Пасынок империи (Записки Артура Вальдо-Бронте) (СИ) - Точильникова Наталья Львовна (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
«Никто его конечно там семь месяцев держать не будет, — прокомментировал он, — пять максимум. Но для халатности и сговора это весьма и весьма прилично».
В понедельник вечером стало известно ПЗ Привозина. Сам Старицын писал. По халатности был минус. Причиной неприятностей, по мнению Олега Яковлевича, была недостаточная компетентность и излишнее доверие к старым друзьям Федора Геннадиевича, а не дурное исполнение им своих обязанностей. В идеале надо было вести себя несколько иначе, но мы не вправе требовать от граждан идеального поведения. Мы требуем поведения в границах нормы. Привозин поступил также, как восемьдесят процентов граждан на его месте, а значит все в границах нормы, и психокоррекция не требуется. Если в подобных случаях делать психокоррекцию, это нарушит принцип равенства граждан перед законом. Мы не вправе требовать от того, кто попал в сложную ситуацию, больше, чем от тех, кто в нее не попал.
Укрывательство ПЗ признавало, но основным мотивом считало страх за свою жизнь, а не деньги. Психокоррекция необязательна, но очень желательно пройти месячный амбулаторный курс с посещением психолога два раза в неделю, из-за наличия психологической травмы, вызванной долгим пребыванием в тюрьме при Генпрокуратуре. Амбулаторка. То, чего я безуспешно добивался в своем деле, Привозин получил вообще без помощи адвоката. Я обзавидовался.
«Абсолютно нечему завидовать, — сказал мне Нагорный, — Два месяца тюрьмы — крайне неприятная штука».
Кроме амбулаторного курса психокоррекции ПЗ настоятельно рекомендовало реабилитационный курс. Тоже месяц.
Привозин не стал спорить и подписал согласие.
Я в очередной раз поразился дару убеждения Старицына.
«Так часто бывает? — спросил я Нагорного. — Многие подписывают согласия на психокорркцию?»
«Процентов восемьдесят. Ну, и хорошо. Судьи не перегружены и занимаются действительно сложными, спорными делами. Ну, или упрямцами, вроде тебя».
Салаватова задержали вначале следующей недели на Тессе, сразу после приобретения билета на Анкапистан. Не успев переночевать в гостинице, он оказался в лайнере, идущем обратно на Кратос.
В Кириополь его доставили еще через полторы недели, в четверг вечером.
Была пятница. Около десяти. Мы собрались в кабинете Нагорного. Вчетвером: Александр Анатольевич, Кирилл Васильевич Венгер, я и вместо Димы тот самый Гера — специалист по биопрограммеру. Александр Анатольевич нас познакомил, и мы пожали друг другу руки.
Салаватова ввели и посадили на стул напротив нас. С ним вошла женщина где-то в возрасте Нагорного. Брюнетка, вся в белом. Довольно симпатичная. Интеллект в глазах. Мне это кажется красивым.
Александр Анатольевич улыбнулся ей, встал и пожал руку.
— Рад вас приветствовать, госпожа де Вилетт. Ох! Кого вы только защищаете.
— Всех, кто нуждается в защите, — отчеканила она и опустилась на стул рядом со своим клиентом.
Нагорный отпустил полицейских в соседнюю комнату и держал паузу.
А я наблюдал за Камиллой де Вилетт. Никогда раньше не видел ее так близко.
— Извините, — сказал я, — вы защищали моего отца…
— Да, — вмешался Нагорный, — это Артур. Вы не знакомы?
— Нет, — улыбнулась Камилла, — но рада познакомиться.
И протянула мне руку.
Я встал, и пожал ее.
Злые языки говорили, что отношения Камиллы с моим отцом выходили далеко за рамки деловых. Впрочем, и про Камиллу и Хазаровского говорили тоже самое. Я подумал, должен ли я ее считать родственницей на этом основании. Не пожимал ли я руку своей потенциальной мачехе? Надо сказать, что она мне в общем понравилась.
Я вернулся на место и посмотрел на Салаватова.
На руках бывшего следователя белели такие же пластиковые браслеты, как у моего отца. Они были разомкнуты, но все равно смотрелись неприятно. И сам Салаватов имел вид обреченно-покорный. Наверное, большинство арестованных именно так и выглядят. Интересно, у меня тоже был такой вид после того, как мне надели браслет?
