Изумрудные глаза - Моран Дэниел (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Семья собралась в гостиной, где в чудом сохранившемся камине горел маленький костерок. Единственный огонек в огромной квартире. У каждого на собранной с миру по нитке одежде ярко выделялись пурпурные и золотые цвета, свидетельствующие о принадлежности к клану Храмовых Драконов.
Когда Трент упомянул о разборке, начавшейся в помещении храма, Мила не выдержала:
– Этот парень, Ламонт, назвал нового проповедника Энди Строуберри?
– Да, – кивнул Трент. – А Строуберри назвал его Ламонтом Ньюменом. Ты что, знала их?
Мила и Джимми украдкой переглянулись. Оба они были черненькие, Джимми, правда, посветлее, он из латиносов, а Мила просто как сажа. Трент, почуяв, что его слова насчет проповедника буквально сразили их, сразу примолк. Наконец Джимми вздохнул и начал рассказывать, по привычке растягивая слова на гарлемскии манер.
– Да... я учился у него в школе второй ступени. Еще до Большой Беды. Когда начали возводить Барьер, Строуберри оказался на другой стороне. С тех пор мы его больше не видели.
– Мы? – удивился Трент.
– Ну да, – горячо и страстно подтвердила Мила. – Моя сестра тоже училась в той школе.
Трент никогда бы не подумал, что Мила способна испытывать воодушевление.
– Когда я была подростком, – добавила девушка, – он читал проповеди во флэтбушском храме. В школе я его никогда не встречала, но моя сестра, погибшая в день Беды, хорошо знала его. Она говорила, он был...
– ... Самый замечательный и самый огромный мужчина, которого она когда-либо видела, – подхватил Джимми.
Они опять посмотрели друг на друга, на этот раз оба заулыбались, и Джимми продолжил:
– Он играл во Всемирной футбольной лиге... Далее они затараторили, перебивая друг друга.
– Играл заднего линейного защитника в «Пекинских Медведях», – произнесла Мила.
– И они два раза подряд выиграли Великий кубок, – вставил Джимми. – И он установил рекорд по числу каких-то там подач.
– И он ненароком убил какого-то игрока, пытавшегося остановить его на поле, – сказала Мила.
– И он убивал студентов, не выполнявших домашнюю работу, – добавил Джимми.
Мила задумалась, потом после короткого размышления опровергла последнее заявление:
– Это неправда. Откуда ты можешь знать?
Трент, Джоди Джоди и Берд во все глаза следили за ними.
В следующий момент и Джимми, и Милу сразила одна и та же мысль. Они оба повернулись к Тренту и спросили сбивчиво, почти в один голос:
– Неужели ты решился стрелять в храме? Ты оставил там тело?
Трент поморгал:
– Это не тело. Это парень, которого я привел в бесчувствие. Он скоро очнется. Он очень быстро бегает. Они, оказывается, знали друг друга, – прибавил он и после паузы дополнил: – Когда Ламонт придет в себя, они, возможно, вспомнят старые добрые времена, когда были молоды.
В наступившей тишине они все вместе поразмышляли над подобной перспективой. Никто не улыбнулся.
Наконец Джимми вздохнул:
– Он знал столько людей!
– Кто? – поинтересовался Берд. Джимми оставил вопрос без ответа.
– Этот Ламонт что, в самом деле такой знаменитый? – не поверила Джоди Джоди. Джимми кивнул:
– Я ничего не слышал о Ньюмене с Большой Беды. Пять с половиной лет. Это немало.
– Ха, вспомнил, – заявил Трент. – Значит, с тех пор о нем вообще никто ничего не слышал?
– До Беды, – объяснила Мила, – это был самый известный человек во Флэтбуше.
– И потом тоже, – не удержавшись, добавил Джимми.
– Пока Трент его не прихлопнул. – Наконец и Берду удалось вставить слово. Все посмотрели на Берда. Тот пожал плечами:
– Все знают, кто такой Трент. Трент заулыбался:
– А вот проповедник Строуберри не знает.
– Как же он может знать Трента, – горячо возразила Мила, – если он первый день во Флэтбуше!
