Дикий Порт - Серегин Олег (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
«Состояние стабильно критическое».
Люди с такими травмами не живут. Даже в биопластиковых костюмах.
Повреждены два сердца из трех, в том числе основное. Обширное внутреннее кровотечение. Осколки ребер в легких и печени, одна из пуль серьезно повредила позвоночник. Медики-люди, не заставшие военных времен, не могут поверить, что пациент жив.
Семитерранский врач, проанализировав снимки, нашел, что основное сердце можно прооперировать. Заставить работать снова. Но анестетиков нет, а операция на открытом сердце без наркоза – это слишком даже для ррит.
А саммит идет.
Начальник Дикого Порта потребовал встречи, сорвал с места высших лиц всех Ареалов Галактики. Мыслимо ли, чтобы такой человек был выбит из колеи очередным покушением? Даже если жертвой пал бывший начальник его охраны?
Немыслимо.
Земля отрицает причастность к покушению. Земля утверждает, что имела место подлая провокация уральских спецслужб. В ответ Кхин холодно представляет факты. Разгоряченные дипломаты заявляют, что «данные лаэкно» – наглая фальсификация, в которую не может поверить ни один здравомыслящий человек.
И в большую игру, как звездный истребитель в атмосферу, влетает Хейальтаэ Атк-Этлаэк Синна, глава седьмого высокого рода.
Объединенный Совет сворачивает дискуссию. Отмалчивается. Политическая организация, точно живое существо, чувствует, как в недрах ее начинается регресс: если немедленно не принять мер, не разработать новый план действий, то Совет Ареала превратится в то, чем был столетия назад – в Организацию Объединенных Наций Земли…
Мечутся стратегические консультанты, ломают головы политологи, у глав земных стран опускаются руки.
Генеральный секретарь Совета ложится в больницу.
Террам дан повод вновь покричать о суверенитете.
Где они, прежние времена, когда не говорилось «центр и периферия», когда Ареал состоял из двух кругов кровообращения и драгоценного сердца? Невозможно исторгнуть сердце из живого тела, но колониям свойственно рано или поздно получать независимость… и вот уже лояльные семитерранам журналисты напоминают, что история развивается по спирали, проводят параллели, пишут о Британской империи.
Растерянность и хаос достигают нужного уровня.
И перед носом испуганного дряхлого зверя триумвират опускает приманку.
…в настоящий момент история выглядит так: местер Ценкович, один из делегатов Седьмой Терры, совершал прогулку в обществе некоего человека и представителя некоей иной расы. Ведь Дикий Порт не прописан в реестрах, и как указывать в документах официально не существующих ррит?
Итак, покушались на жизнь семитерранина, а подозревать в организации этого акта можно только политическую Землю, с которой у колонии давние разногласия.
Но разногласия – еще не доказательство преступления, не так ли?
Несостоявшаяся жертва усмехается в бороду.
…Если принять, что местер Ценкович, представитель Урала, совершал прогулку в обществе Начальника Дикого Порта, расклад становится совершенно иным. У Начальника Порта может быть много врагов. В том числе не принадлежащих к Homo sapience. «Москит» был изготовлен на Порту? Прекрасно, еще одно доказательство. Разве почтеннейший местер Люнеманн не корсар? Разве знаменитое Право Порта можно назвать гуманистической Конституцией? Разве не было за годы его правления на Порту репрессий, официально заказанных убийств, произвольных конфискаций имущества?
Если законодатели Ареала человечества согласятся признать Порт субъектом межцивилизационного права, следствие пойдет в другом направлении.
Люнеманн просматривает письмо с пометкой особой важности.
Местер Терадзава не оставляет идеи разрушить его союз с Уралом. Он даже изменил обычному правилу – не помогать чужим службам безопасности. Информация, добытая его специалистами, показалась бы Рихарду любопытной… при других обстоятельствах. Сейчас нет сил. Он пролистывает страницу за страницей, скользит глазами по строчкам, желая хоть немного отвлечься. Люнеманну следует думать о политике, а не о состоянии здоровья рритского вождя; можно считать, что должностные обязанности выполняются.
В пальцах Рихарда зажат резной деревянный брелок, и крепкая рука, усиленная биопластиком, точно по собственной воле неторопливо и методично ломает дерево – уголки, выступы, щепы; крошка сыплется на пол.
Прочитанное не удивило. Даже не потому, что он душевно измотан. Он слыхивал о семитерранах много нелепых страшилок, и предполагал, что какие-то из них могут оказаться правдой. Значит, конкретно эти? Терадзава еще не выжил из ума, чтобы верить слухам или пытаться всучить ему дезинформацию. Что же, пусть эти…
Там, за стеной, при оптимальном температурном режиме, в лепестках гравитационной «ромашки» покоится тот, кому Люнеманн неоднократно обязан жизнью.
Да, он, Рихард, единственная надежда целой расы. Да, окончательное вымирание – не жупел, а вполне реальный вариант развития событий; через пару столетий столь же обстоятельного геноцида Кадара опустеет, а без покровительства Начальника исчезнет и колония на Порту.
О чем думал верховный вождь, заслоняя его собой?
Об этом.
Пусть.
Рихард и так в долгах по уши.
Медицинские программы довольно быстро удалось скорректировать под ррит: хотя бы полным отчетом о состоянии здоровья врачи располагают… Третья Терра принадлежит уральцам, свойства биопластика изучены ими как никем другим. Хирурга среди эскорта триумвиров, конечно, не нашлось, но зато нашелся мастер по работе с пластиком. Пули извлекли, не сделав ни единого надреза.
Без анестезии.
Л’тхарна все равно не приходил в сознание…
Он жив. Состояние стабильно критическое – но он не умирает. Мозг не поврежден. Не было даже клинической смерти, хотя медики не уверены, что таковая свойственна ррит.
Несмотря на это, мучает страх. Если Л’тхарна выкарабкается – останется ли прежним? Тем, кому можно доверить все?..
Шуршит тяжелой одеждой рритская женщина. Подходит, опускается на четыре, смотрит. Огромная, как буйволица. Это Эскши, его… избранница? У ррит с отношениями полов все наоборот – так что, скорее, «избравшая его». Когда Рихард узнал, что у начальника охраны появились дети, велел передать матери и малышам подарки. По мелочи – машину, компьютеры… Л’тхарна не воспротивился, а в семейные обычаи ррит Люнеманн никогда глубоко не вдавался. Неведомо, что подумала женщина, но в огромных глазах, жгуче-зеленых, как бывает у черных кошек – благоговение и надежда.
