Дисбат - Чадович Николай Трофимович (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
– Тебя это больше всех касается? Ты кто? Президент? Министр обороны? Или митрополит? Ты осужденный! Причем безвинно. Твое пребывание здесь не лезет ни в какие законные рамки. Я не прав?
– Прав, прав. – Димка стал поправлять пучки полыни, из которых была выложена магическая фигура.
Синяков представлял себе эту встречу совсем по-другому. Все складывалось как-то не так. Пройдя через столько мытарств, он нашел наконец своего сына. Но это был уже совсем не тот Димка, который всегда смотрел отцу в рот и на улице доверчиво вкладывал свою ладошку в его руку.
– Ты мне вроде и не рад, – произнес Синяков упавшим голосом.
– Рад, почему же… Хотя лучше бы тебе сюда не соваться. Это, батя, не твоя война.
– Я на нее, кстати сказать, и не рвусь. Я пришел за тобой. Разве ты не хочешь вернуться?
– Кто же этого не хочет… Только как я ребятам в глаза гляну, когда прощаться будем?
– Они обречены! На вас поставили крест! Вас все предали! И власть, и Воевода, и даже народ, который ничего не знает да и не желает знать! Оставшись здесь, ты обрекаешь себя на смерть!
– Это мы еще посмотрим! – Димка ни с того ни с сего подмигнул отцу.
– Хочешь, чтобы мое сердце разорвалось? Если бы ты только знал, что я пережил, добираясь сюда. Не жалеешь меня, так пожалей хотя бы мать!
– Жалею я вас, успокойся… И тебя, и мать. Только стыдно мне уже под мамкину юбку прятаться. Пойми, я здесь не за власть сражаюсь. И не за Воеводу. Я за себя самого сражаюсь.
– Похоже, мы говорим на разных языках…
– Что уж тут поделаешь… Так, наверное, было всегда. Я молодой, а ты старый. Не в смысле, что дряхлый, а вообще… Поживший… Ты боишься оглядываться в прошлое. И меня этому учишь. А у меня нет никакого прошлого. У меня все впереди. И на этой дороге я должен пройти через все, что ни выпадет. И через суд, и через дисбат, и через бесов, и еще через многое другое… А сейчас извини. Скоро опять начнется заваруха. Надо хоть как-то подготовиться…
– С чего ты взял? Вроде угомонились бесы. – В душу Синякова вкралось подозрение, что Димка просто ищет повод прекратить этот тягостный разговор.
– Способность у меня такая открылась. Бес еще только собирается какую-нибудь пакость совершить, а я уже чую. Потому, наверное, и уцелел… Те двое, что вместе со мной сюда прибыли, в первый же день сгинули… Меня даже комбат похвалил. Из тебя, говорит, со временем еще тот колдун получится. Нечистая сила рыдать будет.
– Вот даже как… И откуда что взялось? Раньше ты все больше с техникой возился… Впрочем, ясно. По материнской линии пошел. Мамаша твоя – ведьма из ведьм.
– Да и ты перед бесами не спасовал. А это не каждому дано. У нас есть старослужащие, которые от одного их вида в штаны кладут. – Димка умолк, вслушиваясь во что-то, доступное лишь ему одному. – Ты бы, батя, лучше в тыл вернулся. Здесь сейчас жарко будет.
– Даже и не заикайся, – твердо ответил Синяков. – Я остаюсь с тобой.
– Как хочешь. Нам каждый человек дорог. Только учти, сейчас бесы другие козыри предъявят. Повесомей.
В пустые окна лесопилки влетела стая крылатых уродцев, похожих на крошечных чертенят.
– А ну выметайтесь отсюда, христово стадо! – хором завопили они. – Иначе из вас сейчас клоунов сделают! Сам Соломон скоро будет здесь.
– Прочь пошли, мандавошки! – Димка запустил в них поленом и уже специально для отца пояснил: – Это мы такую кликуху ихнему авторитету дали. Вот бесы и подхватили. У них в общем-то не принято друг друга по имени называть. А тут прижилось. Соломон да Соломон. Много я о нем слышал. Гад еще тот. Дров может наломать, если захочет.
– Я в курсе, – кивнул Синяков.
Димка тем временем высунулся в окно и, сложив ладони рупором, крикнул:
– Парни, быть всем начеку! Бесы нам какой-то сюрприз готовят! Пусть кто-нибудь к ротному сбегает! Без подмоги нам долго не продержаться.