Руслан Каримович поднял на нас глаза, и в них отразился свет из окна. Как-то уж слишком ярко, как в зеркале. По-моему, в глазах стояли слезы. Он это пытался скрыть, казался внешне спокойным, но этот блеск выдал его с головой. И Салаватов опустил взгляд.
— Руслан Каримович, — начал Нагорный, — наденьте, пожалуйста.
И выложил на стол кольцо темного металла. Детектор. Привозина перед допросом просили надеть точно такое же.
— Надевайте, надевайте, — сказал Нагорный.
Салаватов медлил.
— Госпожа де Вилетт, — обратился Александр Анатольевич к Камилле, — все законно?
— Да, — кивнула она.
— Можем мы Руслана Каримовича с помощью детектора допросить?
— Можете.
— Руслан Каримович, в чем дело?
— Да, да, — глухо сказал он и надел кольцо.
Вместо обычного устройства связи, на тот же палец. УС у него не было.
И мне на кольцо упал пароль от его модов.
Салаватов жутко волновался.
— Руслан Каримович, — сказал Нагорный, — я, прежде всего, хочу услышать вашу версию произшедшего. С чего все началось? Кто обратился к вам с просьбой о фабрикации дела против Привозина?
— Вам идет сигнал с детектора? — спросил Салаватов.
— Всем присутствующим, кроме госпожи Камиллы. Но, если хотите, мы можем это исправить.
— Не надо… пока.
— Как скажете. Мне кажется вашему адвокату тоже надо быть в курсе. Впрочем, если вы сочтете нужным, мы потом скинем результат госпоже де Вилетт.
— Я подумаю. Потом будет БП? — спросил Салаватов.
— Скорее всего.
— У меня больное сердце, — заметил Руслан Каримович.
— Гера, посмотри состояние, — повернулся Нагорный к специалисту по биопрограммеру, — на предмет можно ли Руслану Каримовичу под БП. А то у него у каждого второго больное сердце.
— Хорошо, — кивнул «Гера». — Только пара вопросов.
— Угу, — кивнул Нагорный.
— Руслан Каримович, какие конкретно проблемы с сердцем?
— Ишемия.
— ИБС. Понятно. Какая форма?
— Стенокардия.
— Угу. Какая?
— Не знаю. Вроде, стационарная напряжения…
— Понятно. Сейчас сердце болит?
— Да, немного.
Гера кивнул и посмотрел на Александра Анатольевича.
— Саш, значит так. Стационарная стенокардия напряжения не противопоказание. Под нашим замечательным прибором допрашивать можно. Я даже более спокоен за допрос под БП, чем за обычный. БП-115М в случае обнаружения проблем, тут же начинает работать в режиме реаниматора. Да и моды контролируют ситуацию. В наше время стационарная стенокардия — это не очень опасно.
— Безопасный режим ставим? — спросил Нагорный.
— Это конечно. И еще. За допрос под БП я практически спокоен, а вот за допрос под детектором — в куда меньшей степени. У меня был случай, когда человеку стало плохо на допросе, хотя его пальцем никто не тронул, голоса никто не повысил. Я, конечно, рядом сидел, и было понятно, почему я рядом сижу, но мы ничего не делали. Правда, перспектива у нашего подопечного была нерадостной. Грозил блок «D». И все! Эмоциональная перегрузка.
— Откачали хоть? — спросил Нагорный.
— Если бы не откачали, я бы здесь не сидел. Откачали. Втроем: адвокат, следователь и я. Но, если бы присутствовал врач, было бы лучше. Я конечно первую помощь окажу, но на большее у меня квалификации не хватит. Так что давайте врача пригласим от греха. Тем более что ИБС. У нас же серьезный разговор предстоит, насколько я понимаю?
— Не то слово, — сказал Александр Анатольевич.
— Я поддерживаю, — кивнула Камилла. — Без врача мы вообще не будем разговаривать.
— Не вопрос, — согласился Нагорный. — Я сейчас свяжусь.
И, очевидно, включил громкую связь.
— Андрей, доброе утро, — сказал он, — ты сейчас не занят?
— Нет.
Я смотрел на графики с детектора. После совершенного ровного фона предварительной беседы с Салаватовым на графике вверх вылетел протуберанец с пиками на слове «Андрей» и «Нет».