Поезд в ад - Сандерс Уильям (книги полностью .txt) 📗
— Трусы вонюцие!
— Пифька-малыфка!
— Близнецы! — усталым голосом произнесла Джудит. Билли-Черная Лошадь хоть знает, как соединять трубы.
Ховик не ответил. Задремал, что ли?
Какое-то время она молча стояла, глядя на него и скрестив на груди руки. Десять лет, а порой все еще представит трудно. Да как же ты с ним сошлась, Джудит, милая? Да вот, понимаешь, был конец света, и так вышло, что…
Джудит прислонилась к стене, чувствуя спиной грубую шероховатость висящей там медвежьей шкуры, и вновь ощутила в себе ту подспудную неуемную тревогу, не дающую ей покоя вот уже не одну неделю. Десять лет, и Ховик, похоже, начинает чувствовать, что он засиделся. Понятно ведь, что в тот брошенный городишко он наведался не просто по оплошности; таких ошибок Ховик не допускал, как бы сам он этим ни бравировал. Просто это новое, и тем более пугающее стремление к риску, накопившееся за долгое время; остается только гадать, чем все это кончится в следующий раз. Что взять с человека, первые сорок лет жизни гонявшего на мотоциклах, служившего (а потом выкинутого) в морской пехоте, угодившего в тюрьму и сбежавшего оттуда налетчика, угонщика машин и Бог знает, чего еще — взять такого и взвалить на него вдруг ответственность за судьбу племени отщепенцев, уцелевших в горниле самого мрачного десятилетия в человеческой истории, да потом еще и навесить на него вдобавок семью — чего же, спрашивается, ожидать? Тут впору дивиться, что этот чертов верзила терпел так долго!
Ховик, не открывая глаз, неожиданно подал голос: — Сколько уже времени прошло? Десять лет?
— Да, — отозвалась Джудит, вздрогнув от неожиданности. — ты имеешь в виду, с той поры, как…
— С той поры, как все полетело в тартарары. — Ховик, сев, обвел округлым жестом стены прямоугольной комнаты: шкуры и одеяла на стенах и полу, свечи в самодельных подсвечниках, повсюду развешано оружие. — С той, пожалуй, поры, как мы здесь так вот, что называется, живем. — Он потер глаза. — М-да, я посчитал, получается вроде как десяток лет. Четыре здесь, а до этого лет шесть там, на Юге, в старом лагере Сопротивления. Не помню, сколько мы бродяжничали в промежутке, когда нас оттуда выкурили.
Он остановил взгляд на Джудит. — Господи, Джудит, знаешь, мне же пятьдесят лет! Куда оно, к черту, успело все хлынут? Иногда у меня ощущение, — он тяжело покачал головой, — даже, хрен бы его, не знаю, как сказать, что за ощущение…
«О Господи, — подумала Джудит, — ему скучно! Только что дрался насмерть с четырьмя вооруженными людьми, и ему скучно!» — Франклин Рузвельт Ховик, — отчеканила она вслух, — если ты снова начинаешь свои пещерные сумасшедшие…
Ховик неожиданно разразился смехом.
— Ладно, ладно. В этом доме, часом, нет чего-нибудь съедобного?
По пути на кухню он привычным медвежьим движением обхватил Джудит за талию.
— Слушай, кстати о сумасшедших. Скажу тебе сейчас кое-что жуткое. Джо Джек вчера повстречал на шоссе каких то бродяг, они шли с юга, и он разговорился. Так они сказали, что где-то там на юге какая-то полувоенная братия собрала — веришь, нет — целый поезд, и катит на нем. Падла буду! — истово воскликнул он в ответ на ее ошалелый взгляд. — Поезд, настоящий! И на вранье не похоже, теперь во все можно поверить.
4
Генерал Джеймс М. Декер (М. вместо Михенер; мать генерала во время беременности дважды прочла «Сказки Южного Океана» и считала Джеймса Михенера величайшим писателем всех времен), некогда майор Декер национальной гвардии штата Аризона, а теперь главнокомандующий Армией Америки, прочистил глотку и изрек: «Было бы бесцеремонным с моей стороны, равно как и всякому другому смертному, претендовать на то, что я лично избран Всемогущим. Я бы просто сказал, что настало время, когда я не мог уже больше отвести от себя убеждение, что мне назначено быть орудием Провидения». — Сделав паузу, он посмотрел сверху вниз на склоненную голову молодого солдата, старательно капающего в желтом гроссбухе, пытаясь угнаться за словами генерала. — Слово «Провидение» с заглавной буквы, так-то вот, рядовой Хутен.
