Химеры (СИ) - Стригин Андрей Николаевич (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
На крутящихся шестернях, до сих пор, виднеются ошмётки от человеческих тел, они не убираются, так как подобраться к ним невозможно.
Полоса препятствия изготовлена в виде лабиринта, множество тупиков, ходов с ловушками, блестят прутья клеток, есть участки, затопленные водой, но под ней что-то бурлит — работают некие механизмы, мостки, над оврагами, а внизу виднеются острые колья.
Неплохо постарались, какая изобретательность, я всё больше убеждаюсь в том, что только война может разорить это «паучье гнездо».
Нас ведут к избам, с любопытством рассматриваю народ: мужики поголовно бородатые, бабы, в цветастых сарафанах, молодухи, как на подбор — кровь с молоком, юноши крепкие, хозяйственные. Во дворах мычит скотина, сушатся стога сена, на оградах развешены разнообразные глиняные горшки.
Заводят во двор, он огорожен глухой оградой. Строение разительно отличается от тех, что видели раннее. Из толстых брёвен сложен барак, окна узкие, крыша перекрыта, так же, брёвнами, и искусно уложена сеном. У барака, выгул — периметр, огороженный частоколом из кольев. В нём прогуливаются будущие покорители Полосы препятствия — народ крепкий, сытый, но в глазах — пустота, знают, что их ждёт. Нам радушно открывают оббитую железом дверь, входим внутрь, пахнет потом, едой, сеном. Часть помещения используется под спальные места, это помост, обшитый досками и, длинный стол — обеденное место.
Дверь за спиной с грохотом закрывается, нас видят, хмуро оглядывают, нехотя подходит здоровенный мужик: — Новенькие, откуда?
— Из Севастополя, — говорю я.
— Ну, это в прошлом. А сейчас откуда? — мужик не понял шутки.
— Обосновались, у гор, поселение у нас там, — осторожно говорю я.
— Отдельно от всех решили жить, угу, мы, вот тоже, хотели самостоятельно. Быт наладили, с лесным народом, так… более менее, впрочем, жить можно было, но вот видишь, сюда попали.
— Надо было, в крупные города подаваться, — советую я.
— Поздно «пить боржоми, когда почки отпали», — рокочуще смеётся он. — А вы проходите, места для всех хватит, меня Дмитрием кличут, я старший здесь. А вас как?
— Никита, Семён, — представляемся мы.
— Вот что, мужчины, на столе еда, в той бочке вода, в загоне гулять можно в любое время суток… там, кстати, отхожее место.
— Давно здесь? — спрашиваю Дмитрия.
— С полмесяца, засиделись, уж, но вот завтра ждут гостей, недолго осталось.
— Шансы, вообще есть?
— Есть, — уверенно говорит Дмитрий, — меньше тридцати процентов.
— Нам говорили, что никто ещё не прошёл.
— Стращают, если было бы так, интерес у народа исчез бы, а ведь, ставки заключают, здесь такие деньги крутятся.
— Обнадёжил.
— Да, уж, — благодушно улыбается.
Присаживаемся за стол, он пододвигает блюдо, заполненное хорошо прожаренными кусками мяса: — Наедайтесь, завтра сильными надо быть.
Подходит ещё народ, рассаживаются рядом, с интересом поглядывают на нас, все как на подбор, рослые, крепкие.
Разговорились. Оказалось, многие из Севастополя, часть из Симферополя, несколько — бывшие Питерцы, а с Дмитрием, оказывается, вообще жили на одной улице, он в десятом, а я в тридцать втором доме — во, как бывает!
В бараке пахнет не очень, баньку, узникам, не предлагают. Нам опротивело нюхать запахи, выходим в загон. Прогуливаемся вдоль ограды, о жизни мечтаем, таких, как мы, немного, кто-то сидит на корточках, пару человек занимаются борьбой, один, держится за толстые прутья, тоскливо смотрит на вольный мир.
Дмитрий, не отходит от нас ни на шаг, всё вспоминает, как бегали на Приморский бульвар, ловили бычков в Чёрном море, ели мороженое… детство вспоминает. С сожалением поглядываю на мощного мужчину, не нравятся его воспоминания, обычно, так откровенничают перед смертью.
