Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович (список книг .TXT, .FB2) 📗
Да. Точно. Чего уезжали спешно? Немцы?
Надо как-то узнать, уточнить...
Янис побрел обратно в палату. Или в приемную.
Комната была пуста. Лежак с клеенкой. Матрацы, тряпье, огромный ком бурых бинтов…
Не та комната. Нужно уходить. Все уходят. Торопятся. Не должен сержант Выру отставать.
Дует. Холодно там. Снаружи. Март. Точно, март. Сырой, холодный месяц.
Связной-посыльный постоянно должен быть готов к службе. И директор МТС – пусть и временный – тоже. Что же голова такая тупая?
Янис, опираясь о стену, нагнулся и поднял одежду. Бушлат. Брезент, но с подкладкой. На спине здоровенное кровавое пятно и дырка. Нет, две дырки. Неважно.
Надевая бушлат и не попадая рукой, товарищ Выру побрелв коридор.
Снова тащили раненых. Без носилок. Санитарка за ноги помогает нести человека. Халат аж черный. Кричит, головой на лестницу кивает. Да, нужно уходить.
Пытаясь понять – та это санитарка, что чаем поила, или совсем другая? – Янис начал спускаться.
Двор, беготня. Возницы подхлестывают повозки, разворачиваются машины. Э, вот ты – на автоцистерне – разве так разворачиваются? Подавишь людей, дурень.
Что-то было не так. Янис потрогал голову – бинт, сверху прохладно. Надо бы шапку. Нет, не то. Стреляют. Где-то рядом. Винтовки, автоматы, пулемет...
Немцы рядом. Нужно уходить.
Грузили в кузов носилки с ранеными, забирались те, кто сам способен двигаться. Им передавали шинели и одеяла, почти беззвучно раззевались рты людей.
…— езь, … ля… рее!
… — аводи!
… — уй, там!
Стоял под стеной автобус, большой, штабной, битый, с проломленным корпусом. Наверное, не снаряд бахнул, а под рухнувшую стену попал, или изрядным деревом придавило-промяло. Помнится, был случай в Астрахани…
Янис почувствовал, что думает не о том. Вот – не заводится автобус. Капот открыт, задницы торчат, орут.
…— лятор! Твою… ж!
…— и вот… оно… ться…
Странные какие-то задницы, особенно левая. А вот тот раненый боец ручной стартер впервые в руках держит…
Вот совершенно не в силах был сержант Янис Выру что-то делать. Но ведь не заведут, видно же, что не заведут. А во дворе народу копошится… ГАЗ-05[2] – это для пятнадцати пассажиров. Можно и больше посадить. Если нужно.
Нужно.
Янис поймал за рукав торопыгу с ручным стартером:
— Стой. Двиньтесь.
Видимо, какие-то звуки все-таки удалось издавать. Раздвинулись. Человек слева сверкнул пронзительно-зелеными глазами:
…— ожешь?
— Я контуженный, не слышу, – сообщил Янис, оценивая двигатель.
Рядом что-то говорили, даже кричали, постукивал пулемет на далекой-далекой улице. Сержант Выру не отвлекался.
Вполне себе ничего двигатель. Видно, что ухаживали, обслуживали. Годный водитель был. А чего тогда упираемся? Ну-ка, движок..
— Отвертку дайте. И нож.
Дали. Справа протянули штатную авто-отвертку, слева нож. Прямо ого, ножичек – штык немецкий, отточен прямо образцово.
— Это дело, – признал Янис.
Что-то сказали, исчезли. Не отвлекаться.
Прочистил, продул, качнул. Отплевываясь от бензинового вкуса, сполз на землю. Должна завестись, видно же, приличная, сознательная машина.
От знакомой возни даже как-то полегчало. Забрался на сиденье. Стартер… Схватилось сразу, задрожала-завибрировала от работы двигателя большая машина. Есть взаимопонимание, его контузией не выбьешь.
— Где водитель?
Из кабины не выпускали, пихали обратно на сиденье.
— Я водитель? – удивился Янис.
Кричали, все разом, вообще ничего не понять.
— Ладно. Грузитесь. Только я контуженный, ничего не слышу. Показывайте.
Махали руками, побежали, уже лезли легкораненые в переднюю дверь, в кормовые двери немногочисленные ходячие помогали затаскивать лежачих. Кто-то звонко кричал, торопил. Закусив губу, поднимал-забрасывал носилки с ранеными в автобус младший лейтенант – забавный, интеллигентненький, со ссадиной на носу, наверное, очки разбил, но ничего так, сильный, наверняка в институте спортсменом был.
