Чужая земля - Верещагин Олег Николаевич (читаем книги бесплатно .txt) 📗

Посох в длинных руках врага вращался пропеллером, оставляя огненный след-диск. Игорь не боялся трехзубого клинка, но посох еще и помогал концентрировать энергию… Не переставая защищаться — ментально и физически — он спокойно и быстро искал способ «достать» врага. И, кстати, пока не видел такого.

Фомор, не переставая передвигаться и крутить посох, начал произносить какие-то невнятные слова, скрежещущие и длинные. У Игопя появилось страшное ощущение — словно из-под капюшона прямо ему в душу смотрят ледяные глаза — не один глаз фомора, даже не два человеческих или вабиска, а много-много. Такие глаза, наверное, у смерти…

Мальчишка поспешно полоснул воздух древней рунической лигатурой — "я есть", потом выстроил ряд защитных рун, как учили его по методике Гвидо фон Листа. [31]Фомор откачнулся, сбившись, умолк и перестал вращать посох. Но почти тут же, подняв руки, начал произносить еще какие-то слова, гулко отозвавшиеся за спиной Игоря — только за спиной, в остальном зале эхо молчало. Очевидно, что-то должно было произойти и… и не произошло, хотя Игорь напрягся в ожидании. Фомор, похоже, тоже удивился — даже шагнул назад, не покачнулся, а именно шагнул, и жест, которым он вскинул, посох, напоминал вполне человеческий жест защиты.

"Это все, что ты умеешь?" — спросил Игорь и сделал шаг… Еще шаг, и еще, заставляя врага отступать дальше и дальше. Вместо раздельных, ясных мыслей в ответ его окатил ураган бешенства — Игорь ощутил, как судорожно вздрогнула толща пола. Ситуация выходила патовой. Правильно поставленную защиту ментально пробить невозможно — но для активных ответных действий свою защиту необходимо снять. А то, что он, Игорь, как ментальный боец слабее фомора — это ясно.

Он достал кластерник. Но оружие просто не срабатывало — Игорь ощутил, как выросла и окрепла уверенность фомора. Мальчишку это не особенно взволновало — он хорошо знал, что такое технокинез и как можно «заморозить» почти любой прибор, такое умели даже здешние яшгайаны, под которых маскировались фоморианские агенты. С его стороны это был скорее отвлекающий маневр — выпустив кластерник из руки, он сбросил защиту и нанес биоэнергетический удар. Фомора отшвырнуло, но он удержался на ногах и взмахнул посохом.

Удар пришелся по касательной — Игоря спасла реакция. Однако его бросило, развернув юлой, на пол, перевернуло и протащило назад. Прежде чем он успел собраться, фомор навис над ним, и один из клинков посоха располосовал правое плечо Игоря — а целил фомор в горло! Игорь, уже не мудрствуя, буквально подбросил фомора в воздух сдвоенным ударом ног в живот — из человека такой пинок, пожалуй, вышиб бы дух, потому что был не слабее удара лошадиным копытом. Но фомор только отлетел к стене и, тяжело влепившись в нее с отчетливым стуком, выронил посох. Игорь вскочил, перехватывая кластерник, и выпустил во врага целый веер серебряных дисков. Не попал — тот распластался черной тенью по полу, подхватил посох — и…

…и Игорь раздавил ему голову — или что там было под капюшоном — концентрированным ударом, а потом всадил во вскочившее тело остатки серебра. На этот раз — точно.

— Вот и все, — Игорь длинно сплюнул и не удивился, увидев, что слюна смешана с кровью. Явный перенапряг, и сильный. Он отплюнулся снова и почувствовал, что падает, падает, падает — удивительно было, как далеко оказалось до пола…

…Кто-то поддержал его под руку. Игорь вскинул голову и увидел отца. В точности такого, каким запомнил его с последнего раза — в мундире Флота, и ощущение отцовских пальцев на локте было явственным и реальным. Отец улыбался — не весело, но одобрительно и ласково.

