Мертвые люди (СИ) - Мир Олег (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt, .fb2) 📗
— Первый пять лет тяжело, потом привыкаешь, — я, словно нашкодивший ребенок отдёрнул руку от лица, чем вызвал, у приятеля еще одну улыбку.
Обзавелся лишней растительностью не из-за лени, или витка пост апокалиптической моды, а с целью конспирации. Когда поедем на задание, лучше быть максимально непохожим на себя, а самый простой способ тупо зарасти. Никогда не думал, что борода и длинные патлы так меняют людей, со слов Марии Петровны я постарел на лет десять, и стал более угрюмым. К тому же борода оттягивает внимание при первой встрече, народ у нас все более бритый ходит.
Я потер переносицу, большим и указательным пальцем. Нет, так точно засну, надо что-то делать.
— Огляжусь, — поставив в известность напарников, пошел в сторону подлеска.
В сами кусты не сунусь, на фиг неизвестно кто там сидеть может. Так вдоль канавки пройдусь и все. Ноги идут, глаза смотрят, руки сжимают автомат, а в голове бродят мысли.
Мой план по обогащению за счет газа, не то, чтобы потерпел фиаско, просто быстро спустил на грешную землю из облачных грез. Очень скоро выяснилось, что газовое хранилище, вывезли еще в первые дни Беды. А остатки выпустили наружу. Возле хранилища газом воняло, так что даже мертвечину перебивало. Может оно и к лучшему, все едино я такой кусок не проглотил бы, хотя, с другой стороны, мог бы поиметь некий процент как с арсенала из архива. Но опять же, туда наверняка скатались бы более солидные дяди, так что это все равно была изначально гиблая идея. А вот собирать газовые баллоны с миру по нитке вполне посильная задача. Чем я, впрочем, и занимался большую часть времени. И набрал я их за месяц с небольшим, ровно триста двадцать шесть штук. Все это добро разбил на три части и попрятал в заброшенных деревнях, и штук пятьдесят понятно дело на скал к Витьку оттащил. На повседневные расходы, так сказать. За одно склад Олегу и Ко показал. Ребятами они оказались сплошь надежными и правильными. Сами баллоны распространять решил через одноногого Ивана, самому светиться в этом деле не хотелось. Да потеряю часть прибыли, но зато башка останется на месте. Чем выше взлетаешь, тем охотнее тебе крылья подпалят, если нет щита в виде силовиков. И тут на знакомство со Славиком не сошлёмся.
Остановился на перекрестке, осмотрелся, пусто, только синий знак на двух столбиках с белой надписью "Rezekne", непривычно чистый, словно осколок прошлой жизни. Интересно сколько он еще вот так отстоит? Год, два, сто лет? Не найдя ответа, казалось бы, простой вопрос, развернулся на каблуках и выдвинулся в обратный путь.
Сарги отчитались через час и семнадцати минут, о ликвидации твари и чистоте пути. Но об этом мы и сами догадались по смолкшим выстрелам. На въезде в деревушку в поле исчерченным шрамами от колес, заметили ошметки, мутанта. Тварь свела близкое знакомство с крупнокалиберным пулемётом, вот и латунные цилиндру как свидетели свидания, валяются россыпью в траве. Комбикорм оказался в большом ангаре, работали уже по привычной схеме, Михалыч наверху прикрывал, мы же, раздевшись до маек сноровисто грузили мешки, Петр внутри, мы с Коляном подносим. Командир мог бы и не ломить спину, ему вроде как по статусу уже не положено, он у нас все более по дипломатии. Но нет трудиться на равных. Закончили с погрузкой, отчалили.
На месте уже разгружали работяги, к нам с подобным предложением никто не подходил. Тот белобрысый амбал, что пытался меня прессовать все так же числился в бригадирах. На меня всегда смотрел с этаким вызовом и издевкой. Всячески демонстрируя, что вон, он какой альфо-самец, а я должен испугаться и бежать, поджав хвост. Я же просто его игнорировал, не принимая эти дурацкие правила игры. Кстати, встречи с этим уродом у меня участились, раньше я его встречал, отлучая к случаю, теперь почти каждый день натыкаю то тут, то там. Вроде он ничего и не делает, но как сказала Яна, "Он проявляет пассивную агрессию", провоцируя меня на активные действия. Тут надо что-то делать перетерпеть не получится, но не сейчас. У меня пока есть более насущные цель.
Закончив с разгрузкой, поехали на склад, заниматься инвентаризацией. Вернее, поехал я и Михалыч, Рома отправился к своим, Петр к Главному, Колян на домашние работы.
