Бронеходчики. Гренада моя - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
На каждой платформе по два орудия, всего шесть стволов. Разумеется, причинить сколь-нибудь видимый вред «Тизоне» они не сумеют. На дистанции более двухсот метров он для них неуязвим даже со спины.
Но это они не могли пробить броневой панцирь. А вот сосредоточив на бронеходе огонь нескольких орудий, вполне способны не просто его остановить, но и опрокинуть. А тогда уж машине конец. Как уже говорилось, подняться самостоятельно у «Крестоносца» попросту нет никаких шансов.
Чувствуя, что теряет баланс, Григорий отступил еще на шаг. Сумел прицелиться в платформу посредине. Выстрел! Снаряд прошел мимо орудия, ударил в броню за спинами расчета, благополучно прошил ее и улетел дальше. Франкисты даже испугаться не успели. Если вообще сообразили, что произошло. Потому как работа автоматов не замедлилась ни на секунду. Ну, разве что, израсходовав магазин с патронами, прислуга начала перезаряжать орудия.
Григорий рванул тросы, взводя по одному ряду реактивных снарядов в обоих плечевых пусковых установках. Нажал на спуск, посылая первую серию в среднюю платформу. Затем довернул корпус и выпустил следующую в головную, перед паровозом.
В среднюю добиться попаданий не получилось, снаряды ударили в насыпь. Зато вторая приняла две ракеты точно на платформу. Пролетев над опущенными щитами правого борта, они врезались в левый и, ясное дело, не сумев преодолеть эту преграду, рванули внутри, накрыв весь личный состав. Кто там погиб, кто выжил, не суть важно. Главное, что они сейчас не представляют опасности.
Пока корпус разворачивался обратно, Григорий бросил взгляд в боковой перископический триплекс. Расчеты быстро приходят в себя и вот-вот будут готовы вновь открыть огонь. Но Азарова куда больше привлекло то, что вторая артиллерийская платформа, с самого начала не проявлявшая никаких признаков жизни, вдруг ожила, и ее башни начали поворачиваться, нащупывая «Тизону». Вот уж теперь не до зениток.
Хотя-а-а, чего это он? Сыграл свою роль стереотип борьбы с бронированными целями артиллерийским и ракетным огнем. Но тут-то все иначе. Доворачивая корпус, он провел ствол орудия мимо распластавшихся на платформе солдат. Едва осознав это, они подхватились и вновь бросились к автоматам.
В этот момент рявкнуло орудие, посылая в утробу платформы третий снаряд. Одновременно затарахтел МГ-34, спаренный с хранящим молчание крупнокалиберным пулеметом. Оба расчета смело ливнем пуль. Кого достало насмерть, кто получил рану, а кто и просто поспешил распластаться, спасаясь от обстрела, так сразу и не разберешь.
Стальной гроб артиллерийской платформы наконец подал первые признаки попаданий. Из пробоин и щелей потянулись струйки дыма, с каждой секундой становясь все гуще и темнее. Эти орудия окончательно выведены из боя.
Вновь ударили в грудь двадцатимиллиметровые снаряды. Это автоматы с пока еще не обработанной им первой платформы. Но это уже мелочи. Грохот раздражает, но вреда от него приключиться не может. Если только не попадут в триплекс. До Григория не дотянутся, но обзор у бронехода и без того не блещет, и сокращать его еще больше нежелательно. И вообще, зенитки тут лишние. Вдруг республиканцы изыщут-таки возможность для нанесения воздушного удара? Поэтому он решил совместить избиение расчета пулеметом с добиванием второй артиллерийской платформы.
Удар был такой силы, что Азаров буквально затрепетал в подвесной системе, словно колышущийся на ветру лист в паутине, не в состоянии ни упасть, ни приложиться телом о бронированные стены. Разве что руки, которыми он невольно взмахнул, задели едва ли не все, до чего смогли дотянуться.
По голове словно приложились дубиной. Несмотря ни на какие предосторожности, в ушах знакомо зазвенело на одной протяжной, нескончаемой ноте. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Но сознания он не потерял, как и присутствия духа.
«Тизона» начал заваливаться на правый бок. Григорий попытался противиться этому, усиленно заработав педалями и манипулируя ногами. Но машина отказывалась слушаться. Левая нога словно отсутствовала. Правая подломилась, и бронеход грузно упал на пашню, вздымая облако пыли, оглашая окрестности грохотом, скрежетом сминаемого и выворачиваемого металла. Подпоручик кожей чувствовал, как от машины отрываются целые куски.
