Новые крестоносцы. Дилогия (СИ) - Шабловский Олег Владимирович (читать бесплатно книги без сокращений txt, fb2) 📗
- Сволочь ты, ваше благородие - негромко, чтобы слышал только тот, кому фраза была адресована, буркнул Корнев.
- Сама вызвалась, добровольно - шепотом счел нужным оправдаться Ляшков - клятвенно обещала, что никому ни словечка. Честное пионерское, иначе я бы не согласился.
- Ладно, на первый раз прощаю - усмехнувшись так же негромко смилостивился на другом Сергей, и приняв из рук девушки поданный с поклоном ковш вина, отпил несколько глотков а затем передав посудину Егору, уже громче провозгласил, входя в роль хозяина дома - испейте с дороги гости дорогие. Не побрезгуйте нашим угощением.
Сначала княжеская чета, а потом и сопровождающие ее телохранители, как и полагается, испили, опустошив объемистый кувшин до последней капли, и на том обряд величания гостей был завершен. Оставив солдат пристраивать лошадей в пока пустующей, но довольно просторной конюшне, друзья, двигаясь в кильватере величаво плывущей впереди Эльзы, прошли наконец в дом.
О подаренной Корневу усадьбе, наверное, стоит рассказать отдельно, дабы любознательные читатели имели хоть какое-то представление о быте наиболее состоятельной части русскоязычных поселенцев в Новом Свете. Строили ее плотники - новгородцы, а значит и все традиции северо-русского деревянного зодчества были полностью соблюдены. Посреди обширного, как мы уже упоминали, окруженного добротным частоколом, подворья, возвышался в три поверха, терем с резным, крыльцом.
На первом этаже помимо кухни, добрую треть которой занимала большая русская печь, располагались всевозможные кладовые и комнаты для прислуги. Практически весь второй этаж был отдан под обширную трапезную, посреди которой стоял огромный стол, окруженный скамьями. Во главе его прямо напротив входа, словно царские троны стояли кресла с высокими украшенными затейливой резьбой, спинками, предназначавшиеся для хозяина и хозяйки дома. Спальни, кабинет и гостевые покои находились на третьем этаже. К жилому терему с обеих сторон примыкали разнообразные хозяйственные постройки, начиная от конюшни и сараев для отсутствующей пока скотины, до добротной, топящейся "по белому", бани, над трубой которой уже вился, уплывая в синеву неба, серый дымок. Обстановка в новом Корневском жилище отличалась воистину спартанской скромностью, деревянные столы, лавки и сундуки. Единственно, что пожалуй можно назвать предметами роскоши так это огромная кровать занимающая почти половину не маленькой спальни, и вывезенный в качестве трофея из орденского замка гобелен, настолько старинный, что разглядеть поблекший рисунок на нем было практически невозможно. Впрочем, подобное пренебрежительное отношение к роскоши для свежеиспеченной новоросской знати было скорее правилом, нежели исключением. Все свободные средства немедленно пускались в дело, на развитие производства, закупку скота, продовольствия и сырья в заморских портах. В быту же, на первое место ставилось удобство и практичность, а не внешний лоск.
Гости, посидев немного для приличия, уже укатили дальше по своим делам, а Сергей потерянно бродил по дому, переходя из комнаты в комнату, прислушиваясь к своим ощущениям. Почему-то только сейчас он впервые почувствовал, что пути назад в то прошлое-будущее для него нет. И даже если вдруг случится чудо и ему вдруг представится шанс вернуться обратно, он просто не сможет этого сделать, ну разве что ненадолго, повидать мать и бабку. И сразу назад. Теперь это его мир, в который уже начал врастать корнями, и представить себе, что когда-то жил по другому, становилось все сложнее и сложнее. Вот уже пять лет живя в шестнадцатом веке, он тем не менее чувствовал себя здесь гостем. Друзья заводили семьи, строили дома, обрастали хозяйством, а он все не мог остановиться. Жизнь была сплошным приключением, иногда опасным, иногда веселым или романтическим, но всего лишь приключением, и всякие бытовые мелочи были лишь мелочами не заслуживающими большого внимания.