Янис машинально осмотрел кабину – скользнул пальцами по рулю, давление масла и уровень бензина… не, могло быть гораздо хуже, не слили. За сиденьем оказалось ведро и еще что-то спрятанное. Ага, фуражка, замурзанная, но еще довоенная, добротная, старшинского образца. Это кстати. Оглядываясь назад, Янис пристукнул дно фуражки, напялил на толстую из-за бинтов голову. В автобус все набивались и набивались: забинтованные, кое-как одетые, с костылями. Ничего, на ходу разместятся, пассажир, он тоже не дурак, себе место найдет.
Кто-то вспрыгнул на подножку:
…— авай! …авай!
— Даю, – заверил Янис, знающий, что именно кричат, по многолетнему опыту.
Двинул осторожно автобус – досаживались последние помощники-легкораненые, но двор уже почти пустой, только пара последних машин, да носилки валяются. И стрелковое прикрытие остается, ну, продержаться вам, ребята.
Притормаживая у ворот – впереди выворачивала переполненная полуторка – Янис вспомнил о штыке. Нужно бы вернуть – явно не лишний хозяину клинок, очень уж выправлен. Но где тот боец? Выглянул из двери…
Бежал к машине зеленоглазый…
Ой!
Узнать в длинноногом и яркоглазом бойце девушку можно было с первого взгляда. СВТ за спиной, гранаты и ножны у пояса, высокая, но очевидно же – девушка. Красивая.
«Что-то сильно меня контузило» – на редкость связно подумал сержант Выру, протягивая рукояткой вперед штык.
…— от, честный! – засмеялась светловолосая красавица, ловко подхватывая оружие.
— Обижаешь. Все думаю, как Артемиде и без клинка? – с трудом выговорил Янис.
— Артемида? Есть маленько. Если умыться, – улыбка девушки была ослепительна. – Удачи, хлопцы!
Выкатился из двора пришибленный и придавленный автобус, за спиной остались последние загружающиеся машины и корпуса опустевшего госпиталя[3]. Промелькнула впереди огромная площадь, но автобус свернул за «полуторкой». Куда ехать, было не совсем понятно, наверное, впереди знают, есть же там кто-то старший. Соображал Янис чуть получше, но мыслями почему-то возвращался назад – ко двору, к оставшимся немногочисленным бойцам.
— Прикрывают нас, – прохрипел сидящий рядом однорукий раненый. – Девчонка вот… красивая.
— Э... Я глянул, так даже получше со слухом стало, – подтвердил Янис.
— Как бы не попались наши. Окружат мигом, немцы уже на больничной территории, – вздохнул однорукий.
— Не, не попадутся. Опытные.
Девушка определенно выглядела бывалой. Явно не штабная связистка. Выскочит, и того младшего лейтенантика вытащит. Он-то точно штабной, хотя и правильный, того не отнять.
Потерялись. Шедшая впереди «полуторка» заглохла, загородила проезд. Машины впереди исчезли, на перекрестке позади рвались мины, а сдвинуться все не получалось. Янис соображал медленно, туго, это еще хорошо, что практически не слышал, как кричат-психуют пассажиры. Осторожно протолкнул «полуторку» бампером – кузов грузовика был полон малоподвижных раненых, разгрузить его не получалось. Обогнул, взяли на буксир, трос у водителя «полуторки» имелся. Курад свидетель – дохлый номер в такой обстановке на тросе машину буксировать, но что поделаешь, всех в автобус втиснуть никак не получится…
Двинулись на ощупь – куда ехать, никто толком не знал. Вроде о Горбанях говорили, но где это, как туда пробиться, непонятно – огромный же город. Янису в этих таинственных Горбанях тоже не доводилось бывать, в Харькове служил-то без году неделя. Из «полуторки» в автобус пересела медсестра, местная, но тоже не совсем – из пригорода. Янису растолковывали знаками и общим ором, что девушка Горбани знает, и ту свою окраину тоже, а здешние улицы – нет. Сержант Выру кивал, морщился, от тряски и напряжения просыпалась боль в голове, да еще обожженную руку крепко мучило. Но надо было ехать…
Петляли – то завал, то стрельба. Подсказали отходящие пехотинцы-энкавэдешники – впереди немцы, но левее еще можно проскочить. Втиснулся подсаженный свежий раненый. Янис уже и удивляться перестал: не ГАЗ-05, а резиновый транспорт какой-то…
