Всадники Одина Цена человечности (СИ) - Морошко Сергей (книги полностью .txt) 📗
– Ты совсем глупый или притворяешься?
– Не умничай. Говори! – Для верности он несильно выкрутил ей руку. Ничего травмоопасного, но крайне неприятно.
– Дурак!.. – зашипела она от боли. – Это имя знают все. Латифа Ан Хенбан Хенк – младшая сестра Великого Имана, правительница Камня Торрент. Прекрати, а не то я закричу!..
– Не закричишь. – Ян отпустил ее руку, затем схватил инъектор со стола и молниеносно вонзил иглу ей в шею.
Она даже успела немного дернуться, понять... Больше ничего... Она тяжело осела на пол и больше не двигалась...
Ян вытащил из поясного мешочка небольшой керамический пузырек, откупорив, отбросил пробку на пол – флакончик поставил рядом со стаканами. Труп Амирхана он избавил от веревок и уложил поудобней на подушки, рядом с йольфинкой. Полюбовался получившейся композицией, чуть отойдя в сторону. Вернулся и вложил миниатюрную ручку девушки в ладонь Амирхана. Теперь точно все. На всякий случай он прихватил с собой веревку и тем же путем покинул бордель.
Слишком просто. Ас не мог не знать, что подобная работенка не вызовет у модификата-убийцы проблем. Тем более, здесь не было ни камер слежения, ни датчиков движения, ни андроидов-охранников. Отпечатки пальцев снимать еще не научились, как и определять причину смерти с помощью гистологии. Наверняка, это лишь проверка, и впереди Яна ожидало что-то более серьезное.
Карлик потер переносицу.
– Вот, значит, как? Заговор.
Ян кивнул. То, что это заговор, было ясно с самого начала.
– Расин Эр Фархат Фаис – лидер оппозиции.
– Ясно. Не ожидал. Сколько?
– Четыре оправы: Лан-Дан, Дудлин, Ван-Кувер, Капин-Ган.
– Одна женская... – Нахмурился Рунг. – Что еще?
– Перед смертью Амирхан упомянул одно имя: Латифа…
Карлик хмыкнул.
– Ну оно и понятно. Латифа Ан Хенбан Хенк была его невестой. Странные вы все-таки, люди. Имея нареченного, любя его, вы все равно желаете большего… И это приводит к… последствиям, – пространно сказал он. Ян ничего не ответил, а про себя подумал, что ас забывает о последствиях принятой ими модели отношений. Хотя… какое дело высокородному норду до метисов?..
– Документы достал?
Ян неспешно выложил на стол пачку писем. Карлик тут же начал их перебирать, быстро просматривая по-диагонали. Вдруг он выдал длинную сердитую конструкцию на асинге[2], видимо, не сдержавшись. Затем вернулся к стандарту:
– Уходи. Мне надо подумать.
Ян вздернул одну бровь, но с места не шевельнулся.
– Ты глухой? Иди к себе.
– Хорошо. – Ян пожал плечами.
– А, нет, стой! – Ян обернулся. – Ты читал? Читал их?
– Нет, Великий Визирь, не читал. Как ты и приказывал. – Он не врал.
– Хорошо. Теперь иди. Я позову, когда понадобишься...
Отчитавшись перед «хозяином», Ян направился к себе. Хотелось лечь спать и забыться, хотя бы ненадолго. А еще поговорить с Йоргом. Но он сомневался, что получится. Меж ними медленно, но уверенно расползалась трещина. Ему это категорически не нравилось, а что можно сделать, как остановить, он не знал. Его подводила собственная психика. Вместо эмоций брата он все чаще ощущал свои…
Задумавшись, он чуть было не сбил кого-то с ног.
– Ой! Ян, ты вернулся! – Тана повисла у него на шее, но тут же отпрыгнула, явно смущенная своим поведением.
– А. Да, – рассеянно ответил он. Не зная, что сказать.
– Ян… Мы можем поговорить? Нет, не так. Мы должны поговорить! – протараторила она, не глядя на Яна.
– Ну, давай поговорим, – Ян даже немного опешил от такого напора и перемены в настроении.
– Насчет Йорга, – нахмурилась она. – Ты обязан с ним замириться.
– Я обязан что? – не поверил своим ушам Ян.
– Замириться. Ему плохо. Совсем не свой стал.
– Тана… Мы сами разберемся, хорошо?
– Нет! Я вижу, как вы разбираетесь! Не разговариваете друг с другом! А виновата я!
– Почему это ты?
– Он ревнует тебя ко мне. Сильно! Он мнит, что я тебя к себе приворожила. А ты знаешь, что это не так. Поговори с ним! – Тана кричала, а в глазах стояли слезы. Она кинулась на Яна и принялась колотить по груди, судорожно всхлипывая.
