Потусторонний. Пенталогия (СИ) - Муха Руслан (читать книги полностью .TXT) 📗
Я решил послушаться совета мастера и пару часов подремать. Конечно, я рисковал тем, что, проснувшись, буду чувствовать себя еще хуже, чем сейчас, но после тренировки усталость давила и спать хотелось невыносимо.
Я пренебрег душем и дымящимся на столе завтраком. И только я прилег, как тут же провалился в странный и невероятно реальный сон.
Мне снилось, что я тону. Будто я в небольшой комнате, впереди детская кроватка, а в ней щекастый малыш, весь красный от крика и слез, перепуганно смотрит на меня и тянет ручонки. И вода повсюду: заливает откуда-то снизу, поднимается стремительно выше и выше, подбираясь к ребенку. Я хватаю его, он мертвой хваткой цепляется за мою одежду, утыкается лицом в грудь, я чувствую, как его колотит от холода и страха. Мне нужно наверх. Единственная мысль — спасти его. Я бегу наверх, понимаю, что нахожусь внутри морского судна. Узкий проход, ступеньки вверх, дверь.
Я бегу к двери, это единственный путь к спасению. Но уже на подходе понимаю, что из двери сочится вода. Охватывает паника. Нам не выбраться. Единственный проход уже заполнен водой. Но и здесь оставаться нельзя. Я поворачиваю ручку. Тонны воды бешеным потоком смывают меня обратно внутрь каюты, я прижимаю ребенка к груди и, когда поток прекращает бить в проход, начинаю плыть. Больше всего я боюсь за него, у нас слишком мало времени. Я ускоряюсь, использую шакти, выталкиваю себя, использую на всю мощь в связке корневую чакру и чакру души. Скорее, наверх, быстрее. Вода не пускает меня, течение слишком сильное. Запоздало понимаю, что яхта полностью под водой, и я ее уже покинул. Нужно выбраться на поверхность, к воздуху.
Все свои силы я трачу на то, чтобы вытолкнуть нас наверх. Понимаю, вдвоём мы тяжелее, и начинаю толкать наверх только его. Ребенок бьется, размахивая руками, ему нужен воздух.
Шансов нет, ему не выжить в открытом океане одному, но я продолжаю настойчиво толкать его выше, туда, где сквозь толщу воды виднеется солнце. Мне становится легче, когда я понимаю, что он там, над водой, что он может дышать. Может, кто-то увидит его и спасет. Сил больше нет, я пытаюсь плыть, но легкие сводит душащей хваткой, пытаюсь вздохнуть, и рот наполняется соленой водой, обжигая гортань, легкие. Я бьюсь в воде, бьюсь с водой, чувствуя, как жизнь покидает тело…
— Эй! Эй! Свамен Азиз, что с вами?
Я открыл глаза, я все еще задыхался, но уже с облегчением понял, что снова нахожусь в номере «Лотоса», а надо мной нависает лицо Тариса.
Вдох, выдох. Я зашелся в надрывном кашле, сел в постели, пытаясь откашляться.
«Ты должен меня впустить», — снова этот голос. Он прозвучал так тихо и отчетливо, будто говорящий это сидел позади.
Я заозирался, не в силах унять кашель.
— Может, воды? — охранник протягивал мне стакан. От вида воды меня передернуло. Я замотал головой.
— Нет, сон, — наконец перестав кашлять, сказал я.
— Кошмары? — с сочувствием поинтересовался Тарис. — Вы кричали, потом задыхались.
— Все нормально. Да, кошмары. Только кошмары. Нормально.
Хотя ни черта нормального не было. Эти сны становились все более странными и жуткими.
Я встал с кровати, уселся за стол и принялся жевать остывшую куриную лапшу.
— Позвать прислугу? — Тарис все никак не уходил.
— Не нужно, — ответил я, продолжая механично жевать и пялиться перед собой. Я все ещё не мог прийти в себя после кошмара. Охранник еще несколько минут постоял, недоверчиво глядя на меня, а затем ушел.
Я пил холодный кофе и думал о том, что этот сон уже едва ли похож на бред или стресс. Я будто ощущал себя там, во сне, совершенно другим человеком. Или даже так, я будто проживал чужую жизнь, последние минуты чужой жизни. Слишком реалистичен этот сон, слишком много правдоподобных деталей, ощущений, чувств. От мысли о том ребёнке, которого я пытался спасти, но кажется, так и не спас, защемило в груди, и меня захлестнуло отчаянием.
Да что, черт возьми, со мной происходит? Так ведь и свихнуться не долго. И голос этот. Снова этот голос, требующий его впустить.
— Эй, ты здесь? Что тебе нужно? — шепотом позвал я, в тот же миг почувствовав себя идиотом, окончательно слетевшим с катушек.
К счастью, мне никто не ответил.