Мы, так больше размышляем, как выбраться отсюда. За оградой возятся бородатые мужики, вроде как занимаются делом, но иной раз, да поглядывают на нас, следят, а за оградой виднеется пост, мужики с топорами и мечами. Ну, куда бежать? Допустим, прорвёмся здесь, а в посёлке, куча народа. Поймают, как пить дать. Детей вызволить необходимо, поэтому, я оборачиваюсь к Дмитрию: — Это точно, кто пройдёт Полосу препятствий, свободным станет?
— Так и будет. Без этой изюминки, интерес пропадёт и у нас и у зрителей. Кстати, тот мужик, что привёл вас, в прошлом был рабом, смог пройти дистанцию, теперь, свободный человек, нас охраняет.
— Сволочь! — зло говорит Семён.
— Почему? — удивляется Дмитрий.
— Раз остался, значит, нравится.
— Козёл! — добавляю я. — Будет возможность, морду начищу.
— А куда ж ему идти? — округляет глаза Дмитрий.
— Куда угодно, но здесь не оставаться.
— Резонно, — чешет голову собеседник. — Я, точно уйду.
Смотрю на него, сильный мужчина, ни капли лишнего жира, мышцы, словно высушены сухим ветром, змеятся под кожей, вроде, не слишком рельефны, но скручены между собой, как волосяная тетива лука, небольшое усилие, и потенциальная энергия разрядится как конденсатор, и вознесётся в резонансе, сокрушая всё на пути. Недаром Дмитрий, эти годы существовал, лишь, в окружении своей небольшой семьи, отбиваясь от первобытного зверья и нашествия лесных людей — шанс пройти Полосу препятствия у него больший, чем у других.
Он рассказал о своей жене, по его словам, настоящая амазонка. Говорит, от её имени пахнет морем, звать Мариной. Сыновья, как подросшие волчата, Александр и Евгений.
Люди, Вилена Ждановича и не пытались сломить их оборону, но подкараулили там, где он их не ждал, накинули сеть и он здесь. Я всё убеждаюсь, выжить в одиночку, никак нельзя, пусть ты, даже Брюс Уиллис, из американских сказок.
— Продолжишь так же жить, на отшибе у всех? — спрашиваю его, но заранее знаю, такие люди, как он, второй раз, на грабли, не наступают.
— В одиночку не выжить, вздыхает он, — в Град Растиславль подамся, я слышал, Великий князь, хоть и деспот, — меня коробят его слова, — всё же о народе своём печётся.
— И в чём же, он такой деспот? — меня сильно задевают его слова, а Семён ухмыляется, незаметно корчит мне рожи.
— Разгуляться не даёт, всё в жёстких рамках закона, грудью свободно не вздохнёшь, сразу уткнешься в какие-то правила.
— Зато, в своём хуторе, сам себе был законом, — усмехаюсь я.
— Ага, — не замечает подвоха Дмитрий. — А вы, случаем не из Града Растиславля, — он наклоняет голову, смотрит из нависших бровей.
— Мы? Ну… да.
— И как вам Великий князь, Никита Васильевич?
— Мне, нравится! — с большим воодушевлением говорю я, Семён фыркает в рукав.
— Наверное, действительно, не плохой мужчина, раз его подданные о нём хорошо отзываются, — делает глубокомысленный вывод наш собеседник.
— Мужчина действительно не плохой, — смеётся Семён, пихая меня локтем.
— Я хочу попросить вас об одной услуге, — Дмитрий внезапно становится суровым, глаза стекленеют, — вдруг, что со мной случится, возьмите мою семью в Растиславль. Мой дом в излучине реки Альма, на возвышенности, с одной стороны гора, стёсанная как седло, без леса, абсолютно голая — это главный ориентир, с другой стороны, обрывы, склоны из «живых» камней.
— Что-то ты скисаешь, друг мой, сам приведёшь, — я стараюсь возмутиться.
— Почему-то, детство вспоминаю, не к добру, — вздыхает он, я с Семёном, переглянулся.
— Мы отведём их в Град Растиславль, — серьёзно говорю я.
В глазах сильного человека мелькает признательность, он почему-то уверен, нам под силу преодолеть пыточную Полосу препятствий, как добропорядочная собака, признал в нас волков — опытные люди, всегда в состоянии оценить силу других.
Не спеша, проходит день, лезем в вонючий барак. Мужчины стараются отвлечься от предстоящего испытания, кто как может, кто-то играет в кости, другие, бесцельно склоняются по бараку, часть спит, или делает вид, что спит. Дмитрий, отодрал кусок доски, обстругивает её — хоть какое, но оружие. Правда, если выпустят медведя, он не заметит этой щепки.
