Особый отдел и пепел ковчега - Чадович Николай Трофимович (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
– По себе не суди, – вяло огрызнулся Ваня. – У маленьких людей организм работает куда эффективней, чем у гигантов. Чемпион мира по тяжёлой атлетике в наилегчайшей весовой категории способен поднять три своих веса. А супертяжеловес и двух не осилит. Про взаимоотношения Давида с Голиафом и Одиссея с Полифемом я даже не говорю. То же самое касается и спиртного. Надо будет, я любой рекорд побью. В том числе и мировой. Вчера, например, я выпил даже не пол-литра, а целый литр. Правда, последняя рюмка в желудке уже не поместилась. Дожидалась своей очереди в пищеводе… И вообще, не смей упрекать меня в пьянстве! Особенно с утра. Лучше бы рассольчиком угостил. Или пивком.
– Будет тебе сейчас от Горемыкина и рассольчик, и пивко, и берёзовая каша, – посулил Кондаков. – Не забывай, что через полчаса все мы должны быть у него на совещании.
– А нельзя сказать, что я заболел? – Ваня заметно струхнул.
– Нельзя. Дежурный знает, что ты где-то здесь шляешься.
– Что же делать?
– Рот зря не открывай и дыши в сторону. Может, и обойдётся.
– А если он меня о чём-нибудь спросит?
– Вряд ли. С вопросами Горемыкин обычно обращается ко мне. В крайнем случае, к Цимбаларю. Тише, кто-то сюда идёт!
В кабинет ввалился возмущенный Цимбаларь. Людочка, настроенная куда более миролюбиво, старалась его успокоить.
Оказалось, что дежурный уже поведал им пикантную новость, так заинтриговавшую весь отдел, добавив от себя, что, по самым последним сведениям, Людочка со своим хахалем уехала в Америку, где тому вместо утерянного члена обещали пришить обезьяний, а Цимбаларь, пылая праведным гневом, принял ислам и присоединился к сторонникам Усамы бен-Ладена.
– Кто это фуфло задвинул? – зловещим голосом осведомился Цимбаларь. – Признавайтесь! Ты, Ванька?
Ваня, отлично понимавший, что психопату Цимбаларю под горячую руку лучше не попадаться, сразу пошёл на попятную.
– Почерк мой, но работа не моя! – заявил он. – Небось сам где-нибудь проболтался.
– Как я мог проболтаться, если домой вернулся в первом часу ночи и сразу завалился спать? Ты, мазурик, не выкручивайся!
На Ванино счастье, в кабинет заглянула Шурка Капитонова, специалистка по аномальному поведению животных и тайная недоброжелательница Людочки.
– Здрасьте! А чего вы шумите? – осведомилась она.
– Премию делим, – ответил Цимбаларь. – Нам за вчерашнюю операцию сто тысяч отвалили.
– Ничего себе! – ахнула падкая на сенсации Капитонова и, не замечая Людочку, укрывшуюся за спиной Кондакова, осведомилась: – Говорят, вы на место Лопаткиной человека ищете?
– Человека, но не змею подколодную. – Цимбаларь попытался вытеснить её в коридор. – Пойми, Шурка, у нас своих уродов хватает. С тобой уже перебор будет.
– Ты не очень-то разоряйся! – Капитонова, как и большинство находившихся на её попечении животных, была существом агрессивным. – Упустил зазнобу, вот и бесишься!
– Кого это он упустил? – В самый разгар конфликта на сцене появилась Людочка.
– Так ты, Лопаткина, оказывается, никуда не уезжала! – У Капитоновой от удивления даже личико перекосило. – Тогда прошу прощения. Делите свою паршивую премию и дальше…
Кондаков, наблюдавший за этим зрелищем со стороны, задумчиво произнёс:
– Интересно, полковник Горемыкин уже в курсе?
– Конечно, в курсе, – ответила Людочка, очень довольная тем, что Капитонова попала впросак. – А иначе зачем существует информационная служба? Там сплошь одни сексоты. Причём профессиональные.
– Значит, нам не остаётся ничего другого, как сохранять хорошую мину при плохой игре, – констатировал Кондаков. – Пусть все думают, что сами мы до сих пор пребываем в полнейшем неведении.
Покопавшись в карманах, Цимбаларь протянул Ване пригоршню крошечных разноцветных пилюлек.
