Битва за небо - Сабайтис Максим (лучшие книги читать онлайн txt) 📗
Упрямцы в Комиссии приводили в пример никому не нужный проект «Электромедиум», заключавшийся в том, что раз в сутки, в строго определенное время, спускали шлюпку на воду, отводили при помощи канатов и только после этого запускали размещенное на шлюпке устройство для связи посредством радиоволн. В мирное время да в спокойных водах «Электромедиум» показал себя довольно эффективным, но в реальной боевой обстановке намного больше пользы приносили семафоры, гелиографы и почтовые голуби.
Я сидел чуть поодаль от всех, приглашенный скорее в качестве свидетеля, нежели как самостоятельное лицо, входящее в состав Комиссии. По местным законам я был всего-навсего тенью Ледянникова – и это при том, что на флагштоке «Бирона» развевался российский флаг, – несмотря на всю оказанную державе пользу! Нет в мире справедливости.
Теперь, глядя, как взрослые и умные люди толкут воду в ступе и препираются из-за деепричастного оборота в протоколе, я понимал Дмитрия с его мизантропией. Взгляни на каждого комиссара по отдельности, поймай его Стиль и придумай, как бы разрешил этот человек проблему с пиратами, – не картинки выходят, а загляденье. Собери их всех в одно помещение, дай им власть над большим морским и воздушным флотом – выйдет в точности как сейчас. Недаром в Библии пишут, что люди стали размножаться только после грехопадения. Не создан человек для плодотворного общения с себе подобными, и все тут!
Особенно позабавил меня – в самом начале заседания, когда я мог еще находить в этом смешное, а не подтирать украдкой свои Намерения, холодея от осознания извращенной природы социума, – момент с гидропланом. Оказывается, в него тут тоже не верили, несмотря на то, что мы с Дмитрием дали показания, что видели этот летательный аппарат в воздухе над океаном! Кто-то из комиссаров снисходительно смотрел на нас и молчал, кто-то принялся доказывать нерентабельность создания аппаратов тяжелее воздуха, лишенных психотехнической поддержки. «Психи» полагали, что мы стали жертвой какого-то хитрого фантома, а британский дипломат поверил в гидроплан, но тут же заявил, что существование подобного летательного аппарата свидетельствует о справедливости его гипотезы. Дескать, только сильные «психи», работая командой, могли бы пользоваться таким механизмом.
Зато на заседании я смог узнать последние новости о действиях капитана Немо. В документах Островского Немо звали Николасом Теслой, однако и тут бюрократия проявилась во всей своей благоглупости – комиссары продолжали называть капитана именем Немо, поскольку именно так он был зафиксирован в начальных документах! Так вот, японский флот выследил Теслу-Немо и попробовал расправиться с ним самостоятельно. Итог: четверо выживших, причем трое из них выжили из ума.
Людей, сумевших сохранить здравомыслие на заседаниях комиссии, помимо нас с Дмитрием нашлось только пятеро. Костровицкий с Солнцевым, российские эксперты по Японии и Великобритании соответственно, японский военный эксперт, почему-то напомнивший мне Сугимото, и двое англичан-дипломатов, державшихся чуть особняком от остальных. Увы, любое голосование оставляло эту фракцию в меньшинстве. Так что я сидел тихонько в задних рядах, пропускал сквозь себя всю эту болтологию и предавался греху уныния. Такая Комиссия вряд ли могла противопоставить Тесле хоть что-то, кроме официальных документов, на которые он – как и на все остальные международные законы – даже не посмотрит.
– Теперь, полагаю, вы понимаете, отчего я не люблю появляться на борту «Бирона», – пояснил капитан Чесноков, встречая нас на своем «Дежневе». К счастью, Комиссия самостоятельно приняла решение распределиться по всем крупным воздушным судам, а потому Ростиславу удалось устроить так, что мы оказались его гостями.
Стилем Чесноков чем-то напоминал пропавшего в лабиринтах Сан-Франциско Островского, только тот был сухопутным военным человеком, а Чесноков всей душой принадлежал воздушным просторам. Дмитрий при помощи своего чревовещательного фокуса сказал мне, что Платон Эдуардович высоко ценил этого офицера, но тут я обошелся бы и без рекомендаций Несвицкого. Ростислав был насквозь харизматичен, парадоксальным образом сочетал иронию с авиационным уставом и светскими манерами. Если Островский напоминал гусара, сбежавшего из эпохи зарождения психотехники, то Ростислав относился к более поздней формации, опоздав родиться всего на век с лишним.
