Волчья верность - Игнатова Наталья Владимировна (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
И хорошо бы времени не осталось.
Надо бы предупредить Эрика. Я не думаю, что Волк действительно попытается убить госпожу фон Сегель, во всяком случае, не в нынешнем своем состоянии, пока он еще может мыслить трезво. Однако у меня нет гарантии, что его безумное здравомыслие не начнет прогрессировать.
Я думал, дело в том, что он узнал, для чего его создали. Узнал, что единственная цель его жизни – смерть, и сдался, стал искать смерти. А он, оказывается, и не думал сдаваться. Парень гнется, но не ломается. Он просто потерялся в себе и в людях и нашел ориентир, который кажется ему самым стабильным. Нашел в себе то, что не менялось с течением времени, не зависело от обстоятельств, гарантировало наличие хоть каких-то эмоций.
И не было связано с небом. Это важно. Потому что Волку сейчас, чтобы выжить, нужно все самое худшее, и, кажется, он это знает.
А вообще, я стал принимать беды мальчика как-то слишком близко к сердцу.
Понимать его стал, что ли? Или это осаммэш под неестественным углом вывернулся?
Когда-то я лишился руки. И, помнится, яростно завидовал всем остальным. Особенно когда понял, что это непоправимо. Хвала богам, на тот момент со мной остались только те, кто мог простить мне все. И злость, и зависть, и боль, свою и мою.
Человеческая целостность – это настолько естественно, что даже не обсуждается. И когда твоя целостность нарушается, при том, что всех остальных чаша сия миновала, начинаешь этих остальных ненавидеть. А целостность, она ведь не только физическая.
Почему у всех две руки, а у меня одна?
Почему все умеют любить, а я – не умею?
Не любить лучше. Спокойнее. Человек, не умеющий любить, защищен от окружающих и от себя самого. Ему не нужно надевать броню. Он ни от кого не зависит. Он ни за кого не боится. Вольная птица, летающая сама по себе, ни к кому и ни к чему не привязанная. Это ли не идеал?
А рука из лунного серебра лучше живой. Она не чувствует боли. Она практически неуязвима. Она куда более функциональна, чем живая, хрупкая плоть.
Только я тогда смертельно завидовал всем, кто не искалечен.
И Волк тоже.
Смертельно.
Ему нужно время и одиночество. Чтобы смириться со своей ущербностью. Протез души из лунного серебра не сделаешь, но Змей сказал, что Волк умеет любить, умеет, просто очень по-своему. И это лучше, чем вообще ничего.
Несколько месяцев или лет в одиночестве, не наблюдая каждый день людей, с легкостью разбрасывающихся тем, за что ты готов продать душу, несколько месяцев или лет без исступленной зависти, превращающейся потихоньку в тупую озлобленность, и все встанет на свои места.
Сейчас он чувствует свою бесполезность. Все должно приносить пользу, но его – его не используют с полной отдачей. Каждый нужен настолько, насколько полезен, а он – почти бесполезен. Его жизнь бессмысленна, зато смысл будет в его смерти, и снова получается, что он живет только для того, чтобы умереть, и именно от этих мыслей Волк пытается убежать. Эти мысли опаснее для него, чем все убийцы на свете.
Думаю, я не пожалею о том, что собираюсь сделать. И в любом случае это меня развлечет.
Жизнь Зверя теперь полностью зависела от Блудницы. Активность недоброжелателей, демоноборцев и просто охотников до денег соответствовала его ожиданиям, и жив до сих пор Зверь был только благодаря своей машине.
Благодаря княжескому подарку. Но Князь оставался величиной непонятной, а потому Зверь вынес его за скобки и старался не вспоминать.
Все остальное было даже хорошо. Привычно. Как будто Саэти превратился в Землю, просто со странными декорациями. И никаких больше людей, никаких поводов для раздумий. Летай, убивай, прячься. Изо дня в день. Из ночи в ночь.
Ешь, или съедят тебя.
Зверь хорошо прятался: в Саэти спрятаться было проще, чем на Земле. Это сорок лет назад он мог бояться того, что любой маг найдет его – найдет Черного – в любой точке планеты. А сейчас Зверь сам мог найти любого мага.
