В зоне тумана - Гравицкий Алексей Андреевич (читаемые книги читать txt) 📗
12
Его наладонник я с размаху швырнул в туман далеко отсюда. В том самом месте, где он срезал с меня веревки. Его наладонник упал в траву и остался лежать там, где не ловилась сеть. Потому и найти-то его никто не мог. А если б кто и нашел, то зачем тащить так далеко, чтобы снова выкинуть?
— Ты уверен?
— Засунь руку к себе в штаны, — посоветовал Мунлайт сердито. — А потом ответь мне, уверен ли ты в том, что там твой член, а не Хлюпика, например.
— Иди ты!
— Сам иди! Это мой наладонник.
— Этого не может быть. Кто б его сюда притащил? Если только…
От страшной догадки кинуло в озноб. По спине побежали мурашки, на лбу выступила холодная испарина. Этого не может быть, если только мы не вернулись на то же самое место. Но черт подери, мы шли все время прямо. Долго. В другую сторону. Мы не могли вернуться.
— Посмотри, где мы. Посмотри по навигатору.
— Умный, да? — огрызнулся Мунлайт. — Сети нет.
Сети нет. Да, сети там не было. А по карте ориентиры искать невозможно. Туман, не видно ничего. И там был туман. И ориентиров не было. Хотя…
Я прикинул направление и пошел в сторону от того места, где Мун подобрал ПДА, внимательно глядя под ноги. Если мы каким-то образом вернулись на то же место, то здесь должны быть и другие следы нашего пребывания. Если их нет, то скорее наладонник каким-то неведомым образом преодолел вслед за нами нехилое расстояние.
Еще шаг — и мне стало страшно по-настоящему. Если б у меня под каблуком сейчас оказалась гремучая змея, наверное, было бы не так страшно. Но под ногами была не ползучая гадина. Я присел и протянул руку. Пальцы тряслись мелкой дрожью.
Спокойно. Глубокий вдох. Раз, два…
— Что там? — с надеждой в голосе спросил Мун. Три. Выдох. Я молча встал и продемонстрировал ему распоротые веревки.
— Твою мать! — подытожил Мунлайт.
И это было еще мягко сказано. Наши далекие предки, верившие в бабу-ягу, кикимору и прочих домовых-полевых и не догадывавшиеся даже о возможности возникновения зоны, в таких случая говорили «Леший водит». Не знаю, какой леший водил здесь, но про такие штуки слышать приходилось. Это что-то вроде пространственной петли. Ты можешь идти, идти, идти. В любую сторону. Направление не имеет значения, потому что в конечном итоге ты вернешься туда, откуда пришел.
Пальцы продолжали судорожно мять веревку. Мунлайт бросил на землю автомат, швырнул рядом рюкзак, уселся на него и засвистел с надрывом «Moonlight and vodka».
Хлюпик стоял и переводил взгляд с одного на другого. Он единственный пока ничего не понимал. Счастливое неведение!
— Случилось что-то? — спросил он наконец.
— Случилось, — с напускной веселостью ответил Мун. — Мы в жопе! В полной. Садись, располагайся. Будь, как дома.
— А что, мы уже никуда не идем? — не понял Хлюпик.
— А это теперь бессмысленно.
Я подошел ближе и сел на траву. Не скажу, что я был согласен с Муном. Попытаться стоило. И хотя я никогда не видел живых сталкеров, попадавших в такую петлю и вышедших из нее, все равно. Лучше пытаться найти выход, чем сидеть и ждать голодную смерть. Но торопить никого я не собирался.
У каждого человека есть свой дар. Ну, хоть какая-то одаренность. Хоть в чем-то. Мун был как минимум прекрасным рассказчиком. Сколько я от него слышал баек о том, как он был ментом, юристом, печатником и еще черт знает кем. Как он помогал писать книжки и баллотировался в Госдуму. Все эти россказни обычно шли по пьяни и не вызывали доверия. Но сейчас, когда я услышал от него рассказ о пространственных петлях, я готов был поверить даже в то, что он сам писал книжки и баллотировался в президенты.
Мунлайт валялся теперь на земле, как бомж. Только рюкзак под голову пихнул. Хлюпик сидел рядом и слушал. А рассказчик соловьем разливался, делая редкие паузы только для того, чтобы добавить эффекта и успеть лизнуть сколотый зуб.
На вопрос Хлюпика он ответил не просто подробно. Рассказал так, что выглядело сказкой, но мурашки по коже от таких сказок бежали размером с таракана. Впрочем, все эти россказни для непосвященного. У меня ничего не бегало. И я знал, что это не придумка. Что все это есть на самом деле. И что теперь мы в этом по уши.
