Правила чужой игры - Фомичев Алексей Сергеевич (читать книги бесплатно TXT) 📗
…Широкая дорожка шла между двумя рядами высоких деревьев, беря начало у автобусной остановки и заканчиваясь неподалеку от входа на базу. Здесь хорошо гулять в жару – деревья дают густую тень, а от соседнего пруда тянет прохладой. Сейчас, в начале ноября, жары нет, температура едва доходит до двадцати градусов, но прогулка на свежем воздухе всегда приятна.
Я неторопливо вышагивал по асфальту, скользя взглядом по опавшим листьям.
«Что там Дорич говорил о наградах? Награждать будут по максимуму?.. Это хорошо. Премии, поощрения, бонусы – вещь, но когда, кроме материальных благ, за службу поощряют и знаками – замечательно. Это у нас ордена и медали давно потеряли значимость, а здесь к наградам отношение иное. Как когда-то в СССР… Но по максимуму – это звезды, что ли?..»
Система награждения в этом мире имела совсем другие принципы и была построена не на множестве различных знаков – орденов и медалей, а одном.
Основная награда, знак отличия, – прямоугольник размерами немного больше орденской планки. Он вручается всем участникам войны или боевых действий. Если человек служил в боевых частях – знак цвета хаки, если в тыловых частях и штабе выше полка – зеленый. Тем, кто неоднократно проявил себя в бою и участвовал в опасных операциях, на знак добавляют поперечную полосу красного цвета. Опасная операция – это и атаки в составе штурмовых отрядов, и бои в обороне, и выполнение задания в тылу врага. Если воин получал такую полосу трижды или если совершил особый подвиг, а также если это происходило неоднократно – на знак добавляют небольшую звездочку золотого цвета. В принципе это аналог нашей Золотой Звезды Героя.
Если человек служил в штабе и участвовал в разработке и обеспечении важной операции – ему на знак добавляют серебряную полосу или звезду, в зависимости от заслуг. За отличие в тылу на знак добавляют желтую полосу. Ранг у полос и звезд разного цвета одинаков.
Вот и все. Никаких других наград и отличий нет. Остальное – премии, материальные поощрения, увольнительные, отпуска.
Столь малый ассортимент наград диктует и отношение к ним. Льготы в налогообложении, в оплате жилья и учебы, пользовании транспортом и некоторые другие. Человек, имеющий золотую или серебряную звездочку, может рассчитывать и на полное освобождение от налогов, и на льготные условия по многим позициям. Потому что иметь такую звезду – значит совершить нечто невозможное.
После Второй мировой в Ругии звезду имели девятьсот с небольшим человек. У ста сорока семи их было две, и только у одного – три. Когда я узнал, кто он, то особо и не удивился. Маршал Жуков.
Немногим меньше значила и красная полоса. Сам цвет говорит за себя – цвет крови.
«Звездочек нам не дадут – это слишком, – размышлял я, шагая к базе. – А красные полосы мы заслужили. Как минимум. Премии, поощрения не в счет, их и так много…»
С наград мысли свернули на насущные проблемы. Новые операции, формирование батальона, подготовка состава…
Погруженный в размышления, я почти дошел до ворот базы, когда мимо проехала «милкада» – небольшая легковушка вроде нашей «восьмерки». Белая машина встала на стоянке, из нее вышла молодая девушка в белом брючном костюме, с сумкой на плече. Убрав ключи и поправив ремешок сумки, она пошла к воротам.
До нее было метров тридцать, и шла она впереди, но я моментально узнал визитершу. Дора Гонтанова, журналистка и ведущая передачи «Хроники Зоны». Моя хорошая знакомая и бывшая, хоть и недолго, любовница. Чего она здесь делает?
Движимый любопытством, я догнал ее и тронул за рукав.
– Да? – обернулась она. На меня в упор взглянули голубые глаза цвета утреннего неба.
Она меня не узнала. Второй раз. Хотя сейчас я был в гражданской одежде, без кепки. Ее взгляд стал строгим, а вид неприступным. Решила, что хочу познакомиться.
– Что вам, молодой человек?
– Здравствуй, красавица. Судя по твоему виду, ты так и не узнала меня?
У женщин глаз все же наметан лучше, они способны увидеть больше мужчин. Изменение прически и внешнего вида не сильно их смущают.
Дора несколько секунд пристально всматривалась в мое лицо, потом охнула и закрыла рот ладонью.