– Согласно штатному расписанию, во время сражений ваши места на нижней боевой платформе, – проинформировал нас Ростислав за ужином в офицерской столовой. – Вы будете нейтрализовывать негативные психотехнические удары, которыми, по мнению вышестоящего начальства, будет забрасывать нас неуловимый Немо. Лично мне кажется, что ожидать бронебойного снаряда куда вероятнее, но и тогда для вас найдется работа. Во время боя никто не остается без дела.
XIV
Этой же ночью субмарина Теслы подобралась к флоту Комиссии и коварно на него напала. Я ничуть не удивился, узнав, что никто и не подумал о таком повороте. Всем почему-то казалось, что Тесла должен скрываться от нас, бежать, едва наши дирижабли покажутся на горизонте. Вышло же наоборот.
Я спал, когда одним-единственным залпом Тесла отправил в небытие «Святого Януария» и «Кромвеля», два средних дирижабля. Бежать до лестницы на нижнюю боевую платформу пришлось почти через весь осевой коридор, так что на месте я очутился как раз ко второму залпу.
«Дежнев» неторопливо раскручивал винты, вливал энергию в мирно дремлющую разгонную Ловушку, а по соседству с нами висели два рукотворных солнышка – два дирижабля, превращенных в гигантские летающие костры.
– Сначала мы набираем высоту, затем проходим над субмариной, – сказал дежурный по палубе, офицер по фамилии Шмидт. – Радиус разброса будет велик но мы постараемся сбросить максимальное количество бомб, может, хоть одна да повредит этого левиафана.
Я не выдержал и поделился со Шмидтом своими наблюдениями. О сражении Теслы против японского флота тот уже знал, но никто, конечно же, не сказал ему, что, столкнувшись с втрое меньшими силами, Тесле пришлось туго. Настолько туго, что субмарина вернулась в Сан-Франциско раньше времени.
– Значит, он все-таки уязвим! – воскликнул Шмидт, и я понял, что не зря ездил с Дмитрием в Америку.
Пускай собранными сведениями не желали пользоваться дипломаты, но у офицерского состава не существовало никаких табу на получение информации. Наверное, до этого сражения «Дежнев» оставался единственным кораблем во флоте, на котором верили в электрическую субмарину.
Я стоял возле бомболюка номер два, в непосредственной близости от защитной сетки. Суровый тихоокеанский ветер не мог пробиться сквозь барьер разгонной Ловушки, но его мощь все равно ощущалась. Дирижабль двигался величественно и неторопливо, как будто совершая обычный тренировочный полет.
В книгах воздушный бой описывался совсем не так. В книгах оглушительно стрекотали пулеметы, едкий дым воздушной маскировки мешал глядеть по сторонам, весь металлический корпус то и дело содрогался от попаданий, а «психи»-авиаторы из последних сил удерживали вокруг корабля Воздушную Ловушку.
Мы же двигались в относительной тишине, только деловые разговоры бомбардиров да гудение винтов не позволяли представить себя в синематографическом зале. Грохот взрывов и звуки выстрелов успешно отсеивала наша разгонная Ловушка, никто не метался по палубе, не размахивал руками. Самые опытные офицеры даже позволили своим подчиненным закурить.
Не все дирижабли управлялись столь хладнокровно. Мне и без бинокля было видно, как некоторые стрелки не выдерживали и приступали к обстрелу океанской глади из пулеметов, как бомбы выбрасывались слишком далеко от субмарины или же не выбрасывались вообще.
Мы поднялись выше всех дирижаблей и развернулись по ветру.
– У нас будет семь секунд на бомбежку, затем придется снова маневрировать, – сообщил Шмидт.
Только сейчас я понял, что рядом со мной нет напарника. Дмитрий где-то задерживался. Зная его, можно было предположить, что он сейчас стоит неподалеку от Чеснокова с мечом в руке и защищает его от вражеского влияния. Пускай подводная лодка и электрическая, а подстраховаться все равно не помешает.