– Прими «антиполицай», – сказал он. – Универсальное средство, устраняющее запах алкоголя, дрожание пальцев и несвязность речи. Хотя в твоём нынешнем состоянии это вряд ли поможет.
В кабинете Горемыкина, по площади занимавшем чуть ли не пятую часть этажа, поверх уже примелькавшейся карты Российской Федерации теперь висела другая – Ближнего Востока, что было косвенным намеком на предстоящую зарубежную командировку.
Кондаков, припомнив свои былые подвиги, случившиеся в этом регионе, приосанился. Людочка горько посетовала на то, что в последнее время редко посещала солярий. Цимбаларю на ум пришли полузабытые уроки иврита. Лишь бедный Ваня никак не отреагировал на новость, пусть ещё и не высказанную, но уже незримо витавшую в воздухе, – его сейчас занимали совсем другие проблемы.
По своему обыкновению глядя в полированную крышку стола, Горемыкин без всякой интонации произнёс:
– По поводу прошедшей операции сказать пока ничего не могу. Её оценку должна дать прокуратура… Хотя ждать обнадёживающих результатов от дела, рассчитанного на неделю, а оконченного в два дня, не приходится.
– Так уж вышло, – вздохнул Кондаков.
– Вот именно, что вышло… Только, как всегда, боком. – Горемыкин исподлобья глянул на Людочку. – Лопаткина, конечно, работник полезный, тут двух мнений быть не может. Однако создаётся впечатление, что своим внешним видом она провоцирует подозреваемых… Не заменить ли её Капитоновой из отдела аномального поведения животных? Та уже и рапорт о переводе в вашу группу написала.
– Только через мой труп, – отчеканил Цимбаларь.
– Можете отправлять меня на пенсию, но вместе с Капитоновой я работать не буду, – столь же категорически заявил Кондаков.
– От неё кошками воняет, – вскинув голову, ляпнул Ваня.
Сама Людочка, естественно, промолчала, но её уши покраснели, а кончик носа, наоборот, побелел.
– То, что вы стеной стоите за своего коллегу, это в общем-то хорошо, – выдержав паузу, сказал Горемыкин. – Лишь бы взаимовыручка не превратилась в круговую поруку. А теперь перестанем озираться на прошлое и поговорим о будущем, то есть о предстоящем деле… Майор Цимбаларь, вы по национальности кто будете?
Застигнутый этим вопросом, Цимбаларь немного растерялся.
– В анкетах числюсь русским, – сообщил он. – Хотя крови во мне всякой намешано. И цыганской, и ассирийской, и даже польской.
– Стало быть, к семитским народностям вы никакого отношения не имеете? – уточнил Горемыкин.
– Абсолютно никакого.
– А жаль. – Горемыкин еле заметно нахмурился. – Нам позарез нужен надёжный человек семитской национальности, желательно ведущий свою родословную от колена Левита. Брать варяга со стороны как-то не хочется.
– А Миша Левинсон из сектора планирования и анализа, – напомнил Кондаков.
– Нет, его кандидатура неприемлема. Левинсон хоть и семит на одну четверть, но своё происхождение ведёт от колена Гада. А это ещё хуже, чем цыган… Придётся, наверное, воспользоваться теми кадрами, которые имеются под рукой.
Горемыкин взял со стола какой-то предмет, похожий не то на авторучку, не то на игрушечный фонарик, и в следующее мгновение оранжевая точка лазерной указки заплясала на карте между Ливийской и Сирийской пустынями.
– Кто-нибудь из вас бывал в этом регионе? – поинтересовался начальник отдела.
– Бывал, и неоднократно, – доложил Кондаков. – Но исключительно в статусе нелегала.
– А я однажды отдыхала на Красном море, – сообщила Людочка.
Цимбаларь и Ваня, которым хвалиться было нечем, безмолвствовали.
– И как вам тамошние края показались?
– Отвратительно, – поморщилась Людочка. – Грязь и антисанитария. Я там дизентерией заболела.
– Мне, наоборот, очень понравилось, – просиял улыбкой Кондаков. – Цены доступные, народ простодушный. Правда, однажды бедуины приговорили меня к расстрелу и потом неоднократно имитировали его.
– Не вижу принципиальной разницы между дизентерией и расстрелом. – Цимбаларь хоть и дал себе зарок держать язык за зубами, но тут выдержать не смог. – В обоих случаях приходится менять штаны.
Оставив без внимания эту дерзость, Горемыкин задумчиво произнёс:
