Новый порядок - Косенков Виктор Викторович (прочитать книгу .txt) 📗
«Нет никаких сомнений в том, что убийство семерых милиционеров — это провокация. И провокация, организованная Президентом. Если мы начнем вдаваться в детали и смотреть на ситуацию с точки зрения выгоды, мы поймем, что в плюсе оказывается только президентская клика. Прямое президентское правление, чрезвычайная ситуация, роспуск парламента и правительства — вот что ждет нас в ближайшем будущем».
«Митингующие отступили в сторону Белого Дома. Депутаты, верные Президенту, покинули здание парламента, оставшаяся оппозиция все-таки собрала кворум. На площади, с помощью строительной техники, возводятся баррикады. Мэрия выразила решительный протест и призвала москвичей не вмешиваться в конфликт. Позицию мэра осудили активисты СПП, назвав ее трусливой. По сведениям, просочившимся в печать через анонимные источники, митингующим оказали поддержку видные чины в МВД и Минобороны».
Там внизу, за окнами, по ветвям деревьев прыгала все та же толстая ворона. Она плотно прописалась за кремлевской стеной и чувствовала себя тут как дома. Всегда чисто, всегда прибрано, но тем не менее всегда можно что-то найти, что-то подхватить в клюв, не боясь попасть в цепкие лапы московских котов. Представители семейства кошачьих, проживающие в Кремле, были толстыми, ленивыми и начисто лишились охотничьего инстинкта. В отличие от крыс. Однако крысы жили в подвалах и редко поднимались наверх. Президент успел привыкнуть к птице и даже, в крайне редкие минуты отдыха, пытался ворону приручить. Бросал из окна кусочки хлеба, чем в первый раз чуть не довел охрану до сердечного приступа. Пернатая хлеб исправно подбирала и, склонив голову на бок, присматривалась к первому лицу в государстве. Ребята из охраны между собой дали птице звание Президентской и, в свою очередь, незаметно кормили.
Как и в тот раз, когда Липинский с треском ушел в политические беженцы, Президент стоял спиной к тем, кто сидел за столом.
— Основная проблема — в Западном округе, — бубнил новый министр внутренних дел. — Там… В данный момент…
— Ну что там в данный момент? — поторопил Президент.
— Происходят массовые погромы, — выдавил наконец министр. Все понимали, и он сам в том числе, что его должность временная. Просто некого было толкнуть на освободившееся место, Когда все уляжется, его перекинут куда-нибудь в другое место, и это кресло займет человек, больше подходящий и по темпераменту, и по умственным способностям. Собственно, нынешний министр не возражал, — Массовые погромы магазинов и торговых точек. В основном грабят алкогольные магазины и пункты торговли аппаратурой. Разграблено также несколько охотничьих магазинов. Экономический ущерб…
— Будем подсчитывать позже… — оборвал его Президент. — Чем в этих районах занимается милиция?
— К сожалению, перешла на сторону Нового Правительства.
— Бога ради, перешла так перешла, но, черт побери, почему надо при этом пренебрегать своими непосредственными служебными обязанностями?! — Президент стукнул кулаком по столу. — Что в остальных районах?
— Картина пока сложная. Часть милиции перешла на сторону Нового Правительства, часть объявила о своем нейтралитете.
— То есть они собираются выполнять свои обязанности при любой власти?
— Да.
— Хорошо. Как поставлена охрана объектов класса А?
— Им объявлена общая тревога. Процессы законсервированы. Здания взяты под охрану силами спецназа. Московский инженерно-физический институт полностью закрыт. Ведутся работы по консервированию критического стенда, затем…
— В Москве порядка одиннадцати испытательных реакторов, не считая химических объектов, не нужно перечислять все. Времени немного. Что с Останкином?
Министр вздохнул. Пауза затянулась.
— Останкино? — громче повторил Президент.
— В данный момент в руках Нового Правительства.
— Каким образом?
— Пока трудно сказать.
— Что с дивизией имени Дзержинского? — Президент называл ОДОН по старинке.
— Переведена на казарменное положение еще вчера.
— Чью сторону они примут в конфликте?
