Ярость рвет цепи - Романовский Александр Георгиевич (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Сколь ни было велико изумление Курта, лапа сама собой потянулась к ошейнику. Там, аккурат против сонной артерии, обнаружилось миниатюрное гнездо, в присутствии которого было что-то мистическое. Курт был уверен, что прежде поверхность ошейника представляла собой гладкую, местами неровную поверхность, в которой, тем не менее, отсутствовали какие-либо розетки и гнезда. Пропустить такую деталь волк просто не мог. Объяснение могло быть одно — гнездо открывалось по команде “кулона”. Следовательно, решил Курт, таким же образом мог открываться и ГЛАВНЫЙ замок…
Как бы там ни было, все эти соображения отступили на задний план, уступив место гневу.
Он, волк, должен собственноручно подкармливать паразита, который присосался к его шее?! Это было немыслимое, вопиющее издевательство, которое просто не умещалось в голове.
Курт не двинулся с места. Безволосые переглянулись. Нож кивнул, и Топор перебросил пульт в правую руку.
Несколько мгновений спустя шею Курта снова сдавило огненным обручем. Напряжение росло и росло. Волк стиснул челюсти от боли, перед глазами его поплыли багровые пятна. Он пытался вдохнуть и не мог, сам воздух, казалось, раскалился добела и обжигал горло.
В сознании его пульсировал единственный вопрос: сколько это может продлиться? Вернее — на какое время хватит аккумулятора? Только это имело какое-то значение. Все остальное он мог перенести.
Безволосые заворожено наблюдали за волком.
Боль тем временем усиливалась — она достигла почти того же уровня, что и в первый раз.
Курт понял, что испытать заряд аккумулятора ему так и не удастся. Он потеряет сознание много раньше, не получит важной информации и, кроме того, пустит псу под хвост все предыдущие старания, потребовавшие так много от его актерского дара…
Шатаясь, он поднялся на ноги и поднял черный кабель. Тот казался некой жуткой фантазией, связующей пуповиной меж паразитом и его энергетической маткой…
Тем не менее стоило волку поднести штекер к шее, как боль ослабла, что показалось ему невероятным блаженством. Он нашарил гнездо и вставил в него позолоченный штырь. В следующую секунду боль исчезла, будто ее не бывало. От шеи же Курта к трансформатору протянулся лоснящийся, как змеиная кожа, черный кабель.
Нож и Топор, невзирая на свой грозный вид, были не более чем вышколенными лакеями, а потому не позволили злорадству, которое плясало у них в душах, вырваться наружу. Они действовали в соответствии с инструкцией. Терзать узника более, чем требовали обстоятельства, Хэнк наверняка запрещал.
Трансформатор весело пискнул; на черном корпусе загорелся алчный салатово-зеленый глаз. Черный кабель, казалось, и впрямь превратился в змею, по шкуре которой бежали раскаленные искры.
Курт сел на койку и уставился на безволосых.
Те беззастенчиво ухмылялись. Затем, переглянувшись, вновь обменялись кивками. Нож направился к лестнице.
Топор остался — прислонившись к стене, он принялся ждать, поглядывая на голографического Спартака, настоящего волка и изредка — на антикварные часы, что крепились к поясу блестящей цепочкой. Черный пульт ни на секунду не покидал сильные пальцы.
Взгляд, направленный сквозь прутья решетки, был хмур и задумчив. Мысли “безрукавочника”, похоже, отличались обилием острых углов. Но волку было плевать. Он сидел, дожидаясь, покуда паразит на шее всосет нужную дозу энергии.
Примерно через полчаса глаз трансформатора из зеленого превратился в ярко-красный. Топор вздрогнул и, не проронив ни слова, схватил лоснящийся кабель. Золотой штекер покинул гнездо. Влажного чмоканья, как ни странно, не последовало, хотя в воздухе прошипела тонкая нотка неудовлетворения. Гибкая змея, извиваясь, проползла по полу задом наперед, звякая блестящей головой об каменный пол, пока не скрылась между прутьев решетки. Топор смотал ее и закрепил на трансформаторе. Основной кабель питания пришлось взять в левую руку.
Не говоря ни слова, безволосый вышел.
Дверь сухо лязгнула. Щелкнули запоры. По лестнице, удаляясь, загремели шаги, покуда не стихли наверху. И финальным аккордом на поверхности хлопнула последняя дверь.
Курт вновь улегся на койку. Смотреть “Спартака” расхотелось.
Так прошел первый день в рабстве.
Два следующих походили друг на друга, как братья-близнецы. Последовательность эта была воистину пугающей.
По утрам волка будили шаги на каменной лестнице. Несли завтрак — уже не Нож с Топором, а двое других “безрукавочников”. Один опасливо протискивал поднос между полом и решеткой, пока второй караулил у двери. Насколько Курт видел, ни у того, ни у другого не было “кулона” (как, впрочем, и ключа от решетчатой двери, а потому Хэнку не было нужды расставаться со своей побрякушкой). Но, по сути, это лишало всякого смысла какие-либо покушения — как из-за решетки, так и с другой стороны.
Никто не собирался входить внутрь.
Проделав упомянутые действия, безволосые покидали камеру. Волк раз за разом оставался один на один с наполненной доверху металлической посудой… Еда была обильной и сытной, но особым разнообразием не отличалась.
Затем в темницу спускались Нож и Топор. У НИХ “кулон” был.
Они отпирали решетчатую дверь и, не совершая ни одной ошибки, конвоировали узника на поверхность. Там уже дожидался Таран — невозмутимый и непоколебимый, будто скалистый утес. Создавалось впечатление, что этот безволосый никогда не отвлекался на сон или отдых, круглые сутки пребывая в рабочем состоянии… А если даже и спал, то далеко не в общепринятом смысле. — повиснув на потолке либо как-нибудь еще.
Не утруждая себя приветствием или другими формальностями, Хэнк тут же приступал непосредственно к занятиям. Сам он, собственно, стоял в сторонке, в то время как один-двое гладиаторов играли роль “мальчиков для битья”. Вернее, на первых порах было иначе, однако Курт быстро учился. Кроме того, он не видел причин, по которым следовало проявлять ослиное упрямство. Помимо того, что это не принесло никаких результатов, плен — это еще не повод, чтобы махнуть лапой на свою физическую форму.
А в этом Таран знал толк.