Ветер над островами - Круз Андрей "El Rojo" (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
— Меньше трех недель.
— Мне показалось, что дольше, — удивилась она. — Как сходили? Как Вера?
— Вера — умница, со всем справляется, — вполне искренне высказался я. — Поэтому и сходили удачно, если по балансу судить.
— Сейчас опять уходите?
— Да, уходим, — кивнул я, подняв глаза от тарелки. — Сама понимаешь, что без этого нельзя, так надо.
— Знаю, что надо, но… — чуть замялась она. — Ты себя береги там, в общем, хорошо?
— Я себя всегда берегу, — не очень искренне сказал я.
— Да, даже по голове получил так, что памяти лишился, — усмехнулась она. — Извини, нельзя так шутить.
— Да можно, все в порядке, — возразил я. — У меня ничего не болит.
— Ну… у тебя кто-то мог остаться там, откуда ты.
— У меня никого нигде не осталось, — сказал я, посмотрев ей прямо в глаза. — И никого не было. Веришь мне?
Аглая долго смотрела, не отводя глаз, потом, словно что-то вспомнив, медленно кивнула:
— Верю, — но глаз не отвела и дальше.
Пауза немного затянулась, затем она спросила, явно сомневаясь в том, следовало ли это делать:
— Там… не все так просто, да? Я имею в виду… ну как вы с Верой встретились.
— Почему ты так думаешь?
— Она что-то хотела мне сказать, потом передумала. Но немного проболталась. Мы с ней как лучшие подруги, ты ведь знаешь.
— Знаю, — сказал я и добавил: — Все верно, не так там все просто.
— И памяти ты не потерял, — добавила она уже утвердительно.
— Не потерял.
— А в чем секрет тогда?
— Что это за секрет, если его всем рассказывать? — попытался я съехать на шутку.
— Я — не все, — решительно заявила она. — Ты для меня тоже не все, мы встречаемся. Хочешь, чтобы это все… — она кивнула почему-то на стол, словно подразумевая обед, хотя говорила совсем о другом, — продолжалось — будь со мной честен. Пожалуйста.
— Хорошо, — кивнул я. — Только… — Тут я даже не нашелся сразу со словами. Как вот объяснить то, что придется сейчас объяснять?
— Только что?
— Давай сразу условимся, с самого начала: я — не сумасшедший, хорошо?
Я ожидал недоумения, но она лишь чуть-чуть нахмурилась и кивнула:
— Хорошо, мы условились.
— А еще это тайна. Для всех, кроме Веры и теперь тебя.
— Хорошо.
Я подумал немного над вступлением к речи, но в голове ничего путевого не сложилось, мысли путались. Тогда я просто откинул крышку маленького подсумка, висящего на ремне, и вытащил оттуда часы, свой дорогой и модный швейцарский хронометр «Бланпа».
— Знаешь, что это такое? — положил я их перед ней.
— Часы, — сказала она, посмотрев внимательно и покрутив в руке. — Такие, каких я никогда не видела. У нас ничего подобного не делают, как мне кажется.
Я запустил руку в тот же подсумок и достал небольшую карточку с моей фотографией — мои водительские права. И тоже выложил перед ней.
— Что это?
Ее тонкие пальцы с коротко остриженными ногтями покрутил и документ, зачем-то постучали его ребром по столу, затем вновь начали крутить.
— Это ты… — сказала Аглая, глядя на фотографию. — С цветом… а это что?
Ее палец перескочил на дату.
— Это год моего рождения, — сказал я. — И город, в котором я родился. Такая вот штука получилась.
Мы все же с Аглаей поцеловались. Один раз всего, зато по-настоящему. А так даже обнять толком не дала, вырвалась. Но когда я пообещал и завтра к вечеру заехать — заметно обрадовалась.
А рассказу моему она поверила. Действительно поверила, я это понял, то есть не сделала вида, что верит, для того чтобы я еще больше не распсиховался. И сумасшедшим не сочла. Даже мобильник мой не понадобилось показывать, а то он у меня все равно дома спрятан. Зато расспросов было — до глубокой ночи засиделись. Она даже остаться ночевать предложила, но, поскольку подразумевалась гостевая комната, что совсем не вдохновляло, я сразу отказался.
— Домой по темноте не страшно будет? — спросила она с подколкой.