– Боги!.. Быть не может…
– С каких пор, Дора, ты веришь в богов?
– Нэд? – сдавленно всхлипнула она. – Живой?!
– А ты меня похоронила?
– Нэд! – Она почти упала мне на грудь, судорожно обхватила руками. – Как же так? Я ведь думала, что тебя убили…
На ее глазах выступили слезы, губы слегка задрожали. Вид неприступной красавицы пропал, передо мной стояла прежняя девчонка – шальная звезда журналистики, импульсивная, по-прежнему боевая и решительная Дора.
– Как ты попал сюда, ведь ты уехал с водителями?
– Это долгая история.
– А что делаешь здесь?
– Живу.
Она отпустила меня, отошла на шаг, разглядывая с ног до головы, словно отыскивая ответ на вопрос.
– Я просто глазам не верю, Нэд.
– Меня зовут Артур.
Она опять прижала ладонь ко рту. Прошептала:
– Вспомнил?
– Да.
– Ну пойдем. – Дора подхватила меня под руку. – Расскажешь мне все. Я до сих пор не могу поверить…
– Да рассказывать особо нечего. Приехал, живу, работаю… кх-м… помаленьку. Ты-то как? Я видел тебя по телевизору несколько раз.
Мы отошли с дороги, сели на скамейку. Дора еще не отошла от внезапной встречи, поминутно хватала меня за руку, словно желая убедиться, что это я. Говорила торопливо, невпопад, перескакивала с одного на другое.
– …Я так и не смогла попасть туда второй раз. Не нашла машины, где ребята сгорели.
– Это опасно. Лезть туда не стоит.
– Да, мне так и сказали. Когда я приехала на студию, рвала и метала, кричала, что надо организовывать спасение. Еще с форпоста хотела поехать, но военные не пустили. Так и остались Тим с Рэмом там…
Она тряхнула головой, сдерживая слезы, провела пальцами по глазам. Глубоко вздохнула, глянула на меня.
– Ты-то как? Ты сильно изменился, Нэд. Ой, Артур! Еще не привыкла… Знаешь… – Она запнулась, порозовела. – Я ведь замуж вышла.
И тут же стрельнула глазами, проверяя мою реакцию.
– Поздравляю. Кто он?
– Один замечательный человек. Он не связан с телевидением… Работает в Девянске, у него бизнес. Прости меня, Артур, но я… не знала, что ты жив, тогда, после возвращения, было так паршиво, хоть вой. Я ведь хотела бросить все и уехать. А Костя помог. Поддержал, отговорил. Был рядом. И не настаивал…
– Дора.
– А?
– Я рад за тебя.
– Да? – Она вновь расцвела улыбкой. – Спасибо. Я ведь теперь руковожу программой. Сестра приехала, помнишь, я рассказывала?
– Да. У нее ранение было?
– Точно. Все давно прошло. Сейчас работает, помогает мне. Стала хорошим специалистом. Иногда участвует в показах мод. Популярна, сил нет. А год назад ее едва откачали. Когда о Тиме узнала…
Дора махнула рукой, поправила волосы.
– Давно это было. Сейчас все нормально. Работает, живет. Только одна. Никого близко не подпускает. Да! У тебя друг был, Мечислав. Мы с ним вместе на форпост приехали. А потом он пропал…
– Мечислав погиб, – глухо произнес я, глядя в сторону. Боль еще не прошла. – Давно.
Она охнула, испуганно глянула на меня.
– Как же так? Ведь мы спаслись…
– Бывает такое.
С минуту мы молчали, глядя друг на друга.
«Другая она стала. Больше не лезет на рожон, не сует голову под топор, – оценивал я Дору. – Ах да, влюблена! Значит, бережет себя для любимого. Ну и отлично…»
– А здесь ты что делаешь?
– Ой! – Дора вскочила, глянула на часы. – Заболталась… Я ведь хотела попасть туда.
Она показала на ворота базы.
– Зачем?
– Ты хоть знаешь, что это?
– Ну-у…
– Вот именно. – В Доре проснулась звезда тележурналистики. – Я узнала, что здесь база той самой роты полиции!
– Той самой?
– Господи, Нэд… Артур, ты хоть за новостями следишь?
– Ну-у… иногда.
– Отдельная рота военизированной полиции. Те самые, кто навел шороху в Зоне. Они разбили столько банд.
