Придонье (СИ) - Нефёдов Никита (бесплатные полные книги TXT) 📗
Тот же Хаунд на себе испытал побои жестоких детей, но сам мутант никогда не поднял руку на них. Он уклонялся от ударов, но никогда не наносил их. Однажды, трое парнишек зажали Хаунда в угол. Один из них попытался ударить мутанта, но из-за уклона, он влетел в стену, разбив нос. Родители этого парнишки, не стали разбираться в ситуации, а нагло сказали коменданту, что Хаунд ударил их ребёнка. Мутанта могли посадить в местный карцер, но тут один из друзей пострадавшего парнишки, как всё было на самом деле. С тех пор, заступившийся за мутанта подросток, стал изгоем для бывших друзей, но лучшим другом для мутанта.
Когда "Беженец-экспресс" миновал магистральный канал, Ярик заметил необычную картину: правая сторона дороги сплошь поросла деревьями и бурьяном, а на левой стояла одинокая многоэтажка. Своеобразная иллюстрация борьбы природы с человеческим наследием. Несмотря на огромный натиск природной силы, одинокая крепость держалась из последних сил. Но так не будет продолжаться вечно. Рано или поздно природная сила проведёт "озеленение" города, сотрёт все следы пребывания здесь "венца природы", оставив чистую строительную площадку для следующей цивилизации, которая несомненно придёт к такому же итогу.
— Чтобы создать что-либо, придётся что-то разрушить. — бродяга не заметил, как мысли перенеслись на слова, но никто из пассажиров не слышал, что сказал их попутчик.
Автобус замедлил ход и свернул на дорогу ведущую мимо производственных баз к руинам ВОЭЗа.
Волгодонской опытно-экспериментальный завод стал заброшенной территорией задолго до Ливня, но всё так же продолжал притягивать внимание. Когда его забросили, по различным цехам стали лазать подростки. Они-то и нашли под заводом несколько небольших бомбарей, связанных в единое бомбоубежище небольшими туннелями. Открытие было сделано за пару недель до Ливня. После Ливня в нём укрылись рабочие, которые приводили бомбари в порядок, работники производственных и немногие выжившие дачники, чьи участки находились недалеко. Позже воэзники перетащили внутрь оборудование с баз и устроили там мастерские, что и помогает им выживать.
— А сейчас, господа, попрошу в дополнение к вашим резиновым шмоткам натянуть ещё и масочки. — произнёс водитель, когда дозиметр, лежащий на приборной панели, начал потрескивать, попутно натягивая старенький ГП-5.
Бетонная изгородь завода, на верху которой клубилась колючая проволока, была сплошь и рядом исписана различным граффити и нарисованными мелом и углём символами.
"До Ливня никак понять не мог, почему молодёжное граффити — это вандализм, а всякая постмодернистская хрень — искусство. — подумал бродяга, глядя на разукрашенную ограду. — Да и сейчас никак понять не могу."
После осмотра "заводской галереи", бродяга обратил внимание на то место, где располагались дачные участки. Домов или заборов видно не было. Любое упоминание о пребывание человека было старательно замаскировано разбушевавшейся флорой, а в этих зарослях бесспорно обитали кошмарные порождения нового мира, которые рано или поздно заявят о себе.
Довольно скоро автобус доехал до территории шлюзов, где устроили одну из своих баз речники.
Ливень и принесённая им радиация и химикаты практически никак не сказались на жизни любителей поплавать по Дону. Они всё так же продолжали бороздить просторы тихого дона, но у каждого были свои цели. Кто-то хотел подзаработать на продаже рыбы, кто-то охотился на речных мутантов, были и такие, кто называл себя пиратами, а некоторые энтузиасты пытались отыскать более чистые территории, чем Волгодонск, ну а в данный момент восемь беженцев искали перевозчика.
— Эх жаль не увидим Чистилище. — огорчённо подумал Кот.
При словах товарища, бродяга вспомнил известную всем историю.
