Ужасное сияние (СИ) - Платт Мэй (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Таннер стал, если угодно, избранным, но он заслужил это. Возможно, он не самый первый, кто заинтересовался аладами, но у него получилось продвинуться дальше других.
Мальчишка Сорен Рац считал иначе, но он мог поцеловать костлявый зад Эшворта Таннера.
Эта лаборатория на Лазуритовом уровне — выше только Башня Анзе, — его собственность, его вотчина, он добился такой власти с нуля, заслужил, никто не может ему здесь угрожать. И обращался к нему сейчас всего лишь Вереш, Патрик Вереш, его аспирант и помощник. Вереш был лет на пять младше Таннера, но оставался лишь чуть более, чем просто исполнителем, одним из тех, кого можно заменить дронами и ботами. Зато Вереш не боялся фрактальных сигнатур, хотя и упорно называл их аладами. Но, может, у него кто-то из родственников в рапторах — а те, в свою очередь, нахватались от дикарей. Работал Вереш послушно, порой даже подавал неплохие идеи — например, посоветовал добавить в раствор больше питательных веществ на основе чистой глюкозы. Это сработало не совсем так, как предполагалось: стабильность культур клеток не улучшилась, но и дохнуть они стали как будто медленнее.
Может, предложит что-то ещё.
— Я вас слушаю, Патрик.
Таннер посмотрел на помощника чуть искоса и одновременно свысока. Рассеянный свет ламп, отражавшийся от глянцевых бело-синих стен лаборатории, не украсил бы ничью внешность, но Вереш и без этого часто выглядел больным и несчастным, а может быть, уставшим. Он был среднего роста и комплекции, но постоянно сутулился, лицо было смуглое, но какое-то выцветшее, и невыразительные карие глаза. Иногда в докторе Таннере даже просыпалась совесть: может, думал он, это моя вина, что Вереш так скверно выглядит? Но подобные мысли быстро гасли.
— Ваш агент из рапторов сообщила, что они так и не нашли нужного вам человека. Она пыталась связаться с вами, но ваш личный комм не отвечал.
Таннер вздохнул.
«Агент» однажды сопровождала его на охоте… вернее, именно она помогла добыть первую сигнатуру для дальнейших исследований. И так и не узнала, что если бы ничего не получилось, если бы заготовленная доктором Таннером культура не стабилизировала алада, то они оба превратились бы в груду ошмётков. Впрочем, сработало же. И Таннер до сих пор поддерживал с ней связь. Не потому, что «агент» интересовалась наукой — просто он умел общаться с простыми людьми, вроде тех же рапторов; не то, что этот малолетний идиот Рац, который только и знает, что свои эксперименты проводить. Из-за него, между прочим, и из-за его безумных опытов вот эти облавы сейчас и понадобились.
Но благодаря этому идиоту Таннер может сейчас получить преимущество.
А ещё ему, Таннеру, доводилось своими глазами видеть Пологие Земли — он был одним из немногих учёных, кто рисковал выбираться за пределы безопасных куполов. И поэтому прекрасно понимал: очень непросто найти там того, кто достаточно умён, чтобы прятаться. Это тебе не вечно голодные энергосгустки-алады, которые сами лезут ко всему живому.
— Спасибо, Патрик. Я с ней свяжусь. У вас есть что-то по образцам?
— Нет, сэр, — Вереш покачал головой, его взгляд привычно скользнул куда-то влево и вбок, была у него малоприятная привычка избегать прямого зрительного контакта. — Все результаты примерно одинаковы. Образцы выживают по несколько недель, как правило, до восьми — как раз когда активно должна формироваться ЦНС. Если удалять нервную систему, как вы пробовали сначала, то можно дожать до двадцати и дальше, но…
— Я помню результаты, Патрик. Не нужно повторять.
Таннер сделал рукой отстраняющий жест, как будто в стерильной, сияющей лаборатории из пластика, металла и стекла завелась противная навозная муха, а он её отгонял.
— Вы говорили, что новая партия должна приспособиться, сэр. Что у них получится выжить дольше, — напомнил Патрик, и это внезапное проявление инициативы, такое редкое, последний раз случавшееся несколько лет назад, когда тот придумал модифицировать формулу раствора в автоклаве, заставило Эшворта Таннера снова дёрнуться. Будто помощник и подчинённый стал одним из тех обвинителей, которые загнали юного самонадеянного умника на самое дно Интакта.
«Чёрт».
— Это лишь временные неудачи. Мы на верном пути, у нас есть контролируемые образцы сигнатур, и «ужасный свет» вполне неплохо подчиняется. Вереш?