Мун закончил свою историю и покосился на Хлюпика. Тот поймал взгляд, содрогнулся, будто ему пальцем под ребра ткнули.
— Вот такие пироги, — поведал Мунлайт, — с котятами. Их едят, они мяукают.
Хлюпик трагично посмотрел на меня.
— Это правда? Я кивнул.
— И что, выхода совсем нет?
— Я еще никогда не видел человека, который выбрался бы из петли, — честно признался я. — Вообще до сегодняшнего дня думал, что эти петли — байка. Но попробовать можно.
— Зачем? — фыркнул Мунлайт.
— А что ты предлагаешь?
— Ничего, — пожал плечами Мун. — Подождем, посмотрим, как на эту петлю распространяются законы обычного мира. Мне вот интересно, смогу ли я умереть здесь с голоду? Если нет, то у нас впереди вечность. Можно вечность бродить в поисках несуществующего выхода, доводя себя до исступления и истерики, а можно вечность валяться на травке и радоваться жизни. Я предпочитаю второй вариант.
— А если выход можно найти? — горячо спросил Хлюпик.
— Надоест валяться, пойду поищу от скуки, — хмыкнул сталкер. — Пока вот неохота.
Он потянулся до хруста в суставах и посмотрел на меня. Видимо, я показался ему неинтересной мишенью, потому что он почти сразу перевел взгляд на Хлюпика.
— Слышь, Хлюпик, — позвал он.
— Что? — вяло отозвался тот.
— Мы в жопе, что глубже некуда, — бодро поведал Мун. — Может, хоть теперь скажешь, на кой ляд мы сюда приперлись?
— Зачем тебе? — насупился Хлюпик.
— Интересно.
Мунлайт сел, провел кончиком языка по сколотому зубу и посмотрел на Хлюпика. Тот поспешно отвернулся. Тут же наткнулся на мой взгляд — мне, признаться, тоже было интересно — и суетливо как-то спрятал глаза.
— Интересно знать, за что ты свою жизнь молодую похерить решил. Ну, колись уже, чего ты у Монолита просить хотел? Денег? Власти? Мирового господства? Не верю. Таким дурням, как ты, оно без надобности. Что тогда? Чтоб не было войны, болезней и старости?
— Я не так благороден, как может показаться, — мрачно процедил Хлюпик. — Весь мир меня волнует, но далеко не в первую очередь.
Вот оно как! И чего же он хотел для себя? За что в наши дни интеллигенция душу дьяволу сплавляет?
— Неужели хотел попросить, чтоб все бабы давали? — усмехнулся Мун.
Хлюпик поднял глаза и одарил Мунлайта своим коронным металлическим взглядом. Сталкер осекся.
— Жена у меня в больнице, — очень тихо, словно доверяя большую тайну, проговорил Хлюпик. — Рак. Вылечить невозможно. Жить осталось полтора месяца. Теперь меньше уже.
Вот так. Выходит, у Хлюпика есть жена. Не ожидал. А что я ожидал? Что он маменькин сынок? Что не способен ни на что? Что к жизни не приспособлен? Так это смотря к какой жизни. К местной жизни не приспособлен. А к нормальной я вот не приспособлен, иначе бы не сбежал от нее сюда.
Мунлайт поперхнулся. Шутливый тон сохранил разве что, чтобы амплуа поддержать.
— И это все? И все это из-за бабы?
— Не из-за бабы. — В голосе Хлюпика зазвенел металл. — А ради жены.
Мунлайт улыбнулся. Не скабрезно, как обычно, а мягко, по-доброму.
— Ладно, не злись. Завидую я тебе, Хлюпик.
— Что? — не понял тот. На Муна он смотрел теперь с удивленной растерянностью.
— Ты любить еще не разучился. — А ты?
— А я устал, — вдруг поскучнев, ответил Мунлайт. Взгляд его сделался блуждающим. Он будто хотел глянуть дальше опостылевшего мирка. Увидеть чистый лес и речку, и горы. Нормальные, без излучений, мутантов, аномалий. Но позади Хлюпика сидел я, а дальше был лишь туман.
Споткнувшись об меня взглядом, он мстительно разулыбился.
— А Угрюмый вон и вовсе никого не любит. Кроме себя. Но вся беда в том, что себя он тоже не любит.
Вот говнюк. Мне жутко захотелось ответить, но ответить было нечего. Трудно спорить с правдой. Мунлайт это знает. И слабые места мои, кажется, вычислил. По ним и бьет. Интересно, это интуитивно, или он меня знает как облупленного?
