Правила чужой игры - Фомичев Алексей Сергеевич (читать книги бесплатно TXT) 📗
…Настоятель, такое впечатление, со вчерашнего дня как начал зажигать свечи, так и продолжал. Я вошел в зал, когда он подносил спичку к очередному подсвечнику.
– Добрый день.
– А-а… вы. – Павел аккуратно зажег свечи, затушил спичку и положил ее на поднос. – Опять по делу?
– Да.
Настоятель подошел ближе, вздохнул и сложил руки на животе. Вид у него был слегка усталый, глаза смотрели добро, но с видимым напряжением. Приход полицейского его мало радовал.
– Вчера вы озадачили меня. Когда сказали, что родились в христианской стране. Если не секрет, какой?
Я хмыкнул, потер подбородок – вопрос хороший. Не говорить же ему правду. Обидится – подумает, что смеюсь.
– Это не так важно, настоятель. Давайте лучше поговорим о другом. Вчера мы захватили у вас человека. Это бандит из Зоны. А сегодня может прийти его сообщник. Не исключено, что он зайдет сюда. Надо, чтобы вы ответили ему, что никого не видели. Ни вчера, ни позавчера…
– А потом?
– Что – потом?
– Что вы с ним сделаете?
– Захватим. Это враг.
Священник вздохнул, перевел взгляд в сторону.
– В чем дело, Павел? Что вас смущает?
– Вы ведь захотите что-то у него узнать? И будете бить?
– Не знаю. Как пойдет контакт. Вы жалеете бандитов? Они убивают мирных людей, сжигают живьем, пытают, режут, насилуют. Почему вы их защищаете?
– Я не защищаю. Просто… – Павел в растерянности тер ладони, не зная, как сказать. – Нельзя так с людьми. Даже если они пленники, даже если бандиты.
– Да? – Я взглянул на часы, спорить времени нет. – За что же им такой почет? За то, что у них руки по локоть в крови?
– Но вы – представитель государства – должны быть милосердным.
– Милосердие – поповское слово, – повторил я точь-в-точь слова незабвенного Жеглова. – Быть милосердным к нашкодившему ребенку или к нагрубившему алкашу – одно, а прощать смертельных врагов – не милосердие, а идиотизм. Опасный идиотизм. Потому как враг подобного не оценит. И использует случай убить вас.
Павел промолчал, найти ответ сразу не смог.
– Ладно, прервем пацифистский диспут. Настоятель, я вас очень прошу, если кто-то придет и будет спрашивать – вы ничего не знаете. Никакой агрессии или попыток наставить на путь истинный. Вас подстрахуют мои люди, но все равно – не рискуйте.
– Как подстрахуют? А где они будут?
– Неподалеку. Не волнуйтесь.
Я не стал говорить ему, что в церкви с утра сидят три бойца. Причем один неподалеку от нас слушает разговор. При несомненном уме и здравом смысле настоятель кое в чем был наивен. А мне очень не хотелось подвергать его жизнь опасности. Жаль хорошего человека…
– Да, и еще одно. По поводу тех детей, что ходят на пустырь. Они сюда не заходили?
– Один раз. Месяца два назад. Бродили по двору, заглянули внутрь. Шумели сильно, семечки грызли, ну я и попросил их уйти.
– Ага… Ясно. Что ж, всего доброго. Я еще загляну.
День перевалил за половину, солнце совершало свой марш-бросок по небосклону, прогревая землю хоть и осенними, но все еще теплыми лучами. В легкой, почти невесомой брезентовой куртке стало жарковато. Я скинул ее с плеч, запрокинул голову и глубоко вздохнул. Посмотрев несколько секунд на пролетавший в стороне косяк птиц, снял с лица паутинку и глянул на Влада.
– Ну шо, начнем, пожалуй?
Тот без слов протянул мне небольшое ведерко, наполовину наполненное ягодами терна. Я взял его, покачал в руке. Отдал радиостанцию, проверил оружие, подпрыгнул пару раз.
– Все. Пошел. Внимательнее здесь.
– Все будет нормально. Сам не рискуй. Ни пуха…
– К черту!
Ягоды были сладкими, сочными и чуть терпковатыми. Язык стало немного вязать. Я вытер рукавом рот, взглянул на ладонь. Кожа потемнела от сока, стала фиолетовой. Последний штрих к картине – сборщик ягод, заплутавший в лесу возле пустыря, ищет дорогу. Набрел на костер, попросил указать путь… Для подростков сойдет. Для шпиона, если он там, не очень. Но выдумывать тонкие ходы и разыгрывать спектакль нет времени. Слопает, чай, не Станиславский. А нет – ствол на поясе, семь патронов, новых, утяжеленных, с большей начальной скоростью.