Он сначала растерялся, не зная, что делать. Потом схватил ее за руки, стараясь не причинять боли, и прижал к себе. А Тана забормотала:
– Ты не понимаешь. Вы одно, а я одна… Я тоже хочу быть не одной… Я видела, я все видела… Он говорил со мной… Он приходил ко мне… Вы должны помириться… Я не хочу… Нельзя одно разбивать на части!
Она снова заплакала. Громко, надрывно. Видимо, в ней долго копилось, а теперь, нашло выход, прорвалось... Краем глаза Ян увидел спешно удаляющегося брата. Выругался про себя. Ведь этот идиот опять все не так понял. Хотелось броситься вслед, остановить, поговорить… Но в руках он держал плачущую девчушку, искавшую в нем опору. И ему совсем не хотелось отпускать ее. Выбирать между любовью и ответственностью.
***
Так они простояли долго, покуда не затекли ноги. Потом она успокоилась. Ей стало стыдно... Стыдно, что горлопанила без умолку. Что Ян о ней подумал? Истеричка дерганая, вот и все... Зачем она не в свою дырку полезла, своих, что ли, бед не хватает? А теперь... разбередила себе душу, и ревет белугой. И хоть и слезы больше не текут, да душа-то плачет. И ничем ее теперь не утешить...
Она оттолкнулась от Яна, оторвала лицо от его груди и сказала твердо:
– Ты извиняй меня, дурочку. Не высыпаюся я, думаю больно много. Так что пойду я сны смотреть в чертоги Дремы.
Она дернулась сделать ноги, но Ян ей не дал. Он не отпускал ее рук. Лицо его было сосредоточенным и каким-то больным, будто бы гложило его что-то. Никогда она его еще таким не видала.
– Отпусти. Я как бы спать собралась. – Вдруг ей отчего-то захотелось врезать Яну, да посильнее. Чтоб кровь носом у него пошла. Чтоб убрать это выражение скорби на лице, стереть на веки и больше не видеть.
И так было гадко. А тут...
Он отпустил. Без слов. Рванувшись, она побежала к себе. Нужно упасть, забыться и уснуть. Тана помнила, как в детстве, ежели наплачется, то снов той ночью не видит. Может, и сейчас получится так. Ей больше не хотелось этих снов.
Тана не стала раздеваться, только ослабила шнуровку на штанах, разулась да сбросила ремень. А потом упала лицом в подушки и больше не шевельнулась. Темнота окружила ее густым плотным туманом. «Не надо снов... Больше не надо снов...» – подумала она и закрыла глаза.
Опять... Все опять... Он снова пришел... Бог... Ее Бог... Как и всегда, он красив, светится изнутри чуть голубоватым светом. Огромные зеленые глаза, бледная кожа и огненные волосы... Локи... Бог Огня. Бог домашнего Очага. Просто Бог. Он снова явился к ней. В который раз. Его лик бледен, а Его голос нежен, словно перезвон серебряных колокольцев.
Он подходит к ней близко-близко. Такой высокий. Статный. Выше всех. И лицо его светится добротой. Он осторожно присаживается рядом с ее постелью на пол. Он смотрит ей в глаза. Такой добрый, теплый и нежный.
– Дитя... – шепчет он. – Ты запуталась, дитя... Я помогу тебе, дитя...
Слезы застилают ей глаза. Стекают ручьями по щекам. Он протягивает руку. Не такую, как у людей, не такую, как у йольфов. Руку Бога. Стирает своими шестью пальцами слезы, а потом слизывает их тонким раздвоенным языком.
– Дитя... Ты слышишь меня, дитя? Я с тобой...
Она завороженно кивает. Смотрит в лицо своему Богу.
И вдруг ей стало хорошо и спокойно.
Это Бог. Он ее поймет.
– Я знаю, что тебя гложет, дитя... Ты увидишь... ее... Почувствуешь ее... Я знаю, как это... терять... Не бойся, дитя, я останусь с тобой...
Он медленно встает и смотрит на нее добрыми светящимися в темноте глазами.
– Я буду с тобой, дитя... – повторяет он в который раз и растворяется в темноте...
Она смотрела в ночь. И не знала, грезит она или бдит. Вокруг все еще витал тонкий аромат цветов. Такой всегда витает, когда Бог приходит. Она все еще не понимала своих видений. За что Асы ниспослали ей такое наказание? За то, что солгала тогда на помосте? Так ведь лжа была во благо. А вернулось сторицей... Она больше не сомкнула глаз этой ночью. Ей не хотелось снов...
