Последняя битва (СИ) - Сафина Айя "AyaS" (читать книги TXT) 📗
Тесса снова набирала силы. Это было так заметно! Зараженные тут же перестали быть детсадовцами и снова сбились в четко очерченные кучки — по одной на каждой отряд солдат.
— Калеб! — заорала я.
А мы все продвигались. Калеб бросился вперед на смену Антенне и тоже сцепился с Тесс в схватке. Я продолжала медленно продвигаться к ней, потроша тела ее уродливых детишек, отсчитывая ровные удары винтовки: тридцать шесть, тридцать три, тридцать… Я считала оставшиеся патроны — для меня это был мой собственный часовой механизм от бомбы.
Теперь Калеб выдавал удары уже гораздо более слабые по сравнению с Антенной, и я не знаю, было ли это оттого, что он любил Тессу или же он сам по себе тряпка. Хотя я уверена, что после сегодняшнего пейзажа страсти у него к Тесс значительно поубавилось. Кому хочется целоваться с девушкой, пожирающей человеческие мозги? Сырые! Даже немаринованные! А вдруг там паразиты? А вдруг чел сифилисом болеет! Ты вообще думала об этом?!
Из этого выходил вывод, что Калеб — слабак, сыкота. Даже драться с могущественным чудищем не умеет! Потому что Тесса схватила его за горло и подняла над землей одной рукой! Одной, мать вашу, рукой! Такой рукой точно яйки не пощекочешь. И это еще один аргумент в корзину под названием «Чур меня встречаться с этой Тессой!»
— Тесса! Перестань! — кряхтел Калеб.
Тесса оскалилась.
— Прекрати! — последнее, что смог просипеть Калеб.
Его лицо залило краской, глаза закатились. Чудовище зарычало на него, как на нашалившее дитя, и отбросила к Антенне, который пытался отбиться от спятивших человекогрызов.
Спятивший человекогрыз.
А такое бывает? Ведь человекогрыз подразумевает под собой спятившего человекогрыза. И если человекогрыза назвать спятившим человекогрызом, не значит ли это наоборот образумившегося человекограыза?
Черт! Да о чем я думаю, твою мать? Восемнадцать, пятнадцать, двенадцать. Всего десять метров до нее.
Вот подоспели Фунчоза с Вьетнамом, понявшие мой план последними. Удивительным образом нам втроем удалось пробраться через толпы зараженных, прикрываемые сзади солдатами Нойштадта. Объединенная армия людей во всей красе-таки собралась прямо перед смертью!
Единая цель! Единый стимул! Единая надежда!
Вот бы раньше так! До всего этого дерьма с проснувшимся вирусом во льдах Арктики. Почему нельзя было объединиться раньше? Почему нельзя было ответственно потреблять? Защищать невинных? Быть голосом безмолвных? Проявлять сострадание? Проявлять эмпатию? Почему надо было дождаться конкретной жопы, чтобы пробудились все самые величественные благородные чувства?
— ПОКЕМО-О-ОН! — заорал Фунчоза и прыгнул на Тесс.
Со всего размаху он вдарил ей прикладом винтовки прямо в нос, тот смачно хрустнул, фонтан крови брызнул из ноздрей. Вьетнам сделала подсечку под стопы, огорошенная Тесса свалилась навзничь. Снова зараженные рассыпались по сторонам, но чуть ли не в ту же секунду собрались в группы, так ярко рисуя собранный интеллект вируса внутри мозга Тесс.
Та снова зарычала. Ха! Получай, дрянь!
Я ударила ей в ребра, но она откатилась от нас и ловко прыгнула на ноги, присела в боевую стойку, и вот мы уже втроем пытаемся уложить ее в нокдаун, пока солдаты прикрывают нас от зараженных. Те озверели пуще прежнего, и я ликовала в ответ на их рев. Потому что они так ярко демонстрировали страх и отчаяние особи, загнанной нами в ловушку.
Фунчоза со всем только возможным удовольствием лупил ее металлическим прикладом — сбылась его мечта! Тесса проворно уворачивалась, но тут же натыкалась на железные кулаки Вьетнам. Я достала из кармана шприц с сывороткой и подпрыгнула к ребятам, те держали Тессу за обе руки, как на невидимом распятии.
— Коли! — орал Фунчоза.
Но тут меня свалил с ног подоспевший человекогрыз. Ублюдок! Его тело обмякло в такт раздавшимся ударам — Калеб расстрелял урода в упор. Я вскочила, но снова увернулась от зараженного. Особь приказала им перестать тратить силы на отвлекающих солдат и собраться возле нее. Снова чудовища наступали со всех сторон, пули летели прямо на меня. Придурки! Вы ж меня прикончите вместе с человекогрызами!
