Потрошитель - Смит Никс (читать книги онлайн полностью TXT) 📗

Зовут его Бернард Охара, и Тикки еще в Сиэтле искала случая убить его.

Непонятно только, как это Охара оказался здесь. Он ли тот человек, смерти которого желает Адама? Может быть, это кто-то другой? Пришла она по правильному адресу, спальня пахла Охарой. Запах устойчивый – ясно, что он живет здесь уже несколько месяцев. Это не может быть совпадением. Или может?

Адама всегда говорил, что выбирает оружие очень тщательно. Теперь, кажется, понятно, что он имел в виду. Кто может быть лучшим оружием, чем жаждущий убить этого человека? Тот, у кого есть свои причины желать смерти Охары. Именно Охара приговорил ее к смерти там, в Сиэтле. Какие еще нужны основания?

Охара, на котором были только золотистые атласные шорты, медленно сел в постели и нахмурился.

– Кто ты? – спросил он. – Что ты делаешь в моей спальне?

– Ты все жульничаешь?

– Что?

Тикки забросила за спину кобуру с заряженным парализующими капсулами пистолетом и извлекла из плечевой кобуры «канг».

– Уходи, – сказал Охара. – Немедленно. Зря он так.

Тикки прицелилась и выстрелила. «Канг» оглушительно пролаял очередью в пять патронов. Подушки и простыни на постели взлетели и закувыркались, глаза Охары расширились от страха. Едкий кислый запах этого страха наполнил атмосферу комнаты. Охара конвульсивно дернулся, сполз с постели, упал на пол, подскочил и рванулся к двери в правой части комнаты.

– Уходи! – заорал он. – Уходи!

Тикки пустила еще пять пуль под ноги Охары, а еще пять – в стену вокруг двери, в которую он ломился. Его крик превратился в истерический визг. Тикки пошла за ним следом в холл, затем в следующую комнату – в кабинет, по дороге выбросила пустую обойму и вогнала новую. Охара мчался к столу в дальней части кабинета. Тикки снова прицелилась – пули стали кромсать стены, потолок, стол и стоящий на нем дисплей. Охара, визжа от ужаса, пересек комнату и выскочил в следующую дверь. Тикки не отставала.

Охара вбежал в зал – гостиную, наверное. Тикки снова сменила обойму и открыла огонь, громя все вокруг – лампы, люстры и дорогие хрустальные украшения. Почему она не выстрелит в Охару и не покончит с ним, Тикки и сама не понимала. Ею овладели противоречивые чувства. Была мысль дать Охаре испытать предельный страх, было желание просто пришить его и покончить с этим делом поскорее. Было и хищное желание сделать все по-своему, превратиться и взять этого человека как добычу, ободрать и разорвать его в клочья. И ни на минуту не забывала она о том, что, убив Охару, она вернет себе Рамана целым и невредимым.

Но что-то удерживало Тикки. Ей была отвратительна мысль, что она выполняет желание Адамы, служит ему. Ей была отвратительна мысль, что она – слепое орудие обманщика. Она готова была даже отпустить Охару – только бы не сотрудничать с магом, который манипулировал ею с помощью колдовства. Она ненавидела, когда ее использовали, ненавидела чувствовать себя беспомощной жертвой, слабым существом, которое должно бежать, едва завидев что-то похожее на хищника.

Она прямо заболевала, ее воротило от этого, переполняло злобой к тому, кто совершает над ней насилие.

Охара проломился через стеклянную дверь, ведущую на балкон, и стал колотиться о крепкие пуленепробиваемые панели, прикрывающие балкон снаружи. Тикки встала в дверях, прогремел «канг», и стекла за спиной Охары покрылись трещинами, а потом обрушились вниз дождем осколков. Охара захныкал и завизжал разом, а потом зашелся в истерическом, сумасшедшем хохоте.

– Я знаю, кто ты! – вскрикивал он, прерывая самого себя взрывами безумного смеха. – Ты монстр! Да!…

Снова смех.

– Ты монстр! Фантом! Ты ничего мне не сделаешь! Тебя здесь нет! Ты не настоящая!

Тикки постояла, потом подняла «канг», направив его прямо в лицо Охаре. В каком-то смысле он прав. Ее здесь нет. Сейчас, когда она оказалась перед неизбежностью совершить еще одно убийство, Тикки кое-что вспомнила. Вспомнила, как убивала для Адамы в прошлый раз. Вспомнила совершенно отчетливо, хотя, видимо, все последние дни это воспоминание постоянно вертелось где-то в ее подсознании. Она стоит на запасной лестнице в жилой башне комплекса «Ардмор», открывается дверь, и на лестницу выходит паренек, и она убивает его потому, что он может поднять шум и не дать ей убить свою жертву. Сейчас это кажется непостижимым – она убила ни в чем не повинного ребенка. Это страшно! Она же могла просто сбить его с ног, оглушить…

Все это сраные маги, они водят ее на ниточке. Она совершала по их воле безумные, дикие, бессмысленные поступки! Здесь, в городе, среди людей, она вела себя как дикое животное…

Как все запутано!

Охара все хныкал, взвизгивал и заходился хохотом, и что-то подсказывало Тикки: это ничтожество не стоит того, чтобы считать его достойной дичью. Он даже не дичь, а так – клоп, насекомое. На этого охотиться – унизительно.

Внезапно, повинуясь импульсу, она достала пистолет с парализующими зарядами, прицелилась и выстрелила. Оружие щелкнуло, а Охара, кажется, даже не заметил, что к грудь ему вонзилась стрелка. Еще мгновение он продолжал хныкать, а потом стал падать. Тикки и сама не знала, что бы она стала делать, если бы он повалился вперед, но ей не пришлось об этом беспокоиться – вмешалась судьба.

Охара повалился назад, прямо в дыру в прозрачной стене, и исчез в ночи.

А тут до земли – семь этажей.

Тикки какое-то время постояла в нерешительности, потом повернулась к выходу. Ее почти не заботило, умер ли Охара при падении или каким-то чудом выжил. Слишком многое ее сейчас беспокоило, в том числе и вопрос о собственном существовании. Для чего она совершила это убийство, да и имела ли на это право?

Пора смываться.

Сила удара была за пределами восприятия, с него будто разом содрали плоть, разбили на мельчайшие осколочки, все человеческое исчезло, остались только следы животных инстинктов, а он все мчался по длинному черному тоннелю к океану сияющей белизны.

Боль была за пределами восприятия. Миллиард его осколочков одновременно мучился от боли, потом их стало десять миллиардов. Он ощущал миллиард миллиардов страданий, изнемогал в ужасающих пытках, чувствовал что-то еще, чье-то присутствие, зловредное и злобное, дьявольскую жестокость, упивающуюся безмерными страданиями бесчисленного количества душ. Эта страшная сущность схватила его вместе с другими несчастными и наслаждалась его мукой, страданием его бессмертной души.