Бой с тенью - Шалыгин Вячеслав Владимирович (читать книги .TXT) 📗
– Мы и не могли думать иначе, в этом расчет Сущности был верен, – заметил Безносов.
– Вывод – чем крупнее симбиоз разумов, тем меньше шансов у Сущности! – подытожил Сноровский. – Так?
Он взглянул на Соловьева. Тот согласно прикрыл глаза и прошептал:
– Жаль, что поздно… мы это поняли…
– Нет! Ничего еще не поздно! – горячо возразил Федор. – Тень попалась на ситуации, то есть показала, каким образом она мыслит, а это уже реальная пища для практических выводов! Я загружу информацию в «Вектор», и он просчитает все ее ходы!
– Поздно, – Андрей расслабился и затих.
– Что с ним?! – встревоженно спросил Безносов. – Он дышит?
– Пока да, – прощупав на шее Соловьева слабый пульс, ответил Иван Павлович. – На стол его надо, срочно…
– На кухонный?
– На операционный. Вскрытие всегда успеем сделать…
– Не довезем, – пробормотал Тимофей, поддерживая готовую рухнуть Веру. – Его сейчас встряхнешь – и все, склеит ласты наш феномен…
* – Обидно, – прошептал Соловьев, вновь приходя в сознание. Он обвел окружающих мутным взглядом и слабо улыбнулся.
Рядом с ним сидели Вера и Сноровский. Безносов, Тимофей и Федор обсуждали что-то, стоя чуть в стороне.
– Что? – Вера склонилась над ним и провела ладонью по волосам.
– Обидно, – повторил Андрей. – Теперь Тени никто не сможет помешать… Она захватит мир…
– Справимся, – заверил Сноровский. – Ты меня извини, но без тебя мы это сделаем так же хорошо, как с тобой.
– Вы намекаете на то, что я стал ее подручным? Да, получилось скверно. Хотел как лучше, а вышло… наоборот. Только вы не правы, Иван Павлович. Если единственное, что может остановить Тень, – это объединение разумов, значит, без меня у вас ничего не получится.
– Найдем другого феномена, – Сноровский похлопал его по руке. – Пока ты выздоравливаешь, он тебя подменит.
– Не найдете, – возразил Андрей. – Только время потратите. Будьте реалистом, Иван Павлович…
– Что ты предлагаешь?
– Безносов говорил, что эти способности есть в каждом и их можно… раскрыть… Давайте попробуем.
– Давайте, – легко согласился Сноровский. – Кого будем пробовать?
– Вас…
– Самоотвод. Старый я для таких откровений и вредный.
– Тогда полковника…
– Нет, Соловьев, – Безносов слышал их разговор, хотя по-прежнему поддерживал беседу с Тимофеем и Куриловичем. – Каждому свое. Нельзя человеку разрываться между делами. Так ведь и на самом деле в лоскуты порваться можно. Я не кандидат, да и мозги уже несвежие. Вот Женя был…
– Тимофей?
– С его психикой даже галлюциногенам не справиться. Ты скорее в ящик сыграешь, чем растормошишь его скрытые способности.
– Федя, ты?
– Я, Андрей Васильевич, прагматик, – Курилович нервно поправил очки. – У меня мышление не то. Мне бы по профилю… с машинами, вроде «ВТ» или Коро. Я бы с удовольствием страховал вашего… заместителя, но сам – увольте.
– В таком случае я не знаю, – Соловьев прикрыл глаза.
– Я могу, – тихо предложила Вера.
Андрей открыл один глаз и удивленно покосился на девушку.
– Я понимаю, что ты меня совсем не знаешь, что я женщина… Но я справлюсь, вот увидишь.
Соловьев перевел взгляд на Сноровского, и тот кивнул.
– Не «тунгусов» же к этому делу привлекать… Хотя вон Дохлый тоже не прочь пофилософствовать на тему всяких там Проклятий.
– Дохлый мне самому нужен, – отрезал Безносов. – Вы у нас аналитики, вот вы и разбирайтесь…
– Сеня, это же серьезное дело, не наше личное, а всемирного масштаба! – Иван Павлович взмахнул рукой. – Принципиальный вопрос!
– Лучше женщин с принципиальными вопросами никто не справляется. Они их не рассусоливают, а сразу ставят ребром. Тронул за коленку – веди в загс. Так что не волнуйся, пан Иван, судьба мира в надежных руках. Так, Вера?