А потом я увидела конец тиканья моей бомбы: завал возле главных ворот стал дрожать, камни посыпались сверху, как если бы из недр наваленной кучи булыжников пробирался огромный червь.
Зараженные пробирались в ангар. Восемь! Восемь гребанных минут нам выиграл завал! И эти восемь гребанных минут мы вот-вот потеряем впустую!
Тесса откинула Вьетнам, которую тут же атаковали зараженные, они пытались прокусить ей руки, шею, ноги, она уворачивалась, к ней подоспели солдаты Нойштадта и пытались снять уродов. Она человек. Она пахнет аппетитно. Китайскими приправами.
Фунчоза же продолжал висеть на плечах Тессы и вопить девчачьим визгом. Тесса кружила, пытаясь скинуть его с плеч. На него со спины бросались чудовища, Антенна с Калебом отстреливали, но их тоже атаковали зараженные.
А завал дрожал все больше, все интенсивнее, и вот уже первые синюшные мускулистые руки показались среди камней…
Последняя жертва. Последняя секунда на внутреннем таймере моей собственной бомбы.
Я кинулась вперед.
Прямо на моих глазах Тесса скинула-таки Фунчозу с себя, одним проворным прыжком подобрала с пола арматурный стержень и за долю секунды повернулась ко мне.
Резкая боль пронзила все мое тело, аж дух выбило.
Твою мать!
Ее глаза смотрят мне прямо в душу и усмехаются. Мозг еще не сразу сообразил, что телу чертовски больно, потому что я смотрела на стержень, на который меня насадили как шашлык и не чувствовала ничего, кроме напряжения в брюшине.
И ее глаза…эта усмешка… над моим поражением… над моей болью…
Кто-то закричал. Кажется, это был Калеб.
— Не-е-ет! Бридж! Не-е-е-ет!
Я оглохла. Наконец тупой мозг догнал, что информация, которую ему доносят ноцицепторы, это боль. Это пипец какая жуткая боль!
А потом Тесса-чудовище подняла меня на этом стержне, как варвар — кусок мяса над костром.
Я заорала. Кажется, я даже потеряла сознание от боли, а может это только показалось, но в следующую секунду я уже лежала на бетонному полу. Тяжело дышать. Делаю рывок один за другим. Чувствую как растекается жгучая огненная жидкость по всему нутру. О господи! Как же больно. И эти глаза. Это чудовище, ухмыляющееся над моей смертью. Отобрало все… Калеба… Тесс… мою жизнь…сука…
Я стала отключаться, перед глазами темнота, вся моя вселенная — режущая боль, от которой не скрыться.
О господи…о господи как же больно!
Но вдруг еще одна боль вытеснила из сознания предыдущую. Какого хрена? Я открыла глаза. Эта дрянь вонзила в меня еще один стержень. Ты охренела? О господи как больно.
А скалившаяся Тесса медленно присела рядом со мной, как будто убить меня ей мало, поглумиться еще хочет. Тварь!
Смеется не над болью… не над физической… над душевной. Видит мое страдание от поражения, от осознания, что это мой финиш. Читаю в ее взгляде «Калеб мой…Тесса моя… ты мясо… я тебя не изберу…»
Я кашлянула, жгучая жидкость вырвалась наружу через глотку, запахло металлом. Ах…это моя кровь…
— Да пошла ты… сука, — кашлянула я.
Воздух заканчивался, легкие больше не могли делать вдох, а может не хотели… может я не хотела больше жить в этом дерьмовом мире…
В дерьмовом…
Мире…
Дерьмовом…
Мире… который я спасла…
Перед глазами все потемнело и последнее, что запечатлел мозг, это осознание поражения в глазах чудовища…
27 февраля 2071 года. 19:20
Маргинал
Трагедия.
Вся жизнь — трагедия.
Этот день — трагедия.
Всей этой боли, этих страданий можно было избежать, делай человек правильный выбор сорок лет назад. Сколько потерь, сколько горечи, сколько траура…
Крик Калеба оглушил. Хотя может это показалось. Но он что-то тронул в моей душе, которая все еще жила где-то очень глубоко в моей груди. Она дернула за ту невидимую струну, которая напоминала мне о грусти, вернее о том, что я еще способен ее испытывать. Слезы сами проделали тернистый путь от глубоко похороненного милосердия наружу. Туда, где я все еще был физическим организмом. Живым организмом. Живым.
