Северное Сияние. Том 2 (СИ) - Извольский Сергей (лучшие книги .txt) 📗
Перед порченной гнилью Тьмы землей ягуар остановился. Замерли в ожидании и мы все – потому что сейчас решится, сработает план или нет. В глубине души я знал, что разлившаяся Тьма должна принять нас за своих, но волнение все равно присутствовало.
Большой и черный хищный зверь сделал первый шаг, наступив на порченную землю. И второй, и третий. Миновав тронутую заражением землю, он брезгливо встряхнул лапами – совсем как попробовавший воду наощупь кот. Но заминка длилась буквально мгновение – дальше ягуар ускорился, длинными прыжками устремившись вниз по склону, по направлению к горе напротив.
Я провожал черную тень хищника внимательным взглядом. Превращение принца – его, так скажем, механика, меня всегда занимала. И совсем недавно, когда я удостоверился, что вопросы по поводу второй его формы не относятся к разряду тех, которые не принято задавать, выспрашивал Валеру об этом долго и подробно.
В частности, спрашивал о том, почему при трансформации в звериный облик с материализовавшегося ягуара исчезает его одежда, и почему потом она появляется обратно. Но как оказалось, Валера сам не был полностью в курсе технологии превращения.
Знания его были довольно поверхностны, и в отличие от ознакомления с теорией темных искусств усеченной формой подачи различались как в подготовка советских и американских пилотов вертолетов во время войны во Вьетнаме. Если первые досконально знали устройство винтокрылой машины, долгие годы изучая материальную часть, то вторые в большинстве проходили ускоренные курсы подготовки в несколько месяцев, и гоняли свои Хьюи по небу как оставшиеся дома Харлеи по американским дорогам. Иногда при этом весьма слабо представляя, что вообще находится под крышкой капота. Логика в этом некоторая была – потому что в случае серьезной поломки приземливший в джунглях машину пилот вряд ли сможет ее оживить без команды техников, а кроме того, явно будет озабочен совсем другими задачами.
Вот и Валера гонял в форме оборотня, представляя механику процессов только поверхностно. И, если обобщить его объяснения, получалось что он не трансформировался, а просто задвигал свое истинное тело в Изнанку реальности, одновременно доставая оттуда свою вторую, звериную форму. Именно поэтому оборотничество в его исполнение и было родственно темным искусствам – он оперировал с теми же астральными проекциями, что и мы, просто более узко, но в то же время более плотно.
И поэтому Валера мог, получив даже серьезные раны, быстро излечиться. К примеру, получив пулю в грудь, ему можно было обернуться в звериную форму, задвинув свое человеческое тело прямиком в Изнанку, где астральная проекция постепенно восстанавливалась. В принципе, тем же самым занималась Ольга, излечивая раны работой не с физическим телом – в отличие от природных целителей. Только у Валеры восстановление таким способом проходило намного дольше, и срок увеличивался зависимости от тяжести повреждений.
В природе, кстати, существовали и обычные в понимании оборотни, те же вервольфы или берсерки – которые, будучи одетыми, обернувшись во вторую форму и обратно, с костюмом могли попрощаться.
Валера же этот костюм словно забирал с собой. Причем костюм не каждый – на то, чтобы сменить форму будучи облаченным в экипировку Шевалье, его сил и умения не хватало. Да и ни у кого из известных ему оборотней Изнанки – хотя со слов Валеры знал он всего пару человек, сил на подобное не было.
Пока я размышлял о природе темного оборотничества, принц в форме черного ягуара – стелясь над землей, уже начал подъем по противоположному склону. Наблюдая за ним, я уже полностью приноровился к связывающему после смешения крови нас мироощущению.
И даже смог совладать с трехпотоковым восприятием – отодвинув в сторону и мироощущение Эльвиры, наблюдающей на экране тактического анализатора расстановку бойцов Измайлова, и не слишком погружаясь в ощущения ароматов свежего снега пожухлой травы, скрежета когтей по камням и пронзительной чистоты воздуха от Валеры. И еще уже практически не обращал внимания на его истинно кошачью брезгливость, когда ему приходилось лапами ступать в разлившуюся призрачную сукровицу гнили, так внешне похожую на мазут.