Глава двадцать четвертая, или А неученье — тьма
Мы ехали с Зунаром в Сафф-Сурадж в мрачном молчании.
В салоне неповоротливого внедорожника, похожего на чёрную бронированную черепаху, было прохладно, за окном накрапывал мелкий дождь. Спереди и сзади нас заботливо подпирали еще два таких же внедорожника с охраной. Дорога неспешно вихляла между узкими улочками студенческого квартала. Серое небо оттеняло своей угрюмостью все вокруг: отзеркаливая в окнах и витринах, отражаясь на лицах редких прохожих.
Утренний кошмар до сих пор не отпускал меня. Те события вновь и вновь всплывали в сознании. Вода, ребёнок, смерть. Меня не покидало ощущение, будто я действительно это пережил.
Наверное, по-хорошему стоило бы обсудить свои навязчивые кошмары с кем-нибудь. Если эти сны продолжатся, я ведь точно слечу с катушек. И вообще, мое состояние меня крайне тревожило. Было в этих снах нечто такое, что нет-нет да и заставляло задуматься: а действительно ли они из-за переутомления и стресса?
Если бы был дома, рассказал бы Лерке, а она наверняка отругала бы меня за то, что мало сплю. Затем бы напоила травяным чаем, после еще неделю, а может быть и две, следила бы за моим режимом сна.
Был бы я дома, рассказал бы Карлосу, а он, как любитель всего загадочного и мистического, например, сказал бы, что меня преследует призрак, или это воспоминания из моей прошлой жизни. В общем, он бы наверняка накрутил такого, что я вмиг бы опомнился и забыл об этих снах.
Но с кем я могу поговорить здесь? С Зунаром? Нет, обсуждать свои личные проблемы с ним у меня не было никакого желания. Карина? Возможно. Я мог бы поговорить с ней, как с доктором, рассказать о своей проблеме, может, она дала бы какое-нибудь успокоительное или снотворное. Или мог бы поговорить с Сэдэо. Эти урджа-дисциплины, энергия шакти, открытие чакр и прочее. Вдруг эти кошмары с этим как-то взаимосвязаны? Ведь в первый раз этот голос почудился в источнике Халов во время инициации.
Но, несмотря на то что на ум приходили вполне разумные варианты действий, все моё естество противилось этому. Никто из этих людей не вызывал у меня желания делиться с ними проблемами. Потому что любая моя слабость в дальнейшем могла обернуться против меня.
Впервые в жизни я ощутил, что такое одиночество. Несмотря на весь этот ажиотаж вокруг меня, довериться я не мог никому, да и вряд ли когда-нибудь смогу. Мое прошлое никогда меня не отпустит. Я буду вынужден оглядываться до конца своих дней.
Чтоб хоть как-то отвлечься, я попытался завязать разговор с Зунаром. А именно расспросить про Рамаса и про второго, бармена-невидимку. Но Зунар совсем не желал обсуждать вчерашнее происшествие. Да и вообще он был молчалив как никогда.
Тогда я достал оранжевый платок мастера и решил поупражняться. Уложил платок на колени, без труда поднял, опустил. И снова: поднял и опустил. Но как только я попытался сдвинуть его в сторону, он тут же упал.
Зунара мои манипуляции с платком, кажется, раздражали. Он косился и корчил недовольную мину, но молчал, а я продолжал тренироваться.
Сэдэо прав. Если я хочу чего-то достичь, необходимо использовать любую свободную минуту.
Когда студенческий квартал остался позади, мы выехали на широкую дорогу. Справа монорельсовый футуристичный мост тянулся к холму, слева лесополоса, которая из-за дождя не пестрила яркой сиренью, а была тусклой и выцветшей. А впереди на холме возвышался серой готической остроконечной скалой замок.
— Сафф-Сурадж? — спросил я Зунара, ткнув пальцем на холм.
— Да, — глухо отозвался он и больше не проронил ни слова, хотя я надеялся, что он расскажет больше о замке.
Уже через несколько минут внедорожники неспешно взбирались на холм, и я смог лучше разглядеть это мрачное строение. Замок обнимала толстая защитная стена с четырьмя остроконечными башнями, сам замок был в пять этажей с множеством башен и пристроек пониже. Мы обогнули замок по брусчатке, въехали в распахнутые арочные ворота, оказались во внутреннем дворе. Академию от угрюмости не спасали ни зелёные лужайки, ни аллейки, вымощенные светлым гранитом, ни фигурные палисадники с яркими цветами. Эта хмурая глыба затмевала все вокруг так, что невольно начинал искать взглядом кресты и могильные оградки. А может, всему виной серое небо и накрапывающий дождь, который начал набирать силы, а где-то вдалеке раздался гром. Дальше дорога вела к круглому объезду вокруг широкого трёхъярусного фонтана, стоявшего напротив входа в замок.