Вновь взыли волки-оборотни, и на разные лады заголосила всякая бесовская шваль. Нечистая сила со всех сторон собиралась к лесопилке, однако очертя голову никто в атаку не бросался. Бесы явно кого-то ожидали.
Вдруг кавардак в задних рядах прекратился как по мановению волшебной палочки. Послышались возгласы: «Идет! Идет!» Толпа бесов расступилась с такой поспешностью, словно здесь вот-вот должна была проехать ассирийская боевая колесница, сплошь ощетинившаяся пиками, серпами и косами.
В образовавшийся проход неспешным шагом выступило создание, внешний облик которого описать было невозможно, поскольку его пока просто не существовало. С калейдоскопической скоростью менялись контуры фигуры и черты лица. На каждый очередной шаг приходилось по пять-шесть перевоплощений. Бес как бы подбирал для себя соответствующую внешность, долженствующую если и не запугать противника, то по крайней мере озадачить его.
Какой-то солдатик попытался преградить ему путь, но тут же сам превратился в тучу праха, которую услужливо налетевший порыв ветра развеял в окружающем пространстве.
– Атас! – крикнул Димка, чья внезапная бледность проступила даже сквозь пятна копоти. – Все сюда!
Повторять это предложение или, если хотите, приказ, не пришлось. Солдатики врывались в двери, запрыгивали в оконные проемы и быстро занимали места внутри магической фигуры. Сейчас они даже материться перестали. Осознание столь бедственного поворота событий дошло до всех – и до самых тупых, и до самых отважных.
Между тем бес, с легкой руки Додика нареченный Соломоном, уже замаячил в дверях лесопилки. Передвигался он с прежней вальяжной неторопливостью, но в иные моменты уследить за ним было просто невозможно, как и за летящей пулей.
Перевоплощения прекратились. Похоже, что бес окончательно определил для себя тот облик, в котором собирался завершить начатое дело.
Теперь перед горсткой испуганных солдатиков предстал величественный человек, напоминавший собой сразу всех известных тиранов нынешнего века. Статью он удался в генерала де Голля, усищами – в Отца народов, нижней челюстью – в дуче, залысинами – в Великого кормчего, пронизывающим взором – в Хуана Доминго Перона, а легким, но неистребимым налетом плебейства – в фюрера. И все это, взятое вместе, очень напоминало Синякову какую-то вполне определенную личность, уже виденную им раньше.
– Приветствую вас, – произнес Соломон голосом, для такой богатой фактуры несколько писклявым. – Почему приумолкли? Бояться меня не надо. Пришел я в этот мир надолго, а может, и навсегда. Поэтому привыкайте. А для начала не мешало бы восславить мое явление перед человеческим племенем. Громко, хором, а главное – искренне. – Он поднял обе руки, словно собираясь дирижировать. – Поехали! Раз, два, три!
– Козел! Шут гороховый! Упырь! Рвань мохнорылая! Вахлак! – раздалось в ответ.
В Соломона полетело все, что оказалось у людей под рукой – заранее заговоренные осиновые колья и обыкновенные булыжники, сушеные жабьи потроха и толченый с перцем чеснок, экскременты черного кобеля, собранные безлунной ночью на перекрестке дорог, и щепки от гроба самоубийцы.
– И что вы за племя такое, – произнес Соломон с брезгливой улыбочкой (сам он не пострадал ни на йоту). – Все бы вам только мусорить. Как вас только мать-природа терпит. Нет, вопрос с вами нужно решать. Причем самым кардинальным образом.
Небрежным жестом он извлек из угла метлу, которой еще секунду назад там не было, и принялся размахивать ею, не очень старательно имитируя работу дворника. И при каждом таком взмахе разнообразный сор, покрывавший пол лесопилки, бесследно исчезал, словно проваливаясь в иное измерение.
Стоявший впереди Синякова солдатик, по виду старослужащий, выхватил из кармана листок с рукописным текстом и принялся громко декламировать какое-то заклинание, начинающееся со слов: «Изыди, тварь кромешная…» Другие нестройно поддержали его.
– Это вы обо мне? – огорчился Соломон. – Неблагодарные! А я ведь, признаться, хотел избежать насилия. Что нам, спрашивается, мешало провести небольшой философский диспут? Поговорить о небесах и преисподней. О смерти и бессмертии. О коварстве и долготерпении. О вампиризме и вегетарианстве… А вы сразу: «Тварь кромешная». Нехорошо.
