Тонкие грани. Том 5 (СИ) - Кири Кирико (книги без регистрации TXT, FB2) 📗
Не успел я оглянуться, а Джек уже по телефону сообщал хорошие новости остальной команде. И как я понял, они тоже радовались новости. И только мне было беспокойно.
Может потому что есть что-то, что ты упустил?
Голос сестёр говорил хитрым голосом того, кто знает о чём-то, что неведомо мне.
Или ты забыл о недавней проблеме, которая столь незначительна, что ты её отбросил?
Я все проблемы решил, разве что Брюссель и банды ещё не до конца. А ещё тот Ли.
О нет, есть и другая проблема, куда ближе к тебе. Ты знаешь…
Ишкуина. И то, что она разузнала обо мне. Но мне плевать, пусть. Если она думает, что этим можно на меня давить, то сильно ошибается. Зубки сломает свои об меня. Это совсем не угроза для такого, как я теперь.
А кто сказал, что она имела ввиду конкретно это?
Мерзкий хихикающий голос медленно удалился, оставив меня и моё сознание одного. Моя личная шизофрения, которая то прогрессирует, то отступает. Но она была права, именно Ишкуина могла быть поводом для бессознательного беспокойства, причину которого я не мог идентифицировать. И её знание моего секрета.
Надо будет поговорить с ней об этом, чтоб раз и на всегда закрыть этот вопрос. И только от Ишкуины будет зависеть, как для неё это закончится.
Глава 222
— Обещаю, что отстану после этого от тебя, колокольчик, — выдохнула Ишкуина в трубку, наслаждаясь ситуацией. — Разговор предстоит важный и чисто деловой. Хотелось бы переговорить…
— Вот возьмёшь и приедешь ко мне, — отрезал Томас. — До свидания, Ишкуина, — после чего бросил трубку.
Но она не расстроилась. Он придёт. Прилетит сюда сам, а пока…
Лёжа на кровати, обнажённая и влажная, Ишкуина мечтательно смотрела в потолок, отбросив телефон, наслаждаясь атмосферой. В комнате было жарко. Очень жарко, и при этом чувствовался нежный, но в то же время тягучий сладковатый аромат. Казалось, он пропитывал не только вещи, но и твои собственные мысли, будто опьяняя. Вместе с ним чувствовался запах разгорячённых тел, не пот, а тот самый, настоящий, практически индивидуальный. Добавить к этому всему ауру Ишкуины, и получался настоящий адский букет, который очень быстро вызывал соответствующую реакцию.
Спешить некуда, скоро она вновь позвонит, и колокольчик уже не сможет отказаться встретиться с ней.
— И как тебе, моя святая девочка? — спросила она, поглаживая нежную кожу рядом лежащей девушки. — Видишь, не так уж всё и плохо, не всё так страшно. Поговорила с твоим молодым человеком. Знал бы он только…
Знал бы колокольчик, что Ишкуина разговаривала с ним, тут же приголубливая рукой его ненаглядную, что лежала рядом с ней такая же обнажённая и мокрая. Девушка, которая опустилась в море собственной похоти и разврата. Ишкуина едва ли не ныла от наслаждения, которое доставляла эта ситуация. Неправильная, грязная, похотливая, будто фантазия какого-нибудь извращенца. Разговаривать с человеком, чью подружку ты оприходываешь в этот самый момент, в эту самую секунду. Которая предала его, отдалась другой. И он не знает, что его любовь совсем рядом, но уже не принадлежащая ему. Он даже может слышать её, но не понимает этого.
Эта ситуация не была первой, но до сих пор не надоела Ишкуине.
— Не плач, — повернулась Ишкуина к своей новой жертве. Та лежала к ней спиной, и потому ей пришлось перевернуть её лицом к себе. Её встретил стеклянный, не совсем осмысленный взгляд. — Видишь, всё не так страшно, как ты думала. Я ведь нежна, не так ли?
— Мне плевать… — одними губами ответила Мария.
— Нам всем на что-то плевать, — улыбнулась Ишкуина, гладя её кончиками пальцев по всему телу и вызывая волну мурашек. — Ты такая хорошая… вкусная… Видишь, тебе даже ничего делать не пришлось, я всё сама, всё сама. Чувствуешь уже в душе спокойствие? Ну же!
Ишкуина перевернула её на спину и легла сверху. Это бы выглядело эротично, две обнажённые девушки на смятой кровати, если бы одну из них сейчас не ломали. Ломали не силой, но лаской и заботой, похотью и развратом, пытаясь разрушить внутри жертвы все принципы и барьеры.
Ишкуина суетилась вокруг своей жертвы, даря ей всё своё мастерство и заставляя её раз от раза вздрагивать и жалеть ещё. Да и получила Ишкуина не только удовольствие, но и много какой интересной информаций. Люди не в себе бывают очень разговорчивыми. И всё же она ещё не закончила.
— Загляни мне в глаза, деточка, — тихо произнесла она, испуская с новой силой свою ауру. И Мария мгновенно поддалась ей. Тело сразу ответило возбуждением и мутным взглядом. — Я всегда добиваюсь своего, и уверена, что ты отлично провела время, ведь я старалась. Ну скажи же…
— Чего тебе… — казалось, Мария смотрит на неё в упор и не видит.
— Тебе даже делать ничего не пришлось, всё я! Могла бы и сказать спасибо, — она поцеловала её в губы, потом в шею, спустилась к груди, выдохнув. — Давай, скажи спасибо, малышка, — и продолжая осыпать её тело поцелуями.
— Спа-а-асибо… — пробормотала та, продолжая глядеть куда-то в потолок.
— Хорошая девочка…
И вновь всё повторилось. И вновь они были чем-то единым целым. Сплетались между собой, отдавались страсти, где Ишкуина брала всё на себя. Как она иногда говорила, нет ничего приятнее, чем видеть, какое удовольствие ты приносишь человеку. Разрушающее удовольствие. Она владела ею, могла направлять, дразнить, заставлять двигаться навстречу, покрываться мурашками и издавать сладкие звуки. Девушка принадлежала ей.
Когда ещё одна партия закончилась, Ишкуина вновь лежала сверху Марии. Наслаждалась ощущением нежной гладкой кожи под собой, стучащего сердечка ещё одной пташки в её власти, этих мурашек, влажного тепла, запаха… Это её стихия, это её природа, это её единственная радость из всего, что осталось вокруг.
— Знаешь, я подумала, что уйти без памятного подарка… ум-м-м… Ишкуина обязана оставить тебе напоминание о том, что ты теперь не будешь прежней… — она спрыгнула с кровати, подошла к углу комнаты, откуда вытащила ручку и чернила. — Я оставлю тебе памятные рисунки! Ты рада? Ну давай же, пташка, пропой ответ! Я не хочу хвастать… — Ишкуина села на край кровати, разглядывая своё полотно, — но рука у меня набита. Долгие годы практики, и я могу сделать тебя прекрасной девушкой. Настоящей расписной красавицей, которая будет выглядеть не уродиной, на которой будто штамп поставили, а настоящей девой с настоящими татуировками. А? Что скажешь? Я всем своим девочкам дарю рисунок, прекрасное напоминание, что они девушки в душе, свободные и сильные, но тебе я подарю сколько угодно картин!
Мария не ответила. Она лишь пялилась в потолок бессмысленным пустым взглядом человека, которому плевать. Ишкуина оседлала её.
— Я оставлю тебе напоминание, детка. Не бойся, это не помешает нашим играм, ведь… — её глаза на мгновение вспыхнули светом, — тоже не обычная девчушка. А теперь не дёргайся, мне не терпится начать…
Ноль реакции. Марию подобным было уже не напугать: ни тем, что с ней уже сделала эта женщина, ни тем, что собиралась сделать в ближайшем будущем. Она умела… ограждаться от внешнего мира и делала это не раз, словно прячась около маленького огонька надежды внутри собственной души. И пусть с болью, с отвращением, но она бы пережила это.
Но ничего не могло заполнить образовавшуюся пустоту после всего, что она узнала.
Мария не двинулась ни разу, когда её расписывали. Ей плевать, уже на всё плевать. На всех. На любой запрет. На любое ограничение. Ей теперь всё доступно и ничего не нужно.
Единственное, что она хотела — взглянуть ему в глаза. Взглянуть в глаза настоящего человека, который скрывался за маской скромного и доброго парня, чтоб понять кое-что для самой себя.
— Я заслужила это… — пробормотала Мария, роняя слёзы. — Я была дурой с самого начала…
***
На следующий день после приезда я уже разрабатывал план по встрече с триадами. Сидел в квартире с Феей и Джеком, поглядывая за тем, как бороздит просторы квартиры Эйко и как Соня пытается создать сосульку. Перед ней уже лежала сосулька, но девчонка не могла угомониться и продолжала пытаться создать «ту самую». А когда Джек пошутил, что у всех девушек бзик на сосульки, получил в ответ от Феи колкость, что с такими, как он, такие фетиши и возникают.