— Слушаюсь, сэр, — с некоторым отчаянием выдохнул рядовой Хутен, торопливо записывая. — И «Всемогущий» — тоже с заглавной, да?
— Безусловно, — подтвердил Декер и вздохнул. Очень симпатичный юноша, но не секретарь. Чего бы он, Декер, не отдал за настоящего квалифицированного секретаря с навыками стенографии! Может, надо было сначала подыскать кого-то более компетентного, прежде чем начинать диктовать мемуары. С другой стороны, такого можно и вовсе не дождаться, а так, по крайней мере, лучше коротать время в эти долгие стоянки, пока впереди ремонтируют пути.
— Это чувство особого назначения моей жизни, продолжил он диктовку, — часто посещало меня еще задолго того, как вирус, или Чума, как его поименовали, — «Чума» заглавной буквы, Хутен, — обозначил окончательный развал цивилизации у нас в Америке. — Абзац.
Судя по неистовому чирканью карандаша, Хутен не поспевал. Декер, повернувшись, прошелся до металлической лесенки в центре купе и поднялся на смотровую площадку своего персонального салон-вагона. Отсюда стоящий поезд был виден в оба конца; если не останется ничего, кроме как скучать, можно поразглядывать горы, деревья и прочие тому подобные пустяки, благо видимость была прекрасной.
Протянув руку, он щелкнул пальцами по толстому стеклу колпака наблюдательного пункта. Видимо, пуленепробиваемое хотя и сомнительно, защитит ли оно от чего-нибудь покрупнее легкого оружия. Во время недавней битвы за депо Барстоу несколько пуль, чиркнув, отскочило от толстого стекла как раз тогда, когда Декер руководил отсюда сражением, только непонятно, какого калибра были те пули.
— Рядовой Хутен, — окликнул он, — вам известно, что этот вагон был изготовлен специально для последнего Президента Соединенных Штатов?
— Я слышал, сэр, — донесся снизу голос Хутена, все еще, по-видимому, не успевшего дописать последний абзац. — Я не знал, верить этому, или нет.
— О да, сынок, здесь достаточно правды, — сказал Декер, кашлянув. — Последний Президент, разумеется, так им и не воспользовался, он даже его не видел, насколько мне известно. Вагон так и стоял на путях без всякой пользы, пока я его не отыскал и не приспособил под штабной вагон.
Декер улыбнулся сам себе. У него только что мелькнула мысль (хотя и не в первый раз), что вагон, наконец, задействован под нечто, очень близкое к его первоначальному назначению. А если все взвесить, то и под нечто еще более обещающее.
Возможно, хорошо… — Вы меня слышите, Хутен?
— Да, сэр!
Возможно, в данный момент хорошо видно, что развал был фактически крайним, можно сказать, даже неизбежным конечным воплощением более медленного и скрытого развала, уже давно имевшего место в нашей стране. Последняя администрация действительно многое сделала, пытаясь дать сползание в пропасть; безусловно необходимое рас-ка полномочий федеральной полиции, общая политика закручивания гаек в отношении морального разложения и предательского либерализма… Тем не менее, меры эти были слишком нерешительными и запоздавшими.
Он снова сделал паузу, давая Хутену время записать иное. Облокотись на хромированные поручни, он оглядывал поезд — занятие, которое всегда доставляло Декеру удовольствие. Названия поезду он так и не давал, хотя по этому поводу у него и появлялись кой-какие мысли ни к чему. Это был просто «поезд», и другого такого не было — сейчас, в этой части света, а может и вообще на Земле. О да, порой до него доходили сведения о жалких потугах создать по стране что-либо подобное — основном паровые пыхтелки на дровах, немощные вагонишки на потребу туристам! возрожденные и управляемые придурками, которым нечем было больше заняться — но это так, просто бездарная пародия. Поезд Декера не был средством передвижения — он был поездом-крепостью.
Движение поезда обеспечивали два больших дизеля СД-9 в головной части; будки машинистов и двигатели были защищены сварными пластинами, снятыми со старых бронетранспортеров «Уэллс Фарго» и «Бринке». Можно было выбрать локомотивы и покрупнее, и поновее — в безмолвном депо было полно более мощных моделей; можно было добавить еще один локомотив для большей скорости и увеличения тяги на крутых подъемах, но большая мощность требует большего расхода топлива, а с ним уже и так была постоянная проблема. Да скорость, в конце концов, и не имела решающего значения — до цели еще далеко, она находилась на том же месте и пять, и десять лет назад, и никуда не денется до их прибытия.