Дверь в рубку выгнуло вовнутрь так, что она практически выворотила правый манипулятор из крепления, уничтожая тонкий механизм управления вооружением. Азаров едва успел убрать руку, чтобы не лишиться ее. Ну и, к его счастью, искореженный метал до него не дотянулся. Самую малость. Но все же не достал.
Наконец в рубке повисла звенящая тишина. Хм. Ну или это у него в ушах звенело. Как ни странно, сам офицер об этом мало думал.
Едва осознав, что машина замерла, он поспешил оценить обстановку. Паровая машина – весьма коварный движитель. Конечно, котел новой системы уже не уподобляется заряду взрывчатки. Но вырвавшийся из него пар не менее опасен. Григорию доводилось видеть обваренных людей, которые молили прекратить их мучения и добить. Одна мысль о возможности испытать это на себе заставила его вздрогнуть.
Прошелся взглядом по приборной панели. Несмотря ни на какие перипетии, ацетиленовый фонарик продолжал гореть, и отражатель исправно отбрасывал свет на целый ряд манометров. Стрелка показаний котла отмечала нормальное рабочее давление. Получается, он исправен. Со слухом у Григория, конечно, имеются проблемы, но он чувствует легкую вибрацию от работающей паровой машины и масляного насоса.
Взгляд скользит дальше по манометрам. Показания приводов всех трех пулеметов и правой пусковой установки реактивных снарядов на нуле. Ну да это и понятно. Возникли проблемы и с левой ногой. На нее заведено несколько манометров, но давление – только на первом из них, в тазовом сочленении. Стрелка в рабочем диапазоне, но при этом дрожит так, как это бывает при работе предохранительного перепускного клапана. Однозначно повреждение масляной магистрали от таза до колена.
В остальном вроде все нормально. К тому же и пыль начала оседать, открывая обзор. Триплексы правой стороны и центра выведены из строя. Один разбит, остальные зарылись в землю. Но часть слева сохранилась и, находясь на высоте чуть больше метра над землей, предоставляет кое-какой обзор. И увиденное Азарову совершенно не понравилось.
Первая бронеплатформа «Наварры» все же ожила. Бдительный экипаж оказался еще и везучим. Сомнительно, чтобы в бронепоезд прибежали посторонние. Или в момент попаданий там был не весь экипаж? Не важно. Главное, что именно в этот момент одно из орудий рявкнуло, выпуская снаряд по «Тарантулам» Ермилова.
Капитан повел свои машины по руслу ручья, прикрываясь от «Кастилии» и «Арагона» довольно высоким берегом. Попасть в едва возвышающиеся над ним машины, да еще и пребывающие в движении, не так чтобы и просто. К тому же поди выстрели из стопятидесятого калибра, развернув орудие поперек платформы. Да ее от такого попросту опрокинет.
Трудная мишень и для обнаружившейся на полустанке батареи бронебоек. Пусть она там даже и не одна. Подвижная мишень высотой менее метра и шириной три – та еще задачка. Опять же, со стороны станции бронеходы должна прикрывать еще и железнодорожная насыпь, если не скрыть полностью.
Но вот для «Наварры» взвод капитана как на ладони. Русло ручья как раз проходило под таким углом, что попадало в сектор наблюдения и стрельбы бронепоезда. Ну и артиллеристы конечно же этим воспользовались. И не только они, а еще и оставшиеся на хвостовой платформе зенитчики. Это Григорию их огонь что слону дробина. А вот у «Тарантулов» на бортах и корме броня всего лишь противопульная.
В подтверждение этих мыслей очередной автомат, завершивший перезарядку, открыл огонь, и Азаров заметил, как вокруг одного из бронеходов пробежала строчка земляных и водяных фонтанчиков. Явственно различил два или три попадания по корпусу. Машина накренилась на правый борт и замерла, уткнувшись в берег.
«Тарантул» следовавший впереди подбитого, сместился вправо, уходя под защиту корпуса обездвиженного товарища. Второй бронеход уже укрылся за другим, так же подбитым. Из выведенной из строя техники полез экипаж с личным оружием наперевес. Григорий заметил троих. Сколько выбралось из перовой, он не видел, хотя и наблюдал возле нее какое-то движение.