В этот момент через встроенный в ухо микронаушник до Трента долетел вызов. Это был Образ, запущенный им в Инфосеть. В тот день Образу удалось захватить «орбитальный глаз». Спутник до сих пор еще находился в его распоряжении. На объемной картинке, возникшей в воображении Трента, нарисовался проповедник Строуберри, не спеша бредущий по улице. За спиной два Дракона, они сопровождали его. Трент вслух объявил:
– Этот ваш священник из футболистов направляется сюда.
Все переглянулись. Никто не стал задавать лишних вопросов. Все уже привыкли, что Трент порой начинал вещать, а то и заговариваться. Удивительно, но из этой болтовни чаще всего выходило что-то стоящее.
Через несколько минут проповедник Энди действительно вошел в гостиную. Он был один, телохранители остались в подъезде. Все встали, чтобы поприветствовать его, причем Трент с некоторой замедленностью. Мила бросилась к проповеднику и поцеловала ему руку. Проповедник поднял ее, благословил и жестом показал, чтобы она вернулась на прежнее место. Глядя на нее, улыбнулся:
– Мила, родная.
Трент равнодушно созерцал душещипательную сцену.
Проповедник снял пальто, которое он носил в холодную погоду, перекинул его через руку и обратился к латиносу:
– Джеймс, ты, кажется, обещал представить меня своим друзьям?
Это был не вопрос, а что-то вроде приказа, и – Трент во второй раз за этот вечер испытал нечто похожее на удивление – Джимми заметно разволновался. Это Джимми, которого ничто никогда не могло напугать.
– Это не мои друзья, преподобный, – наконец ответил Джимми, – а моя семья. Мой брат Трент, мои сестры Мила и Джоди Джоди, а это мой брат Берд.
– Я смотрю, после того как мы расстались, вы все бросили учиться. Ты хотя бы закончил вторую ступень? – вежливо поинтересовался Энди.
– Почти одолел третью, правда не до конца. Проповедник кивнул:
– Понятно. Генетика действительно великая штука. Она добилась невероятных успехов. У черной девушки и смуглого паренька появились белая сестричка и белые братья. Чудеса, да и только. – Он посмотрел на Трента, затем на Милу. – Здесь у вас полное смешение народов. Какая-то невиданная на Земле раса. Ты сам метис, Джеймс, но природный. С тобой генетики допустили промашку.
Джимми невольно напрягся. Трент заметил, как заиграли мускулы на его шее.
– Мне как-то плевать, что я такой глупый. Моя первая семья – родная – погибла во время Большой Беды. Теперь они моя семья. И, пожалуйста, не обижай их!
Энди похлопал Джимми по плечу, затем наконец повернулся к молодому человеку, ворвавшемуся сегодня в храм с оружием в руках. Трент доброжелательно улыбнулся.
– Значит, ты и есть тот самый Трент, нарушивший мою утреннюю службу и оставивший мне мертвое тело? Я слышал о тебе, – констатировал проповедник.
– Он тоже знает, кто вы есть и кем были, – едва слышно пробормотал Берд.
В свою очередь, Трент широко, можно сказать приветливо, улыбнулся:
– Что же вы обо мне слышали?
– Что ты глубоко безнравственный человек. Вор, преступник, своими поступками смущающий юные умы. Трент поднял бровь:
– Хорошо сказано! Если не принимать во внимание, что здесь мы все преступники, не отличающиеся высокими моральными устоями. Есть ли среди нас хотя бы один человек, когда-либо и где-либо не нарушивший закон? В том числе и вы, проповедник. Вопрос в том, преступником какого рода являетесь лично вы? Да, я ворую, но у кого? У богатых. Я пользуюсь их добром, нажитым, по большей части, неправедным путем, – так и порхаю по жизни. Признаюсь по секрету, мне это нравится. У меня со всеми прекрасные отношения, потому что я беру только у тех, кто воистину заслуживает, чтобы с ними обращались подобным образом.
– О, да у тебя имеется своя жизненная позиция.
– У каждого человека есть своя жизненная позиция... Я признаю себя виновным в том, что являюсь человеком. Впрочем, у меня есть смутное подозрение, что вы тоже им являетесь.
– Человек всегда остается человеком, как бы высок и толст он ни был, – торжественно возвестила Джоди Джоди.
– И как бы мал и глуп он ни был. Люди маленького роста тоже люди, – дополнила ее Мила.
– Все шутишь, Мила, – тем же шепотком прокомментировал Берд.
