Эффект проникновения - Быстров Андрей (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
– Какого черта он так невозмутим! – вскипел Макинтайр. Может быть, недостаточно хорошо знает английский и до него не дошла вся серьезность ситуации? Нет, невероятно. Представить себе диспетчера, слабо знакомого с международным языком авиапереговоров… А, вот в чем дело! Ведь на жаргоне потеря двигателя означает просто отказ, а «боинг» способен совершить нормальную посадку и при двух отказавших двигателях. Да, диспетчер неверно интерпретировал сообщение.
– Объясни ему, Дик, – распорядился Макинтайр.
– Диспетчер, у нас произошел взрыв или какое-то столкновение… Оба правых двигателя физически отсутствуют, их нет, ясно?
– Вас понял, – повторил диспетчер, и теперь его напряженный тон неопровержимо свидетельствовал: в самом деле понял. – Снижайтесь до высоты круга, выполняйте разворот курсом на юг.
Снижайтесь до высоты круга! И без того не прошло десяти минут после аварии, а «боинг» уже находился на высоте четырех тысяч метров.
– Сливай топливо, – приказал Макинтайр, осторожно разворачивая самолет.
Хаббл перебросил тумблер. Керосин хлынул из обоих баков в крыльях, оставляя за «боингом» взрывоопасный шлейф.
– Выпускай шасси..
Дополнительное сопротивление, созданное колесами шасси, еще более осложнило управление самолетом. Пятьдесят километров до полосы, высота три тысячи…
– Мы разобьемся, – прорыдала стюардесса.
– Черта с два, – обронил Макинтайр. Пот в три ручья струился по его лбу, а он не мог оторвать рук от штурвала. Удерживать «боинг» на курсе становилось все труднее. Командир понимал, что девушка права. Машина, идущая на снижение с такой скоростью, не дотянет до полосы…
Теперь нужно было изменить курс на двадцать градусов влево, но самолет окончательно перестал слушаться рулей. У Макинтайра оставался последний шанс: ослабить тягу двух левых двигателей, менять обороты и таким образом управлять самолетом. Он так и сделал. «Боинг» стал подчиняться, но, потеряв тягу, он проваливался еще быстрее.
– До полосы три километра, высота четыреста, – доложил Вагнер. – На полосу не попадаем.
Обороты первого двигателя Макинтайр уменьшил на две трети, второго – на треть. Самолет тяжело повернул влево, и командир толкнул сектор газа. Полоса приближалась. Скорость – четыреста километров в час. Слишком быстро… Похоже, все усилия напрасны, удивительно спокойно подумал пятидесятилетний ветеран ВВС США, командир корабля Грегори Макинтайр.
С того момента, как под крылом «боинга» громыхнул взрыв, в пассажирских салонах царила паника. Вопли и стоны охваченных предсмертным ужасом людей смешивались со зловещим завыванием ветра. С полок сыпалась ручная кладь. Какая-то старушка истово молилась вслух, молодой человек пробежал по проходу между креслами и врезался головой в переборку. Некоторые надевали автоматически выпавшие при быстрой потере высоты кислородные маски, многих рвало.
Стивен Брент сидел с отсутствующим видом, будто все происходящее его не касалось. Однако касалось, и еще как! Брент был почти полностью уверен в том, что самолет заминировали с единственной целью – помещать бизнесмену Джону Аллену прибыть в Москву. Это простая логика. Чтобы уничтожить «боинг» наверняка, взрывное устройство следовало заложить где-нибудь внутри фюзеляжа… Так и поступили бы любые террористы, но это если бы на планирование и подготовку акции хватало времени. Тут же, видимо, второпях прицепили магнитную мину к одному из двигателей правого крыла или поместили под кожух. Значит, Брента-Аллена вычислили и обнаружили в последний момент (возможно, когда он находился в посадочной зоне аэропорта или уже в самолете). Некогда им было продумывать безупречное покушение… Вместе с тем они могут перестраховаться и для дополнительной гарантии ждать Брента в Москве. Но на борту терпящего крушение «боинга» эта мысль не показалась Стивену Бренту слишком важной. До Москвы надо еще долететь… Живым.