Во время Войны, обе стороны нападали на убежища противника. Однажды старогородцы напали на убежище, в котором прятался ударный отряд новогородцев. Вояки Старого вырезали почти две трети населения убежища, а остальных переправили в тюрьму, в которую превратили старый большой корабль остановившийся перед шлюзом, ведущим в водохранилище. Среди задержанных были дети, которых пощадили во время резни. Одни из них всегда бунтовал, рвался на свободу, но его всегда ловили и отправляли в карцер. Его так и прозвали — Бунтарь. Когда дети выросли, многое в их взглядах на жизнь поменялось: за прилежное поведение лучшего друга Бунтаря, с которым они попали в тюрьму, перевели из задержанных в надзиратели. Он хотел забрать Бунтаря, но он пожелал, чтобы друг забрал с собой их подругу. Его вскоре прозвали Цербером. Бунтарь всё так же продолжал пытаться сбежать, но каждый раз побег срывался. Цербер первое время помогал своему другу, приносил еду, иногда лекарства, если то болел, но после очередного побега, Цербер отказался от друга.
Вскоре после этого надзиратели стали устраивать бои без правил между заключёнными. Чемпион всячески поощрялся надзирателями, чемпион так же решал судьбу побеждённого. Однажды произвольно выбранным противником для чемпиона стал хиленький пацанёнок, которого выбрал Цербер. Сестра паренька просила Бунтаря помочь брату. Он некоторое время смотрел на то, как чемпион наносил удары и, не выдержав, он воспользовался правом замены — выйти на бой вместо выбранного человека. Бой был долгим, но Бунтарь победил чемпиона, заняв его место. Надзиратели сказали, что он может просить что хочет. Бунтарь попросил приносить ему еду в его камеру два раза в день, которой он делился с сокамерниками.
Побеждая своих противников, он никогда не убил никого из них. Вскоре после победы над очередным противником, Бунтарь воспользовался правом на поединок — заключённый сражался с вооружённым надзирателем. Если заключённый побеждает, он освобождается от заключения, а надзиратель занимает его место.
Долгое время он тренировался. Наконец настало время поединка. Против Бунтаря вышел Цербер, вооружённый цепью коротким самодельным мечом. Несмотря на старую дружбу, Цербер бился свирепо и жестоко. Израненный Бунтарь с большим трудом победил своего противника, но убивать не стал. Надзиратели хотели убить его, но начальник тюрьмы освободил заключённого, а Цербера посадил на его место. Бунтарь стал единственным, кто смог сбежать из этой тюрьмы. Теперь он носит другое имя, которое никому не известно, да и самого Бунтаря никто не видел. Яр всегда считал эту историю просто красивой байкой.
— А почему не поехать через старое шоссе? — спросил один из беженцев. Сгорбленная осанка, тощая фигура, тусклый взгляд, видневшийся через стёкла противогаза. Судя по всему, ему за лет этак за пятьдесят как минимум.
— Потому, господа, что там сплошной лес, в котором обитают гризли и одичалые, а встречаться с ними мне не очень хочется. — ответил Капитан.
— Кто-кто там водится? — сразу же заинтересовался Балу.
— Гризли, — пояснил водитель. — Что-то вроде большой собаки с медвежьей мордой. Один учёный мне рассказал, что в доисторические времена по Ростовской области бродили медведеподобные собаки. Он мне потом ещё и картинку показывал, где эта медвепсина изображалась, за исключением пары деталей точный гризли.
— А одичалые? — интерес в здоровяке не пропадал.
— Тот лес расположен на бывших садовых участках, — начал водитель. — Они одичали со временем, стали как индейцы по лесу носиться своим богам поклоняться. Мрак в общем.
— Ясненько. — почти шёпотом произнёс здоровяк.
— Ну что, давайте прощаться, — Капитан остановил автобус и открыл дверь салона. — Моя работа выполнена.
Пассажиры покинули салон автобуса и двери с характерным звуком закрылись.
— Удачи, ребятки!
***
Выйдя из автобуса, пассажиры побрели к шлюзу, по периметру которого тянулась изгородь-баррикада, состоящая из частокола тонких брёвен с тянущейся меж ними решёткой, сваренной из нетолстых металлических прутьев. В тех местах, где частокол прерывался, находились баррикады из разного хлама.
Патрульный — коренастый мужик с недельной щетиной на лице и мешками под глазами, вооружённый "мушкетоном" — проводил беженцев к небольшому причалу, расположенному недалеко от шлюза. Сам шлюз беженцам осмотреть не дали, потому что речное братство не хочет посвящать всех подряд в свои тайны. Патрульный довёл восьмерых человек до средних размеров прогулочного катера. Посудина с синим поржавевшим корпусом и белой кабиной капитана на носу мерно покачивалась на волнах спокойной реки.