И убить.
По крайней мере – попытаться убить.
Он избегал связываться с магами, не трогал даже тех, которые сами охотились на него. Корпоративный дух – опасная штука, а у магов этот дух силен. И свиреп. Так что ну их к черту. Другое дело – священники и разные там рыцари. Не так питательны, как маги, зато понимают степень риска и готовы на жертвы, а их соратники, потеряв очередного собрата, не станут превращать планету в оплавленный шар только ради того, чтоб с гарантией прикончить убийцу.
Орден св. Реска официально объявил о том, что продолжает сохранять нейтралитет в отношении Черного. Эрик Вальденский официально объявил, что Черный по-прежнему под его защитой. Сумасшедшие люди. То есть то, что ресканцы не будут охотиться – это хорошо, меньше головной боли. Но что толку сейчас от защиты Эрика? Ведь ясно же, что если Зверя все-таки убьют, это сделают так, чтоб не оставить вальденским следователям ни малейшей зацепки.
Иногда он слышал, как его пытается дозваться Гуго. Не отвечал никогда. Потому что либо ты прячешься от всех, и тогда у тебя есть шансы выжить, либо ты делаешь для кого-то исключение, и тогда тебя убивают в ближайшее время. Таковы правила, и Гуго их знает. Зверь полагал, что Гуго не ищет его специально, просто скучает, отсюда и неосознанные попытки выйти на связь.
Он редко спускался с неба – только тогда, когда мышцы уставали от постоянного пребывания в пилотском кресле. Он всегда выбирал для отдыха безлюдные места. Полностью безлюдные – например, голые острова в океане. Он сам не знал, где приземлится в следующий раз.
Но он не удивился, когда однажды, упав с небес на крохотный скальный пятачок посреди пляшущих волн, увидел в неглубокой щели наручный шонээ. В памяти прибора была одна-единственная запись. До дрожи знакомый низкий голос, ниже, чем рокот камня под ударами волн:
– Ты можешь связаться со мной по этому коду.
В памяти прибора был один-единственный код.
Слово «можешь» не подразумевало «должен» – шефанго умудряются даже в записи предельно ясно интонировать фразы. Зверь сейчас не потерпел бы никакого «должен»… А за словами крылось нечто гораздо большее, не произнесенное, просто – очевидное. Князь знал, где он. Знал, где он был, знал, где он сейчас, и знал даже, где он будет. Вот, пожалуйста, код. Свяжись, если возникнет желание.
Князь знал, что такое желание возникнет?
Тарсграе, да он наверняка был в этом уверен. И можно выключить шонээ, оставить здесь и немедленно улететь, просто в пику слишком непонятному шефанго. А можно смириться с тем, что некоторые вещи действительно неизбежны, и поддаться соблазну выяснить, какую же роль играл Эльрик де Фокс в жизни Зверя все эти сорок долгих лет.
Выяснить наконец, в чем же его-то интерес? И что ему нужно?
Как поступить?
А над чем тут думать-то? В конце концов, раз Князь провидец, значит, то, что Зверь свяжется с ним – это неизбежное будущее, разве нет? Неизбежность будущего – достаточное оправдание для зашкаливающего любопытства?
Ежась от холодных брызг, Зверь, чтоб придать себе уверенности, погладил жмущуюся к нему Блудницу. И активировал код.
– Забрать тебя оттуда? – Тут же, без приветствия, вообще без намека на какое-то вступление, поинтересовался Князь. – Погодка-то не радует.
– Куда забрать? – уточнил Зверь.
– В мой замок. Тот, на Ничьей земле, помнишь?
– Возле Фрейстина?
Князь неопределенно хмыкнул:
– Это Фрейстин был возле моего замка. Ну что?
– Забирай, – сдался Зверь.
Погода действительно не радовала.
Тогда он не успел увидеть замок снаружи. Он даже не разглядел, когда и как появился рядом Князь. Ветер с дождем и ледяные брызги волн без предупреждения сменились теплом и яркими мазками роз в темной зелени.
Замок?
– Крыша оказалась подходящим местом для розария, – сообщил Князь.
Зверь молча оглядывался.