— А у меня вот, — похлопал я по револьверу на боку. — Очень помогает. От всего. Даже от акул — я тебе рассказывал.
А вообще домой добрался только благодаря Зорьке, которая дорогу видела. Было новолуние, света совсем мало, шел бы пешком — точно бы ноги посбивал. А вот лошади все равно — кажется, ни разу не запнулась. Кстати, заметил, в чем удовольствие от езды верхом: веселее. Не один ты. С Зорькой даже разговаривать можно, хоть она и не отвечает. Это как с собакой гулять или с кошкой общаться. Вроде и не разговор, но все равно поблизости кто-то живой и к тебе душевно расположенный, а это уже немало. Вот всю обратную дорогу я с кобылой своими мыслями и делился. Мыслями о жизни и возможных радужных перспективах. Зорька кивала и иногда фыркала, так что взаимопонимания мы достигли.
Дальше… а что дальше, дальше вроде как ничего не изменилось, внешне. Но при этом появилось ощущение, что в моих отношениях с Аглаей что-то поменялось к лучшему, словно какой-то барьер убрали. Трудно лгать любимой женщине — не будет от такой лжи удачи. Да и она как-то по-другому стала себя вести, более открыто, наверно, и более доверчиво. Надо ли говорить, что на следующий вечеря вновь поскакал к ней домой, и на следующий, и в пятницу, после того как на «Чайку» были загружены припасы для похода и боекомплект, а по трюму развешаны подвесные койки для ополченцев.
В субботу с утра мы встретились в церкви, на проповеди. И сидели уже вместе, держась за руки и время от времени перехватывая заинтересованные взгляды соседей. Впрочем, если точнее, сидели мы вчетвером — Вера с Пламеном тоже составили нам компанию, и у Веры при этом вид был такой важный, словно она была успешной свахой и гордилась результатами своих трудов.
К нам тихо, стараясь никому не мешать, подошел помощник преподобного Саввы и попросил нас с Верой посетить его начальника сразу же по окончании проповеди.
— Я с вами, — решительно сказала Аглая после того, как Савва покинул кафедру и люди начали подниматься со скамеек по всему залу.
— Преподобный нас двоих хотел видеть вроде бы, — с сомнением сказал я.
— Плевать, — решительно оборвала Аглая. — Я Вере ближе Евгена, и она мне как…
Фразы она не завершила, словно предлагая «вписать нужное». Но я ее понял. О чем пойдет речь — это и так понятно, и обсуждать все это без Аглаи действительно не стоит. Да и кто сможет свидетельствовать в пользу племянницы лучше, чем она? А ее слово, насколько я понимаю, весит в Бухте немало, Аглаю здесь уважают.
— Отлично! — откровенно обрадовалась Вера и обернулась к сопровождавшему ее Пламену: — А вот тебе туда точно нельзя, так что извини.
Тот не обиделся, попрощался с нами и ушел искать свою семью, которая уже направилась к выходу из церкви.
Преподобный Савва, как и его коллега из Новой Фактории, занимал небольшой белый флигель при церкви. Кабинет у него был просторным, но не из гордыни, а потому, что рассчитан был, судя по изобилию стульев и длинному столу, на прием множества людей одновременно. А так все как и у преподобного Симона — беленые стены, простой крест напротив окна, пишущая машинка да шкафы.
Увидев Аглаю, Савва немного удивился, но не сказал ничего, лишь жестом предложил нам всем троим садиться. Что мы и сделали.
— День вам добрый, — поздоровался он после того, как мы расселись, и попутно наливая каждому по стакану прохладной чистой воды. — Я, собственно говоря, позвал вас затем, чтобы назначить день заседания комиссии. — Он придвинул к себе перекидной календарь-ежедневник и взял карандаш из стаканчика, представлявшего собой короткий спил от толстенного стебля бамбука. — А больше пока ничего обсуждать и не собирался.
— А мы бы все же задать несколько вопросов хотели, — взяла на себя инициативу Аглая. — Раз уж мы все здесь собрались, и как раз по этому поводу.
— Я слушаю, — обернулся к ней преподобный.
— Назначать день надо было раньше, до того как официальный защитник моей племянницы, — тонкий палец Аглаи указал на меня, — собрался воевать с неграми. Сначала надо было решить основной вопрос — по ее статусу. Иначе получается, что есть риск… — продолжать фразу Аглае явно не хотелось, но преподобный ее понял.
