Приглашение в Ад - Щупов Андрей Олегович (читать книги регистрация TXT) 📗
Лебедь вновь привлек его внимание, пальцем требовательно ткнул в сторону. Продолжая протирать глаза и тщетно пытаясь сделать видимое более отчетливым, Вадим повернул голову и в самом деле разглядел ИХ. Впрочем, он не совсем понимал, о ком говорит Лебедь, но во всяком случае теперь он их видел! Кажется, Лебедь называл их глонами, но откуда взялось это название? Черные тени бродили по дому группами – по двое и по трое, склоняясь над спящими, к чему-то прислушиваясь, обмениваясь странными жестами, не произнося ни звука.
– Мы спим, они бодрствуют, – шепотом сказал Лебедь.
Губы Вадима наконец-то разлепились.
– Кто они? – хрипло спросил он.
– Тени! Ты же их видишь!..
Он действительно видел. Тех, кто днем покорно сопровождал людей, повторяя их жесты, вторя их движениям.
Вадим попытался сделать шаг, но тело оставалось ватным, ноги едва держали его. Эта реальность была НЕРОДНОЙ, – рыба на суше – тоже калека, но при всем, при том Вадим чудовищным образом сознавал, что он и впрямь проснулся. Это не было сном, но не было и бодрствованием. Некое третье состояние, лишающее эйфории первого и сил второго, зато дарующее зрение, которым можно было увидеть глонов.
– Идем, – Лебедь потянул его за руку. – Здесь где-то Паучок. Он тоже с нами.
– Не могу, – Дымов неимоверным усилием переставил ногу, потянул за ней другую и в изнеможении повалился. Примерно также, должно быть, чувствовали себя закованные в кандалы каторжники.
– Что же ты? Пошли! Иначе нам с ними не справиться!
Лебедь вновь склонился над ним, но некая таинственная нить оборвалась. Вадим уже не в силах был цепляться за это пространство. Сон тянул его вглубь, мир реалий разворачивал и распахивал. Нужно было выбирать, и он ускользал, все более теряя Лебедя. Образ друга, его голос становились все более призрачными. Лицо съедалось туманом, слова улетали ввысь. А в следующую секунду Вадим распахнул глаза и сел.
Его трясло, как в лихорадке. Явь пришла на смену бредовым видениям, но дрожь не унималась. Обняв себя руками, он поднялся и, нашарив на тумбочке спички, с усилием и не сразу припомнил, что это не башня и вообще не город. Свеча, впрочем, отыскалась и здесь – да не одна, а с целой компанией товарок. Бронзовый, тонкой работы канделябр, приютил сразу пять свечей. Короткой жизни вспыхнувшей спички хватило только на то, чтобы запалить одну-единственную, но Вадиму показалось достаточно и одной свечи. Непроизвольным движением он задержал над ней ладонь, словно намереваясь согреться от этого крохотного язычка пламени. На какой-то миг ему даже показалось, что все прошло, но зубы тотчас выдали длинную дробь. Вадим стиснул руками виски. Такого с ним еще не бывало. Шатаясь, он приблизился к окну и выглянул наружу. Огни, огни… Спать на Горке дозволялось не всем.
– Четыре ударных группы… – забормотал он, стараясь мыслями о предстоящей операции вытеснить необъяснимый страх. – Четыре отряда… Бомбовый удар по шахтам и одновременная атака бронепоезда. С двух сторон…
Бормотание его прервалось. Внезапная мысль заставила вернуться к свече.
– Чепуха!.. Быть такого не может! – Вадим медленно протянул к язычку пламени дрожащую руку, но взгляд его обратился не к ней, а к стене. Его словно ударили плетью по глазам. Тени на стене не было. Совсем.
Посмотрев на ладонь с темным пятном копоти от свечи, Вадим хрипло рассмеялся.
Это было ОНО – то самое, чего подспудно боялись все в этом уцелевшем и пытающемся уцелеть мире. Можно было скрежетать зубами, рычать от ярости, но изменить что-либо он уже не мог. Некая предопределенность наподобие хирургического лезвия вторглась в его плоть, разом перекроив судьбу и обозначив берег, который до сих пор угадывался лишь у самого горизонта. И, наверное, впервые Вадим прислушался к себе особым образом – прислушиваясь на самом деле даже не к себе, а к тому чужому, что, войдя в тело, завладело им уже сейчас, игнорируя живого хозяина. Вспомнилось разом все – и прошлые сны, и звонок телефона-автомата, и странная царапина на вечеринке у Поля. Несомненно болезнь намечалась уже тогда, усиливаясь от приступа к приступу. Ему некогда было болеть, но он заболел. Это было подло, это было несправедливо, но это случилось.