— Да, сэр?
— Вы хорошо себя чувствуете? — этот вопрос стоило задать раньше. Мешки под глазами у Патрика аж сползали по скулам, цвет лица был землистым. — Здоровы?
— Да, сэр.
Таннер покачал головой. Он не умел ни о ком заботиться, дожил до сорока одного года одиночкой. У Патрика, слышал Таннер, есть дочь, которую тот забрал из общего инкубатора и решил воспитывать лично. В Интакте такое редкость, люди не любят ответственности, слишком заняты собой, своей карьерой, предпочитают поручать воспитание детей интернатам. Может, с девочкой что-то случилось, поэтому Вереш уже не первый день такой странный.
Выяснять это не хотелось.
— Идите, Патрик. Отдохните, я ещё поработаю, надо кое-что проверить, а потом… — он недовольно поморщился, потому что «потом» означало: надо доложить тому, кто даёт средства на лабораторию, на все исследования, кто в принципе управляет городом — да и всем миром, если на то пошло. Мир считал его ИИ. Таннер знал, что это не совсем так.
Энси, Хозяин. Не совсем человек. Он когда-то лично вытащил Таннера со дна и теперь вполне логично требовал результатов.
— Сэр.
— Что ещё?
Патрик помялся, покачался взад-вперёд на каблуках мягких туфель. Он был одет в такую же бело-голубую униформу, и его смуглая кожа на фоне светлой обстановки лаборатории — стен, потолка, пультов с настройками и автоклавов — казалась негативом старого фильма из хранилища Подземного Интакта.
— Доктор Рац говорил…
«Что?» — руки Таннера сжали мягкую прорезиненную ткань карманов. Патрик сглотнул.
— Извините. Я столкнулся с ним в его отсеке лаборатории. Доктор Рац просил передать, чтобы вы потом к нему заглянули. Кажется, у него есть какие-то персональные новости. Для вас.
Доктор Таннер не любил вспоминать, что он не единственный привилегированный исследователь, что прямо перед носом, в той же лаборатории Лазуритового уровня, засел занозой в… в пальце сопляк, которого и специалистом-то назвать язык не поворачивался. Сопляка звали Сорен Рац, он был даже не из Интакта родом — из небольшого полиса-аппендикса Санави, где всегда выращивали одинаковых, как дроны, медиков. Они годились создавать разные вакцины, сыворотки, что-нибудь вроде анаболиков для усиления всё тех же рапторов, а чаще — антидепрессанты, ингибиторы обратного захвата серотонина и активаторы дофаминовых рецепторов для жителей полисов. Плюс какие-нибудь утилизаторы молочной кислоты, тау-белка и бета-амилоидов. Жители городов желали оставаться активными круглые сутки, мечтали о вечной молодости; пока удалось достичь среднего результата в сто тридцать лет. Конечно, статистику существенно портили пилоты-рапторы. Их в официальные отчёты не включали и старались заботиться о том, чтобы эти люди не образовывали тесных связей за пределами своего сообщества. Иначе могли появиться вопросы: куда деваются рапторы после пятидесяти-шестидесяти лет?
Собственно, этим и занимался Сорен Рац. И сидел бы он где-нибудь в своём Санави, в лучшем случае — парой уровней ниже, на Гранатовом или Яшмовом. Но Рац был вроде червяка или жука, что пролезет в любую щёлку.
Добрался он и до Лазуритовой лаборатории. Таннер предпочитал считать, что он где-то там, далеко, но по сути они делили пополам одно и то же квадратное здание. У обоих, Таннер точно это знал, было одинаковое количество подчинённых — в основном автоматика, но есть и помощники из плоти и крови. Обоим полагались одинаковые дотации.
Таннер не сомневался: Рац точно так же имеет доступ в Башню Анзе. Он спрашивал у Энси напрямую, но тот отвечал со своей обычной уклончивостью, не говорил ни да, ни нет. Итог всегда был один: «Вы занимаетесь совершенно разными направлениями. Сорен вам не более конкурент, Эшворт, чем генетики из Итума, выращивающие новые сорта винограда или культуры клеток мраморной говядины». Энси был формально прав, но мальчишка из Санави всё-таки вызывал ощущение, сходное с камнем в ботинке. Выходя из лаборатории — голосовая команда погасила мягкую неоновую подсветку стен и потолка, автоклавы остались мерцать внутренней зеленью, расщепляя печально-уступчивое мясо, — Таннер выругался. Система замешкалась, не распознав команду.