— Папа! — вырвалось у Игоря, он хотел сам взяться за отцовскую руку, но капитан-лейтенант Муромцев покачал головой и сделал несколько шагов назад, где вдруг распахнулся золотистый прямоугольник, похожий на дверь. Игорь увидел, как откуда-то сбоку к отцу подошла женщина, молодая и красивая — и узнал мать. Она тоже улыбалась и кивнула сыну, но, когда он бросился вперед, протянула к сыну ладонь и покачала головой так же, как отец. Мужчина обнял женщину, та склонила голову ему на плечо и, не сводя глаз с застывшего на месте мальчишки, он начали отступать в свет — дальше и дальше, растворяясь в нем…

…. — Очнулся, — Борька улыбался. — Зигфрид, он глазки открыл. А глазки у нас та-акие пьяненькие-е…

Игорь попытался сесть, но это не получилось — все тело вопило, чтобы его оставили в покое. Понаблюдав за телодвижениями Игоря, Борька неожиданно спросил:

— Помнишь, я как-то сказал, что хочу быть тобой?

— Угу, — вяло буркнул Игорь. Борька сел рядом и покачал головой;

— Забудь.

В чашах факелов, опоясывавших зал частей лентой, горело настоящее пламя — яркое, ало-золотое. Вокруг большого каменного стола, занимавшего весь центр зала, в креслах с высокими спинками и широкими подлокотниками, сидели около полусотни человек, в основном одетых в мундиры разных родов войск. В центре стола голубовато светился шар выключенного стереоэкрана; возле него высился увенчанный прямой золотой ладонью алый штандарт с золотой свастикой. Все слушали молодого широкоплечего генерал-полковника в форме Объединенного Флота, который один не сидел за столом, а стоял под одним из факелов.

— Сейчас, после почти двадцати лет тяжелейшей войны, в которой мы одерживали победы и терпели поражения, которую вели с напряжением всех сил, на алтарь которой положили десятки миллионов молодых жизней, огромное количество крайне необходимых Земле материальных ресурсов, всю нашу веру и волю к победе, всю нашу научную мощь — так вот, сейчас мы на грани краха. Да, краха! — он повысил голос, перекрывая начавшийся легкий шум. — Всем вам известно, что несколько лет назад альянс Чужих против нас стал реальностью — они отринули свои разногласия ради победы над нами, и их мощь выросла в разы. Вы все так же знаете, что мы до сих пор отстаем технически. Если раньше нам удавалось одерживать победы сперва за счет внезапности, потом — используя старые счеты врагов между собой, то вот уже несколько лет мы более не можем на это рассчитывать — и терпим поражение за поражением. Те из рас, которые уже были готовы нас поддержать, вновь заняли выжидательную позицию — и я не могу их винить. Чужих больше. Их оружие и корабли лучше. У них достаточно решимости, чтобы вести эту войну. Они хорошо с нами познакомились и понимают; если нас не остановить сейчас, то мы уничтожим их миропорядок — даже не по злой воле, а просто потому, что для нас в нем нет места. В сложившихся условиях… — он выдержал паузу. — В сложившихся условиях Военный Комитет Большого Круга Объединенной Земли, который я возглавляю волей Их Императорских Величеств Императоров Русской и Англо-Саксонской Империй, пошел на заключение перемирия… — он поднял руку, глуша уже не шум, а начавшийся яростный рев. — Не мира, а перемирия, товарищи, которое поможет нам оценить ситуацию и принять решение… Мы отброшены фактически в границы Солнечной Системы. За ее пределами в наших руках только Надежда и две Луны. Если мы отдадим Надежду — мы лишимся нефти, а с нею — пластмасс и горючего, все еще необходимого для наземной техники. Ресурсы нефти и вообще полезных ископаемых на Земле минимальны… Кроме того, на Надежде находятся миллионы беженцев, которых нам просто не на чем эвакуировать. Защищаться нам тоже нечем. Второй, Четвертый, Пятый, Шестой и Седьмой флоты уничтожены практически полностью, у нас нет никаких сведений об их остатках, мы даже не знаем, есть ли эти остатки. Первый флот имеет едва сорок процентов списочной численности. Регулярная армия находится в плачевном состоянии — мы считаем убитыми, искалеченными, попавшими в плен и пропавшими без вести до восьмидесяти процентов ее состава, мы даже не знаем точной цифры наших потерь за последние полтора года. На Сельговии собираются десанты Чужих. Оттуда одиннадцать дней броска до Надежды. Десантного броска, не боевого даже. Это знаем мы, и Чужие это знают тоже. В этих условиях, — голос генерал-полковника звякнул металлом, — у нас остаются два выхода. Первый выход — КАПИТУЛЯЦИЯ.