Волна озноба вновь обрушилась на Дымова, и мысль о близкой кончине уже не показалась дикой. Нет, она показалась ему страшной. Это тоже следовало пережить, призвав к себе не мужество – какое, к чертям, мужество! – призвав нечто, что утешает, обобщая, оправдывая и приоткрывая завесу. Ведь если не стесняются толковать об Армагеддоне, если в конечном счете ЭТО суждено всем и каждому, то, значит, надо быть готовым. Стыдно, наверное, быть НЕГОТОВЫМ. В любой день, в любой час и любую минуту. Тем более, что у него оставался запас времени. Лепить себя еще было не поздно. Ему хотелось верить, что не поздно. За стадией страха, Дымов чувствовал, должна была последовать стадия надежды, и нужно было только чуточку обождать. А опыт со свечой, сон – все это было лишь весточкой, своего рода джентльменским предупреждением. Вероятно, следовало поблагодарить судьбу и за эту малость…
Определенные опасения у них еще оставались, однако рельсы из пластиката, соединившие заброшенную железнодорожную ветку с «адским кольцом», выдержали вес ощетинившегося пушками состава более чем достойно. Громыхая на стыках, бронепоезд медленно перебрался из «зоны мира» в «зону войны» и стал набирать ход. С этой минуты счет времени изменился. Люди заняли места возле орудий, Лили с Артуром, вооруженные рациями, вышли на платформу, с напряжением вглядываясь вперед.
– Еще самую малость, – тихо произнес Артур, скосив глаза на часы. – Сейчас они сбросят бомбы.
– И эта штуковина тотчас вылетит нам навстречу?
– Скорее всего. Хотя необходимая команда могла быть уже отдана – сразу после того, как мы заняли путь. То есть они, конечно, уже знают, что мы здесь.
Обе головы пигопага презрительно улыбнулись. Именно так Лили привык встречать опасность. Наклонившись к рации, он усилил шуршание эфира до максимума и повесил черный футляр на грудь. А в следующую секунду скрежет трущихся о рельсы колес ворвался в уши. Поезд тормозил.
– Что там еще?…
Но вопрос запоздал. Ответ был у них перед глазами.
Вписавшись в крутую дугу кольца, они обогнули хилую рощицу и только сейчас рассмотрели то, что заставило машинистов локомотива воспользоваться тормозной рукояткой. Всего в полукилометре от них, гигантской, выкрашенной в камуфляжные тона змеей, замер бронепоезд противника. Многочисленные орудия его смотрели в разные стороны. Он стоял на месте, не подавая ни малейших признаков жизни.
– Черт побери! Почему он стоит?
– Сам не понимаю. – Артур взялся за рацию, поднес к губам, в сомнении опустил.
– Даем залп, а? – Лили с азартом взглянул на него. – Сообщим координаты батареям и начнем!..
Пигопаг терпеть не мог нерешительности, от пяток и до двух своих макушек он был человеком действия. Артур однако проигнорировал нетерпение союзника. Продолжая разглядывать далекие вагоны, он кусал губы и по-прежнему ничего не предпринимал. Насколько он помнил, «адский бронепоезд» никогда не задерживался на территории кольца. Внезапно атакуя, он так же внезапно уходил, дождевым червем скрываясь в чреве земли. Что-то, видимо, стряслось – и что-то очень серьезное, но для того, чтобы понять, что именно, следовало находиться не здесь, а чуточку пониже – в одном из ярусов Бункера.
– Странно… Он совершенно не реагирует на нас.
– Я же говорю: пара мощных залпов – и все кончено! Нам просто повезло.
– Лучше попытаться подойти к нему без шума.
– Ага! Так он нас и подпустит! – Лили хмыкнул. – Сейчас-то он на крючке у моих пушкарей, а там кто знает. Может, протрет свои очечки и опомнится.
Артур промолчал.
– Ну? Чего ждем, командир?… Если нет идей, давай начну я.
Вдали, за холмами утробно громыхнуло серией разрывов. Это Вадим выполнял свою часть задачи, сбрасывая с вертолетов бомбы. Место сосредоточения шахт было вычислено крайне приблизительно, но старались использовать и этот небольшой шанс.