Она вместо ответа с осуждением покачала головой и наклонилась к Соловьеву:
– Ты знаешь, как это сделать?
– Нет, – он с трудом сфокусировал взгляд на ее лице. – Но я попытаюсь… Только если тебя стошнит, то постарайся сделать это в сторону…
– Шутишь, значит, выживешь, – вспомнила Вера слова Пашкова.
– Я отдам тебе все, что знал, видел и слышал. Все знания и опыт, а ты уж сама решишь, как с ними поступить. Надеюсь, среди всего этого хлама окажется и сигнал, который разбудил во мне этот проклятый талант… Поцелуй меня…
– Зачем? – девушка отпрянула.
– Так надо! – строго прошептал Андрей. – Не спорь.
Она наклонилась и прикоснулась к его щеке, но Соловьев чуть повернул голову, и поцелуй получился настоящим, в губы. Долгим и приятным. Вера быстро поняла, что целоваться было необязательно, но отступить уже не могла.
В ее сознании начала раскручиваться растущая с каждой секундой спираль из незнакомых ощущений, чужого опыта и спрессованной в упругие сгустки информации. Образы, мысли и переживания тысяч людей заполнили ее разум. Бурлящими потоками полились чувства и эмоции. Накатили и отхлынули волны смешанных, сумбурных воспоминаний. Вера тонула в океане чужих слез, радостей и желаний. Они переполняли ее, мучили, жгли, терзали, окатывали ледяной водой и снова обжигали… Время остановилось, а пространство исчезло. Вера была всем и ничем. Многотысячной толпой и одиноким путником, существом и пустотой, тяжелым зарядом из миллионов мыслей и легковесным, праздным пустословием. Где-то вдали, в бесконечности пустоты, зажглась едва различимая искра. Вера невольно протянула к ней руки и услышала мелодичный сигнал. Словно где-то рядом зазвенели в унисон сотни колокольчиков…
Вера открыла глаза и отстранилась от Соловьева. В нем еще теплилась жизнь, но сознание уже угасало. Девушка обвела взглядом стоящих вокруг людей и проникла в их мысли. Практически все они думали об одном.
«Да, получилось, – ответила им она. – Даже лучше, чем задумывали».
«Как это?» – удивился Сноровский.
«Я смогу объединить всех, даже тех, кого не увижу, быть может, никогда, тех, кто живет за тридевять земель…»
«Вот только обрадуются ли они? – с сомнением подумал Безносов. – Это будет посильнее «ноября» и всяких там глупостей вроде Сети».
«Главное, что это убивает Тень, – ответила Вера. – Все остальное не важно».
«Хорошо, если так, – засомневался полковник. – А если это очередной ее трюк?»
«А как же черные воины? Они же ушли!»
«А это не показатель. История с балахонами покрыта мраком. Пришли молча, пригнали нас в нужную точку тоже молча, ушли вообще бесшумно. Это можно понимать как угодно. Да и вообще, кому известно, кто они такие? От их рук, между прочим, тоже много народу полегло».
«Соловьев им верил».
«Соловьев много кому верил. И что из этого получилось?»
«Предлагаю выход, – вмешался Сноровский. – Давайте посмотрим, как там наверху? Если лучше, значит, права Вера, если нет, тогда…»
«Пошли, – согласился Безносов. – Все наверх!»
Он откашлялся и повторил приказ вслух:
– Все наверх, только аккуратно!
Наверху было не лучше и не хуже. Разгромленную улицу переполнял какой-то пришибленный народ и растерянные солдаты. Никто не дрался, не скандалил, но никаких «братаний» или восторженных шествий тоже не наблюдалось. Люди прятали глаза и отворачивались, суетливо пытались заняться какими-нибудь отвлеченными делами или просто торопливо уходили куда-нибудь подальше. А некоторые пребывали в шоке. Они смотрели по сторонам, словно вот только что родились и пока не научились ни говорить, ни ходить, ни вообще жить в этом загадочном мире.
Возглавляемые Безносовым «тунгусы» опустили оружие и вышли на середину улицы. Их тут же окружили какие-то гражданские, милиционеры, солдаты, но диалог у них никак не клеился. На все вопросы воины отвечали мгновенно, иногда даже раньше, чем эти вопросы задавались, и предельно честно. К такому способу общения были готовы далеко не все. В конце концов где-то поблизости завязалась короткая потасовка, и одного из милиционеров сбили с ног его же товарищи. Заковав его в наручники, они переглянулись и многозначительно хмыкнули.