Не будучи авиационным специалистом, Брент все же понимал, что самолет почти неуправляем, а скорость чрезмерно велика. Он не думал о собственной смерти, вернее, страх прятался где-то на периферии сознания. Невыносимым для Брента было то, что из-за него погибнут люди, много людей, которые и не подозревают о мрачных тайнах Фоксхола и которые просто оказались в том же самолете…
Вытащив из кармана футляр с Ключом, Брент открыл крышку и посмотрел на мерцающие кристаллы. «Боинг» разобьется, это ясно. Даже если сядет на полосу, огромную скорость погасить не удастся, и «боинг» врежется в здание аэровокзала, в пожарную машину или в другой самолет. Привести в действие Ключ – вот что нужно сделать. Как бы он ни сработал в столь необычных условиях, хуже не будет. Возможно, какие-то силовые поля, вызываемые к жизни Ключом, смягчат удар. А может быть, самолет забросит в Фоксхол, где он опять же или каким-то образом уцелеет, или… Нужно попытаться. Один шанс из миллиона лучше гарантированной гибели. Пусть Фоксхол. Как бы там ни пришлось экипажу и пассажирам, живые могут вернуться домой. Мертвые – нет.
Брент перевернул пластину Ключа и прижал пальцы к овалам. Его подбросило в кресле мощнейшим электрическим ударом, словно разбудившим в его черепной коробке клубок ядовитых змей. Потемнело в глазах, но только на мгновение, а потом зрение возвратилось и обрело небывалую ясность и остроту. Страшная головная боль будто высасывала мозг Брента.
В иллюминаторах полыхало оранжевое пламя. Выглядело это так, как если бы от искры короткого замыкания воспламенилась насыщенная летучими парами воздушно-топливная смесь. Но произойди такое на самом деле, самолет немедленно взорвался бы, как подожженный водородный аэростат. Нет, это было холодное пламя энергетических завихрений.
Внутри пассажирского салона повис фиолетовый туман, в котором метались тысячи крохотных молний. Что-то тупо ударило в фюзеляж спереди и снизу.
В пилотской кабине тумана не было. Летчики видели пламя снаружи – перед носом «боинга» образовалась огненная подушка. Скорость скачком упала, и тут же самолет плюхнулся на полосу и помчался вдоль длинного ряда пожарных и медицинских машин.
Выключив двигатели, Макинтайр врубил аварийные пневматические тормоза. Покрышки шасси с левой стороны лопнули. Самолет накренился, притормаживая, но все еще несся слишком быстро. Командир дал двигателям полный реверс. Всего в трех метрах от края полосы «боинг» замер неподвижно, и оранжевое пламя исчезло.
– Сели, – выдохнул Макинтайр. – Поздравляю вас, джентльмены. Черт меня возьми, если я понимаю как, но мы сели.
Развеять недоумение командира мог пассажир, летевший по документам Джона Аллена, но он молчал и смотрел в иллюминатор, сжимая в руке Ключ. Фиолетовый туман в салоне пропал так же внезапно, как и появился. Счастливые пассажиры орали здравицы экипажу. «Вот я и дома, – подумал Стивен Брент, которого с этой минуты уместно было именовать Игорем Борисовичем Дубровиным. – В Шереметьево-два, а не в Фоксхоле». Еще раз он рассеянно подумал о том, что у Ключа (или подконтрольных ему сил), вероятно, не хватило мощности, чтобы перебросить в Фоксхол гигантский «боинг», если такое вообще возможно вдали от Двери, но пробужденная энергия поглотила инерцию самолета. Так это было или нет, катастрофы не произошло… А на вопросы, связанные с Ключом, ответят другие люди.
Головная боль отпустила Дубровина. Он захлопнул футляр и уложил его во внутренний карман плаща. Вот теперь пришла пора побеспокоиться и о том, ждут ли его в Москве…
8
Около четырех часов утра Кремнев и Богушевская сидели в машине с потушенными огнями. Они ждали Зорина, и Зорин явился.
Сначала в отдалении зажглись две золотистые точки – фары, затем послышался звук автомобильного мотора. Машина проехала совсем близко от притаившегося «фольксвагена», и какое-то время Кремнев с ужасом ожидал выстрелов.
Зорин остановился метрах в пятидесяти впереди и боком, как краб, выбрался из машины – темный силуэт в длинном плаще на фоне отсвета фар. Вытянув руку с чем-то, напоминающим издали пульт дистанционного управления, он стоял неподвижно.