— Пока трудно сказать…
— А что легко сказать?! Вообще, что-нибудь можно сказать или нет? Немедленно выясните! Меня волнует именно эта дивизия, это понятно? Каково положение, чем мы располагаем, черт возьми. Можете считать, что мы на войне!
— Есть! — Министр вскочил. — Разрешите идти?
— Идите.
Хлопнула дверь.
Президент смотрел в окно.
— Министр информации.
— Да?
— Вы мне обещали урегулировать ситуацию с так называемой независимой прессой. Что случилось? Денег нет?
— Есть, господин Президент. — Голос информационщика был вялый, унылый. Так мог бы говорить сытый и всем довольный тюлень. — Только они… не берут.
— Это ново…
— Точно так. Не берут. У меня такое ощущение, что им кто-то дал больше.
— Конечно дал, — кивнул Президент. — А вы что думали?! По образованию вы экономист, кажется?
— Да, — в голосе «тюленя» послышались настороженные нотки.
— Тогда готовьтесь стать бухгалтером, если завтра к полудню не прекратятся эти антиправительственные вопли. Напомните им, пожалуйста, что конституционный режим еще никто не отменял. А чем кончится эта смута, они даже представить не могут. Как вы это сделаете, меня не волнует. Теперь все свободны. Александра Степановича попрошу остаться.
Толокошин, словно заранее знавший об этой просьбе, даже не попытался встать.
Когда все вышли, Президент отошел от окна. Сел за стол. Распрямил плечи, с удовольствием помассировал себе шею.
— Какая, однако, получилась ерунда, — тихо сказал глава государства.
Толокошин молчал.
— И осень наступила как-то быстро. Наскоком. Не люблю осень. В школе читал Пушкина: «Унылая пора…» И не понимал. Чем его так поразили эти листья? Не понимаю до сих пор. Скажите мне, Саша, что там у нас в активе.
— В активе, — Толокошин хрустнул пальцами, — у нас ОДОН…
— Дивизия Дзержинского?
— Она самая, — подтвердил Серый Кардинал. — Вероятность лояльности девяносто шесть процентов. В активе у нас, конечно же, Кремлевский полк. Сами понимаете. И еще ОЗГИ. Все Управление. Сейчас они спешно вытаскивают всех, кого могут. Из командировок, из отпусков и так далее.
— А что это нам даст?
— Ну, даже без дзержинцев мы центр удержим.
— Удержим?
— Да, — кивнул Толокошин. — Только удержим. О штурме Белого Дома пока речи не идет.
— А с ОДОНом?
— Появляются шансы. К тому же есть еще спецчасти. И те, кто не перешел на сторону Нового Правительства.
— А что у нас в минус?
— Помимо боевиков из числа гражданского населения и примкнувшей к ним милиции, есть еще один немаловажный момент. — Толокошин нахмурился. — В Министерстве обороны есть достаточно большое количество людей из Нового Правительства.
— Точнее?
— Точнее, сам министр, его зам и несколько сочувствующих.
— Сука… — процедил Президент.
— У нас есть риск, что в Москву будут введены войска мятежников. В ответ на это мы можем рассчитывать на верных нам генералов, которые, в свою очередь, могут двинуть…
— Не могут, — тихо сказал Президент.
— Почему? — У Толокошина было удивленное лицо.
— Вы помните девяносто первый?
— Да, конечно.
— Федералы. Повстанцы. Бэтээры с одной стороны, танки — с другой. Я иногда задумываюсь, почему тогда не было бомбардировок? Это же гражданская война, понимаете? Мы только-только разобрались с этими «борцами с антинародным режимом», дали им землю, уничтожили почти все схроны. Почти каждого держим под контролем. И опять? Нет. Если в Москву придет армия, я покину свой пост.
— Но это же…
— Никаких возражений. Россия не может с каждым новым президентом получать новую гражданскую войну. Со старыми бы разобраться. Пока речь идет о беспорядках, о милиционерах, которые возомнили о себе бог весть что, об оппозиции, которая готова продать все на свете за кусок пирога. Но если мы начнем говорить о действующей армии… Нет. Ни Москве, ни России этого не нужно. Если они хотят, чтобы я ушел со своего места, я уйду.
