукой на висящей повязке, я тоже раньше видел. Это был констебль О'Брайант. Я заговорил с ним, но он смотрел мимо меня, очевидно ничего не слыша.
Доктор Зоберг увидел, что я озадачен, и обернулся к констеблю. Щелкнув своими длинными пальцами перед его крючковатым носом, он громко свистнул. О'Брайант вздрогнул, что-то проворчал, потом огляделся, точно его только что грубо разбудили.
— Что такое? — угрожающе произнес он и потянулся к кобуре.
Потом его взгляд остановился на мне, и он с проклятием вытащил револьвер.
— Полегче, констебль! Полегче, — успокоил его судья Персивант, схватив руку О'Брайанта за запястье. — Вы забыли, что я показывал вам, почему мистер Уиллс невиновен.
— Я забыл, зачем мы вообще здесь, — отрезал О'Брайант, оглядываясь. — Я что, выпивал, что ли? Я ведь говорил, что никогда…
— Я вам объясню, — сказал Зоберг. — Судья встретил меня в городе, и мы вместе пришли навестить вас. Помните? Вы сказали, что хотели бы отомстить за смерть брата, и пошли с нами. Потом, когда вы замешкались на самом краю Рощи Дьявола, я загипнотизировал вас.
— Да? И как вы это сделали? — недовольно проговорил офицер.
— Взглядом, словом, движением руки, — ответил Зоберг, сверкая глазами. — Тогда вы перестали возражать и пошли с нами. — Персивант похлопал О'Брайанта по здоровому плечу. — Садитесь, — предложил он, показывая на корень дерева.
Все пятеро расселись вокруг костра, точно приехавшие на пикник, а не на схватку с неуловимым чудовищем. По настоянию Сьюзен я рассказал о том, что произошло после того, как судья Персивант покинул нас. Все слушали с живым вниманием, при этом констебль время от времени ворчал, судья прищелкивал языком, а доктор Зоберг молчал.
Но именно Зоберг произнес первые слова, после того как я закончил.
— Это объясняет многое, — сказал он.
— Ничего это не объясняет, — проворчал О'Брайант.
Зоберг улыбнулся ему и обратился к судье Персиванту:
— Ваша эктоплазмическая теории о ликантропии — как вы объяснили мне ее — чрезвычайно интересна и, думаю, имеет право на существование. Можно я добавлю к ней немного своих наблюдений?
— Каких именно? — спросил судья.
— Эктоплазма, как вы утверждаете, создает оборотня, формируясь на теле медиума. Но, согласно наблюдениям многих людей, не эктоплазма ли способна полностью отделяться и формировать совершенно самостоятельное существо? Оно, как вы предполагаете, может быть звероподобным. Алджернон Блэквуд, английский писатель, автор психологических рассказов, почти намекает на это в одном из своих рассказов о Джоне Сайленсе. Он описывает астральную особь, принимающую образ и угрожающую насилием, пока ее физическое тело спит.
— Я знаю этот рассказ, о котором вы говорите, — согласился судья Персивант. — Кажется, он называется «Лагерь собаки».
— Очень хорошо. Быть может, пока тело мисс Сьюзен пребывало в трансе, будучи надежно прикреплено наручниками между Уиллсом и мной…
— Ну вот! — воскликнула Сьюзен. — Значит, это была все-таки я.
— Нет, это точно были не вы, — быстро проговорил я.
— Да нет же, я! И пока я была с вами в доме судьи, часть меня встретила брата констебля в лесу.
И она диким взором оглядела нас всех.
— Но с таким же успехом это могла быть и часть меня, — возразил я.
О'Брайант внимательно посмотрел на меня, как бы ища подтверждения этому предположению. Но Сьюзен покачала головой:
