Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ) - Шкиль Евгений (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
- Слава тебе, Элохим, - Юл закрыл глаза и провалился в слепую темноту.
В следующий раз он очнулся на кровати в тереме. Рядом сидела Хона. Под левым глазом у нее чернел огромный синяк. Заметив, что муж очнулся, девушка смочила в тазу тряпку и приложила к заклейменной груди.
- Что у меня там? - спросил парень слабым голосом.
- Красное колесо с двумя перекладинами... покраснение сойдет, не волнуйся...
Парень кивнул и, сделав над собой усилие, улыбнулся.
- Я не выдержу, - сказала Хона и по щекам ее потекли слезинки, - я скоро начну убивать.
- Осталось потерпеть совсем чуть-чуть, зимой или, в крайнем случае, в начале весны мы уйдем, мы в любом случае попытаемся уйти или умрем...
- Я не могу, Юл, я больше не могу притворяться. В кого я превратилась?.. посмотри на меня!
- Не плачь, не надо, - парень поднял руку и вытер слезу с щеки байкерши.
- Я не плачу, я никогда не плачу, ты же знаешь...
- Знаю, - согласился Юл, - знаю, ты сильная. И ты справишься. Осталось немного. Мы... - младший правнук зажмурился от боли, и продолжил, - мы с тобой идем одним путем, но только сейчас я начинаю понимать, что не зря... ничего не зря. Это только первые наши шаги, мы еще повоюем. Я сделаю все, чтобы не было таких, как аврамиты, и ты... ты мне нужна...
- Они принесли чашу, где был прах твоего прадеда, - Хона указала на стол молитв, где стояла бронзовая кружка, - они велели пересыпать туда зерно.
- Вот, видишь, будет так, как мы захотим, а не как они. Потому что правда на нашей стороне, и она внутри нас. Ты потерпи еще...
- Это ты терпи, - Хона улыбнулась, выжала тряпку и вновь прислонила ее к груди мужа.
Три дня спустя Авраам Шестой после молитвы объявил богопольцам, что у него было видение, что явился к нему ангел, посланник Элохима, и сказал, что бронзовая чаша, которую принес с собой сын божий нынешнего цикла, есть грааль самого Исаака Старого, из которого тот пил "вино благонравия", и что теперь чаша сия наполнена зерном и хранится в тереме господнем, как символ расположения всевышнего к народу избранному.
Отныне Юл и Хона каждый вечер выходили перед теремом и громогласно произносили молитву во славу Элохиму. И паства, послушно склонив головы, повторяла за ними. Весь этот фарс через какое-то время перестал казаться фарсом, и молодожены подловили себя на том, что мерзость и нелепость их положения стала обыденной, привычной, будто само собой разумеющейся.
Впрочем, гораздо сложнее им приходилось по ночам. Зная, что теперь их простыни проверяются, Юл и Хона почти две мучительных недели не прикасались друг к другу, но, в конце концов, юность взяла свое.
- Я не буду рожать здесь, - шептала Хона, - я скорее убью себя, или лучше убью как можно больше этих выродков, прежде чем они убьют меня.
- Я тоже, - говорил Юл, гладя волосы девушки, - ведь это будет наш ребенок. Мы уйдем раньше...
Спустя полтора лунных месяца байкерша почувствовала первые признаки беременности. У нее не было менструации, ее слегка подташнивало, и она часто ходила в туалет.
Это очень обрадовало Авраама Шестого. Теперь к молодоженам относились с особой заботой и трепетом, будто Юла никогда не клеймили в кузнице, и воспротивившуюся насилию Хону не роняли оземь.
Байкерша понесла глубокой осенью, когда зарядили дожди. Она, вечно раздраженная, не желающая видеть опостылевшие рожи аврамитов, теперь редко покидала терем и выходила только в банный день и на обязательные молитвы, которые пастырь устраивал в любую погоду, заявляя, что дождь и холод - испытания господни, призванные укрепить веру.
Юл, наоборот, не снижал, а только наращивал свою активность. Он часто ходил в кузницу и наблюдал как привезенную из мертвого города арматуру и прочий металлический хлам перековывали в новые изделия. И несколько раз сам брался помогать кузнецу. Парень это делал не случайно. Ему удалось незаметно стащить два небольших, размером с ладонь прута. Для себя и Хоны. Юл решил, что их можно использовать как оружие.
Младший правнук приходил к гончару и следил за ловкими движениями его рук. Мерное вращение гончарного круга и чудо трансформации мертвой глины в изящные горшки завораживало, отчего-то дарило спокойствие и ничем не подкрепленную уверенность, что рано или поздно ему и Хоне удастся сбежать из Богополя.
Юл также бывал в ткацком доме, где досконально изучил устройство угловатых неотесанных станков, веретен и прялок. Часть из них были схожи с механизмами, имеющимися в Забытой деревне, часть парень видел впервые.
Когда не было дождей, младший правнук частенько выезжал за пределы Богополя, чтобы понаблюдать за тренировками воинов, посетить мельницу или просто взглянуть на посеревшее осеннее море. Его неизменно сопровождали шесть кольчужников. Юл и не думал сбегать. Да и сами охранники привыкли к спокойному нраву парня. Одно расстраивало младшего правнука: в деревню стеклодувов Авраам Шестой его так и не отпустил. Да и занимались там ремеслом только летом и весной, так что процесс превращения песка в стекло Юлу не дано было увидеть.
Впрочем, и без стеклодувен парень всегда находил себе дело. Особый интерес он проявил к высокой деревянной мельнице, расположенной примерно в трех тысячах шагов севернее Богополя. Она, открытая всем ветрам, стояла на перекрестке, каждая из дорог которого вела в один из вассальных поселков. Из Богополя и из ближайших податных селений сюда везли зерно, а обратно - муку. В Забытой деревне кукурузу мололи на зернотерке и никаких мельниц и жерновов не знали. И даже прадед Олег лишь пару раз упоминал о подобных чудесах техники. Поэтому Юл с большим увлечением принялся изучать механизмы мельницы. Он даже какое-то время помогал мельникам в работе.
Еще на стыке осени и зимы Юл стал свидетелем крупных учений, на которых присутствовал сам Авраам Шестой. Простолюдинам и чужакам воспрещалось следить за упражнениями воинов, но сын божий был исключением. Три отряда по сорок всадников, облаченных в кольчуги, вооруженных круглыми деревянными щитами и копьями, один за другим устремлялись на условного противника.
- Велик Элохим! Велик! - кричали они, мчась на всех парах. - Смерть неверным!
Как объяснил один из седовласых воинов, первый отряд назывался "мучениками господа". Его основная задача - прорвать оборону противника, смешать строй, заставить врага запаниковать и пустится в беспорядочное бегство. Второй и третий отряды налетали на обескураженного неприятеля и учиняли самую настоящую резню.
- А что если атака первого отряда будет отбита? - спросил Юл.
- Такого никогда не было, - усмехнулся старый ратник, - да и кто сравнится с нами? Деревенские безбожники? Они-то и сопротивляться организованно не умеют. Был, правда, один случай. Против наших восьмидесяти воинов вышли сто двадцать мужчин из большого поселка, что расположен на окраине Закатного града. Они называют себя Степными Псами. Но только конников у них было с два десятка, и мы их перемололи с первого же налета. Хорошую мы добычу тогда взяли. Теперь они рабы Богополя и добывают для нас арматуру, кирпичи и бетон из руин Закатного града.
Так через ненавязчивые разговоры Юл расположил к себе сопровождающих его воинов. Однако более всего он сблизился с Иеровоамом, тем самым чернявым безусым пареньком, что в день клеймения отвел молодоженов в кузню. Юный аврамит, державшийся поначалу официально и холодно, вскоре растаял и, когда оставался наедине с младшим правнуком, надоедал ему рассказами о своей тайной влюбленности в Иезавель, внучку предыдущего архиерея Авраама Пятого. Он мечтал о том, что прославится воинскими подвигами в новой священной войне. Ведь рано или поздно она обязательно случится. И тогда Иеровоам непременно вернется с причитающейся долей добычи и приведет рабов в Богополь. Иезавель, конечно же, обратит на него внимание, и они поженятся.
Юл чаще слушал, но, бывало, подбадривал собеседника, уверяя, что будет так, как тот задумал.