Сергей подбросил на ладони туго набитый кошель, усмехнулся своим мыслям. Деньги. До сиих пор он даже не испытывал в них особой нужды. Зачастую и домом то для него служили полотняная палатка или индейский вигвам, а кусок зажаренной на костре дичины или миска солдатской каши вполне удовлетворяли насущные потребности в еде. Уезжая, Ляшков как-то неловко сунул ему в руки весело позвякивающий серебром кожаный мешочек и предупредил, что здесь полковничье жалование за полгода. За остальные четыре, отдаст позже, по мере поступления наличности в княжескую казну.
От философских размышлений, отвлекла его новая экономка, сообщившая, что обед для господина будет готов через час, а сейчас, Ольгерд уже подготовил баню.
Глава 13. В ней наш герой в очередной раз убеждается, что инициатива бывает наказуема.
В просторном, богатом шатре Великого Князя шел военный совет. Битый час собравшиеся в шатре воеводы сначала чинно и степенно, а потом уже с шумом, бранью и взаимными упреками обсуждали план дальнейшей компании.
Московское войско огромным разношерстым лагерем стояло на правом берегу Волги в устье впадающей в нее реки Свияги в двадцати шести верстах от Казани. Командовавшие пехотой князья Бельский и Ростовский сразу после высадки рвались вперед, считая, что располагают достаточными силами, чтобы взять город, не дожидаясь князя Холмского с конными полками. Противостоял им герой Ливонской компании Дмитрий Васильевич Щеня, призывавший наступать с оглядкой, да опаской, сильно не зарываясь, а то ведь татарин враг хитрый и умелый, по зубам крепко дать может. Вот только оставался старый воевода со своим мнением в явном меньшинстве. Шутка ли сам Дмитрий Иванович Углицкий, брат великого князя, поддерживал сторонников лихого наскока. И будь их воля, двинулись бы, как и в нашей истории наплевав с высокой колокольни на разведку и боевое охранение, чинясь друг перед другом, кто главней, да кто важней. И разгром русских, скорее всего, был бы неминуем. Но к счастью, общее руководство походом находилось в твердых руках осторожного Василия, а он ничего подобного допускать не собирался. Взялся за дело самым серьезным образом, полностью отказавшись от попыток взять столицу ханства лихим набегом, готовился к войне долгой и основательной. Планов у него было, что называется громадье и Казань конечным пунктом в них не была. Вот и сейчас он загадочно помалкивал, наблюдая за своими распалившимися полководцами.
Знали о тех планах лишь отсутствующий сейчас на совете один из самых старых и преданных отцовский военачальников князь Холмский, да Новоросский посол Костя Щебенкин, скромно примостившийся в уголке, и наблюдающий за словесными баталиями. Эх, эту бы энергию да в нужное русло, так нет, спорят князья-воеводы с пеной у рта. Готовы, прямо тут, не сходя с этого места, покрошить, сначала своих оппонентов, а потом всех врагов в капусту своими кривыми, татарскими саблями.
Сидит Костя и недоумевает, чего правитель то Московский молчит, не прекратит волевым решением весь этот базар-вокзал, не одернет крикунов и не уймет их "всехпобедюшное" настроение. Ведь, даже по мнению не очень подкованного в вопросах стратегии новоросса, глупость воеводы несли несусветную. Как же можно вот так без подготовки, без разведки надеясь на одно лишь извечное русское "авось пролезет" идти в бой самим, да еще и тащить за собой десятки тысяч ратников.
Нет, не допустит такого Василий. Мудр ведь князюшка не по годам и коварен "аки змий". Сам то, поди, и план операции составил, иначе с чего здесь на крутом мысу у слияния двух рек, спешно возводили деревянную крепость?
Срубы для стен и башен приготовили заранее, сплавили по Волге и теперь привезенным и Нижнего плотникам и посошным ратникам надо было только собрать их как своеобразный конструктор. Еще не закончена была работа, а уже везли сюда стругами продовольствие, оружие, пушки и огненный припас.
А еще непонятно было Щебенкину, для чего он сам-то на этом совете нужен. А между тем Василий Иванович, лично настоял на его присутствии. Впрочем, над этой темой наш герой решил голову особо не ломать, вскоре все само собой разъясниться, он уже давно привык, что просто так князь ничего не делает. И если бы Костя знал насколько, размышляя подобным образом, он был прав, то не был бы так спокоен.