Голоса я расслышал еще на подходе к развалинам. Смех, гомон, девичий визг, бас парня. Встав на секунду у поваленного дерева, глянул на себя: короткие резиновые сапожки, старые вытертые джинсы, серая футболка и брезентовая ветровка защитного цвета. В руке ведерко. Вроде ничего.
Под ногой треснул тонкий сучок, скрежетнул обломок кирпича. Я перешагнул через торчащий из земли кусок арматуры и заглянул внутрь развалин.
Пламя костра плясало в кирпичном квадрате, над ним висел средних размеров котелок, чуть поодаль на металлическом подносе стояла кастрюля.
Вокруг сидели и лежали девять человек: шесть парней и три девчонки. Кто смотрел на огонь, кто разговаривал. Один из парней сдавал карты, а две девчонки следили за котелком.
Я на миг замер, прикидывая, откуда могли возникнуть еще двое. Вон тот, сидящий на сиденье, вытащенном из машины, – чужой. И тот, в кожаной безрукавке. Оба светловолосые, рослые, среднего телосложения. Приметы подходят, приблизительно так описал шпиона пойманный радист. Когда они успели прийти сюда и как их проворонили мои парни? Или мне просто не успели сообщить?..
Подростков я опознал – их фотографии мне показывали в отделении профилактики. Антон Ломов – русоволосый паренек, высокий, крепкого сложения, Вадим Говорич – пониже приятеля, кудрявый, подвижный мальчишка. Двое – Глеб Жарков и Ратибор Эсмер – чем-то похожи, оба среднего роста, худощавые с острыми чертами лица. И девчонки: Ольга, Светлана, Лада…
У всех не новая, ношеная и многократно стиранная одежда: выцветшие джинсы, ветровки, легкие куртки. На ногах кроссовки, на головах банданы, кепки, надетые козырьком назад.
Еще не зная, как вести себя в новой ситуации, я шагнул вперед и громко сказал:
– День добрый. Не помешаю?
Внезапное появление вызвало разную реакцию. Подростки удивленно повернули головы в мою сторону, но особого испуга или недовольства не выказали. А оба светловолосых незнакомца вздрогнули, бросили на меня настороженные взгляды и недовольно скривили губы. Мой приход был им не по нраву.
– Ого! Второй гость. – Антон качнул головой, улыбнулся. – Сегодня нам везет на прохожих.
– Да? – повторяя улыбку, спросил я, про себя отмечая, что гость-то второй, а незнакомцев уже двое. Значит, кто-то из них вхож в компанию. Кто? – Извините, что помешал. Приехал терну набрать, говорят, здесь целые заросли, и заплутал. А вдобавок не повезло – ногу подвернул.
– Бывает.
– Вы не подскажете дорогу в город? Короткую, а то длинную мне не осилить.
Подростки, услышав причину появления, потеряли интерес ко мне, а вот парочка светловолосых типов смотрела подозрительно. Отчего-то им моя версия была не по нраву.
– Это надо пройти метров триста, туда, к церкви, – махнул рукой в нужном направлении Ратибор. – А потом по дороге к шоссе. Но лучше поймать попутку. А то с ногой далеко не уйти.
– Благодарю. – Я неуверенно переступил с ноги на ногу, просительно произнес: – Вы не против, если немного посижу здесь? Нога устала…
Парни посмотрели на Антона, тот глянул на одного из незнакомцев и кивнул:
– Сиди.
Я доковылял до длинной доски, что заменяла скамейку, сел и вытянул ноги. Ведерко поставил рядом, так, чтобы все могли видеть содержимое.
– Сдавай, – сказал Антон Вадиму. – Последний кон. А то вон бульон готов.
Растирая «вывихнутую» ногу, я украдкой разглядывал обоих незнакомцев, попутно прикидывая, кто из них может оказаться шпионом.
Один – худощавый, с короткой стрижкой, с приплюснутым носом и светлыми, почти водянистыми глазами. Брюки и куртка военного покроя, очень похожие на нашу «мабуту». На ногах короткие сапожки, на голове армейская кепка, сдвинутая на затылок. Взгляд у него неприятный. И желваки под кожей ходят.
Второй тоже худощав, кость тонкая, пальцы на руках длинные. Две веснушки на щеке, короткие бачки – отпущенные от виска к подбородку волосы. Затертые до белизны джинсы, ветровка, армейские берцы на ногах. Около него стоит небольшой рюкзачок, сверху торчит деревянная рукоятка. То ли молоток, то ли топорик.