Больше восьми минут передвижения в форме зверя ему понадобилось, чтобы преодолеть отделяющие нас от базы расстояние. Теперь еще одно волнующее испытание – клубящиеся над ранами оболочки этого мира лоскутья Тьмы, опоясывающие территорию базы. Когда черный ягуар скользнул прямо в разлитую призрачную мглистую муть, я напрягся. Но ничего не произошло, никакого возмущения пространства я не почувствовал – защита приняла его за своего.
Не обращая больше внимания на Валеру – за меня это делала Эльвира, наблюдая за двигающейся по территории базы большой кошкой, я принялся торопливо снимать экипировку. Очень быстро доспехи оказались сняты, и все скрепленные элементы уложены в транспортировочное положение. Туда же отправилась винтовка, и я – босиком и в одном только контактном комбинезоне, нырнул под полог маскировочного шатра.
Когда только наклонялся, уже вошел в скольжение. Так что, едва отодвинутая Измайловым ткань приподнялась, я сразу же снизу, из-под бедра, бросил кукри – одновременно с этим входя в скольжение.
Для штабс-капитана и Накамуры я только что стоял, согнувшись почти как бегун на старте и вдруг просто исчез, словно вырезанный из этого мира. Я отметил это краем, отблеском эмоций восприятия Эльвиры, и сразу забыл – потому что уже летел телепортациями по примерно рассчитанной траектории в сторону базы, раз за разом бросая вперед клинок кукри.
Валера просочился сквозь лоскутья защитного контура в звериной форме без возмущения, потому что в облике зверя он словно сам становится частью Тьмы, родственным ей. Мне – без опасности для разума, частью Тьмы никак не стать, поэтому я предпочел не пробовать, среагирует ли на меня система свой-чужой, и просто миновать замаранные гнилью участки.
После памятного случая, когда я влетел вместе с выбитым окном в гостевой коттедж гимназии, не справившись с разгоном подобного способа телепортации, я поработал над собой. И после длительных тренировок уже мог совладать не только со своим телом, но и с законами физики. И вынырнув из скольжения в рассчитанной точке, я пробежался по открытой террасы шале, понемногу гася скорость.
Оказалось, что я недостаточно хорошо поработал над собой и научился владеть своим телом, а также оседлывать законы физики. Догадался об этом я, когда понял, что не успеваю затормозить – еще пара мгновений, и с разбега впечатаюсь в стену. Через пару мгновений реального времени, конечно. Которые для меня сейчас – на выходе из ускоренного времени, занимали гораздо более долгий промежуток восприятием, давая достаточно времени на раздумья.
Был вариант просто отбросить кукри назад, телепортировавшись в противоположную сторону и таким образом затормозив, но мне на ум пришло решение получше. Все равно двери-окна закрыты и заблокированы, а проникать внутрь как-то надо. Поэтому я размахнулся и швырнул клинок вперед, влив в него совсем немного силы. Кукри после этого дверь передо мной даже не заметил, пройдя через нее словно нож сквозь масло.
Материализовавшись внутри, я все же смог остановиться – к счастью, под ногами не оказалось ковра, на котором мог бы уехать совсем далеко. Вот об этом – равно как и о том, что на моему пути может оказаться стол, стул или диваны, я как-то не подумал.
Когда замер в центре погруженного во мрак холла, мгновение мне понадобилось, чтобы осмотреться. Свет в гостиной не горел, но я видел все в оттенках серого. Увидел накрытый стол с нетронутыми в большинстве блюдами; отметил до конца прогоревшие свечи, несколько пустых бутылок игристого вина на полу, у ножки стола. Одна, недопитая, расположилась в ведерке, плавая в уже был растаявшем льду.
На леопардовой шкуре у камина увидел скомканное платье среди рассыпавшегося огромного букета цветов, чуть дальше заметил разбросанные туфли на шпильках, а также ажурное белье. Кружевной бюстгальтер и вовсе висел на трофейной голове кабана, черными глазками взирающей со стены.