Как, оказалось, натащит барахла это полдела, если не одна треть, а вот сортировать совсем другое, куда более нудное и тяжелое. Поначалу этим занимался Витек, и нас его подход полностью устраивал, но на дальней дистанции выяснилось, что система зав. склада не жизни способна. И искать нужное, приходить чуть ли не дольше чем просто сваленное в кучу. К тому же его заскоки на регалии изрядно раздражали. Так что он из кладовщика мирно тихо перекочевал в категорию сторож.
Домой я вернулся поздно ночью. Помылся в полу теплой бане и, подсвечивая путь ручным фонариком, пошел домой. Яна на раскладном стуле читала книгу, освещая страницы настольной лампой, запитанной на аккумуляторе. Мать и бабка спали.
— Кушать будешь? — подставляя щеку под поцелуй спросила она.
— Не, подкрепился на складе, — карие глаза с укором посмотрели на меня из-за кромки книги.
— Честно поел. Картошка, лук со сметаной, две сосиски, и суп с пакетика, — шутливо отчитался я.
Глаза снова обратились к чтиву, мне поверили. Разделся, завалился на пол, вернее на два матраса сложенных поверх друг друга, почти кровать.
— Как она?
— Без изменений, — буркнула Яна.
Последние две недели мы с матерью почти не разговаривали, а последние дни так и вовсе она меня избегала. А причина просто, в ее понимании я еду на верную смерть.
Ох, я и раньше пытался завести с ней разговор про убийцу отца, но она всячески ускользала от расспросов, под всякими нелепыми предлогами: некогда, голова болит, не сейчас, у меня нет настроения. Но три недели назад я поймал маму на кухне за ужином, ни Яны, ни Марии Петровны в доме не было, и я ее прижал, простыми, но такими действенными словами.
— Ма, я все равно поеду, но, если ты дашь описания этого урода мне будет легче.
Она заговорила тихо дрожавшим голосом, но уверенно и гладко, явно не раз проговаривала речь про себя.
— Его зовут Иван Петров, высокий, сутулый, коротко стриженный, с сединой, очень ухоженные усы. Ты должен его помнить, он отцу эклектику помогал тянуть, — я не помнил, вернее в голове промелькнули смутные образы процесса, но никак не человека.
— Не помню. Опиши подробнее.
Кажется, она всхлипнула.
— Сейчас нарисую, — уйдя в комнату, мама довольно-таки быстро вернулась с листком и карандашом. Я встал из-за стола, чтобы не мешать.
— Вот, — спустя десять минут я получил листок с наброском.
Присмотрелся к рисунку, крючковатый нос, впалые щеки, усталые глаза, лицо вроде как вытянутое, и да усы. Память вроде шелохнулась в попытки перевести рисунок в человеческий образ, но и только. Ладно, такого уже не забуду. Сложил листок, прислушиваясь к себе. Нет, ярости не ощущаю, глухую ненависть да, но не каких сильных эмоций, заставляющих тело кидаться в атаку. Возможно, мне надо было как-то успокоить ее, сказать нужные слова, но я был слишком поглощён местью. А после были сухие слова, и неловкие паузы, с отведением глаз. И такие ненавистные слова "Все хорошо".
Яна мое заявление про поездку, восприняла спокойно, Мария Петровна лишь ругалась, что меня дурака убью и правильно сделаю. А после вкрадчиво пыталась убедить, что жить надо дальше и отпустить былое. И после моего отказа снова ругань.
— Милая, я во вторник уезжаю.
— Хорошо, — мягко послышалось сверху, ни упреков, ни вздохов, ни попыток переубедить, идеал, а не женщина. Ее мужчина принял решение, и она как верный любящий спутник полностью его поддержит.
Спустя секунду свет погас, послышалось шуршание с падающей одежды. Одеяло вздернулось, прохлада весело пробежала по телу, вызывая мурашки, еще секунду и разгорячённое обнаженное тело прижалось ко мне.
Вечерний сумрак неспешно затягивала небо, а кровавый обрубок солнца, заливал багрянцем облака на горизонте, еще полчаса и без фонарика нормально не пройдешь. Сразу вспомнилось обещание Главного подвести электричество к каждому дома через два месяца после начала писца. Но как в той басне, " Да только воз и ныне там". И тут так сразу и не поймёшь кто виноват парни на ГЭС или же наше руководство. Но если учесть мои патриотические чувства, то думается мне, виноваты обе стороны.
